как под душем, и издали поглядывали на танцоров, награждая друг друга
дружескими тычками, видимо смущенные своей наготой. "Вот она, иллюстра-
ция к библии, - с улыбкой подумал про себя Парсел. - Таитянин - это че-
ловек до грехопадения. А перитани - человек после грехопадения".
Следя за тем, как наполняется водой парусина, Парсел уголком глаза
поглядывал на палубу. Его поразило поведение Смэджа. Один лишь коротышка
Смэдж не снял рубахи и штанов, он держался в стороне от своих и чужих.
Он прислонился к лееру между двух шлюпок и выглядывал оттуда, как из но-
ры, сутулый, щуплый, грудь у него была впалая, а одно плечо выше друго-
го. Седеющие волосы упали ему на лоб, брови угрюмо сошлись над острым
носом, а нижняя губа презрительно отвисла. Сгорбившись, сжавшись в ко-
мок, он бросал на таитян ненавидящие взгляды, и в его крохотных крысиных
глазках горела злоба.
Вдруг Парсел услышал призывный крик женщины: - Жоно! Жоно! Жоно!
Он обернулся, но дождь, с силой ударивший в лицо, на миг ослепил его.
От группы таитянок отделилась высокая массивная фигура и направилась к
матросам. Потом внезапно остановилась. Это была Омаата.
Все взгляды, как по команде, обратились в ее сторону. Великолепное
темно-коричневое тело, шесть футов пять вершков роста. И хотя члены Ома-
аты в отдельности значительно превосходили обычные человеческие размеры,
все вместе создавало какую-то удивительную гармонию. Матросы молча уста-
вились на нее. После отплытия с Таити они говорили об Омаате чаще, чем о
всех других женщинах. Они почтительно восхищались шириной ее бедер, мощ-
ной спиной, огромными грудями. Ее физическая сила успела стать легендар-
ной и давала повод для сотни самых невероятных выдумок. То она дружески
хлопнула по плечу Маклеода, но не рассчитала силы удара, и бедняга рух-
нул на палубу, да еще отлетел шагов на двадцать. То она сломала шест,
просто опершись на него. То, желая позабавиться, разорвала конец толщи-
ной с человеческую руку. Матросы любили пошутить насчет того, что будет,
если такая великанша влюбятся в коротышку Смэджа. Строились самые неве-
роятные предположения, причем некоторые весьма двусмысленного характера.
Но большинство сходилось на том, что Смэдж просто задохнется.
Омаата сделала еще несколько шагов, солнечный луч, прорвав черные ту-
чи, скользнул по ее фигуре, и матросы могли теперь сколько душе угодно
любоваться мощными выпуклостями. Парсел прищурился. Матросы походили на
котов, восхищенно и боязливо любующихся огромной тигрицей.
- Жоно! Жоно! - крикнула Омаата своим грудным голосом.
- Да иди же ты! - обратился Маклеод к Джону Ханту, подталкивая его в
спину.
Хант повиновался и, тяжело ступая, приблизился к Омаате. Он был одно-
го с ней роста, такой же массивный, разве что чуточку пошире, и весь от
подбородка до лодыжек покрыт волосами, чем заслужил уважение таитян, ли-
шенных растительности на теле. Джон глядел на Омаату своими маленькими
свиными глазками. Его покрытое рыжей щетиной лицо, казалось, было раз-
мозжено, расплющено ударом нечеловеческой силы, отчего раздалось чуть ли
не вдвое в ширину и утратило нормальные очертания. Однако вид у него был
сейчас не такой сонный, как обычно, и даже казалось, что он вот-вот
улыбнется. А Омаата хохотала, показывая свои крупные белые зубы, и отс-
веты закатного солнца играли в ее огромных, как озера, глазах. С минуту
они простояли лицом к лицу; потом Омаата, видимо, поняла, что ее Жоно
тяжелодум и не следует его торопить. Она взяла его за руку, втянула в
круг танцующих я, не спуская с него глаз, начала волнообразно вращать
бедрами, гортанно подпевая в такт пляске.
- Жоно! Жоно! Жоно! Таитяне, хлопая в ладоши, приблизились к Ханту.
Меани дружески ударил его по плечу и начал плясать с ним рядом, как бы
желая приободрить.
А Омаата скандировала без передышки:
- Жоно! Жоно! Жоно! Вдруг Хант шевельнулся, слегка согнул в колене
ногу, потом другую и, неуклюже размахивая руками, стал топтаться на мес-
те как медведь, не отрывая своих маленьких голубоватых глазок от Омааты.
В эту минуту черные тучи, заволакивавшие небосвод, вдруг слегка разош-
лись, и, хотя теплый тропический дождь лил с прежней силой, на западе
низко над морем проглянуло солнце. И сразу на фоне чернильно-темного не-
ба с почти фантастической четкостью вырисовался весь белый силуэт "Блос-
сома", с его мачтами, парусами, палубой; солнечные лучи, пробежав по мо-
рю длинными ровными полосами, вдруг сбоку, почти горизонтально осветили
группу танцоров, отбросив на палубу их нелепо вытянутые тени, позолотив
рыжую шерсть Ханта.
- Жоно! Жоно! Жоно!
В грудном голосе Омааты слышалось одновременно воркование и звериный
рык, а Хант, огромный, рыжий, выделявшийся белизною кожи среди смуглоте-
лых таитян, опять затоптался на месте, покачивая в такт песни своей
крупной лохматой башкой.
- Жоно! Жоно! Жоно!
Омаата мелкими шажками приближалась к Ханту, мерно вращая широкими
бедрами, не спуская с него пристального взгляда больших черных глаз, по-
корно вывернув ладони. Наконец она подошла к нему вплотную, и с минуту
они плясали лицом к лицу. Вдруг Хант испустил какое-то нечеловеческое
рычание, выпрямился во весь рост и с размаху опустил свои огромные крас-
ные лапищи на плечи Омааты. А она, заливаясь воркующим смехом, вырвалась
с поразившей всех быстротой из сжимавших ее рук и бросилась бежать, а за
ней Хант. Описывая по палубе широкие круги, она поминутно оборачивалась
поглядеть, бежит ли за нею Хант, и заливалась гортанным смехом. Потом
вихрем слетела вниз по трапу, ведущему в кубрик, а следом по ступенькам
прогрохотал Хант. Матросы хохотали до упаду. Смэдж в своей норе вытянул
ноги, отвернулся и с отвращением сплюнул в море.
- Лейтенант, вас зовет капитан, - раздался голос Уайта. Парсел вздох-
нул, спустился в свою каюту переодеться и направился к Мэсону.
Ножки капитанского стола красного дерева были привинчены к полу че-
тырьмя деревянными винтами, и сам Масон, сидевший за столом, тоже, каза-
лось, был наглухо привинчен к стулу. В полной форме, при галстуке, безу-
коризненно подтянутый, он был странно чужд всему, что происходит на па-
лубе, словно житель иной планеты.
Увидев Парсела, он ткнул пальцем в какую-то точку на карте и изрек:
- Вот здесь.
Парсел обошел стол и нагнулся. Примерно на полпути между островом Ра-
па и островом Пасхи Мэсон начертил карандашом на карте маленький крес-
тик. Парсел вопросительно взглянул на капитана, и Мэсон повторил:
- Вот здесь. Это тот самый остров. Если ветер не стихнет, мы будем
там послезавтра вечером. Парсел посмотрел на карту.
- На Таити вы говорили о еще не открытом острове.
- Он и не открыт, - живо подхватил Мэсон. - В своих "Рассказах о пу-
тешествии к Южному полушарию" Джексон упоминает об этом острове, но на
картах адмиралтейства он не обозначен. Даже на самых последних, как,
например, на этой. Официально острова не существует. Однако Джексон ука-
зывает его долготу и широту, и благодаря этому мне удалось установить
его местоположение на карте и наметить курс.
Парсел поднял глаза на своего собеседника.
- А не кажется ли вам, что любой другой капитан тоже может прочитать
рассказ Джексона, и если он очутится в тех краях...
- Я уже думал об этом, мистер Парсел, - прервал его Мэсон. - Вы пра-
вы, это риск, но риск не так уж велик, учитывая, что остров почти недо-
сягаем для судов. Если верить Джексону, остров гористый, с крутыми бере-
гами, там нет ни бухты, ни залива и, по-моему, туда из-за бурунов трудно
добраться даже на вельботе. Джексону самому так и не удалось высадиться.
Однако он подплывал к острову достаточно близко и поэтому сумел дать его
описание. В окружности остров имеет примерно пять миль, покрыт он мощной
растительностью, и всю его территорию пересекает поток. Заметьте, Джек-
сон побывал там в жаркое время года, следовательно, у нас есть все осно-
вания предполагать, что поток не пересыхает даже в сезон засухи. А это
один из наиболее убедительных доводов в пользу острова.
Так как Парсел молчал, Мэсон добавил:
- Мне хотелось бы слышать ваше мнение, мистер Парсел.
- Так вот, - нерешительно начал Парсел, - если этот остров расположен
в таком удачном месте, как указывает Джексон, и если он так хорош, как
тот его описывает, думаю, что он нам вполне подходит, кроме...
- Кроме чего?
- Если не ошибаюсь, вы сказали "пять миль в окружности"... По-моему,
это маловато.
Мэсон нагнул свою квадратную голову и безапелляционно произнес:
- Он достаточно велик для тридцати человек.
- Пока достаточно велик. Но через несколько лет... - протянул Парсел.
Мэсон махнул рукой, как бы отметая это возражение.
- Когда я на Таити прочел описание Джексона, такая мысль тоже прихо-
дила мне в голову. Но я ее отверг.
И замолчал, так и не объяснив, почему именно он отверг эту мысль.
Парсел почувствовал, как в нем закипает досада. Оказывается, уже на Таи-
ти Мэсон знал, куда они направляются, и целые три недели оставлял его в
неведении относительно их дальнейшей судьбы.
Мэсон продолжал:
- Буду вам весьма обязан, если вы сохраните нашу беседу в тайне от
экипажа.
- Следовательно, у вас есть причины скрывать от них ваше решение?
- Никаких. Просто им незачем знать. Вот и все.
Хранить тайну было бессмысленно. Капитан Мэсон руководствовался тут
иерархическими соображениями. Командир только тогда сохраняет свои при-
вилегии командира, если подчиненным неизвестно то, что известно ему.
Тайна дальнейшего рейса "Блоссома" уже проложила известную дистанцию
между командиром и его помощником, а теперь, когда в эту тайну были пос-
вящены двое, она проложит ту же дистанцию между матросами и начальством.
"Это просто смешно, - подумал Парсел, - Мэсон пускает в ход все эти мел-
кие командирские хитрости, тогда как он вовсе не командир. А он этого
даже не замечает".
- Ну вот, значит, мы и договорились, мистер Парсел, - проговорил Мэ-
сон, как будто это долгое молчание помощника должно было рассеять все
его сомнения насчет размеров острова.
Парсел выпрямился.
- Разрешите, капитан..
- Я вас слушаю, мистер Парсел.
- У меня к вам просьба.
Мэсон молча взглянул на помощника.
"Уже замкнулся, - с неприязнью подумал Парсел. - Первое его движение
- отказать".
- Слушаю, - повторил Мэсон.
- В качестве капитана корабля, - начал Парсел, - вы, если не ошиба-
юсь, имеете право производить обряд венчания, если брачующиеся изъявят
свое желание?
- Совершенно верно.
- Я хочу, - торжественно продолжал Парсел, - чтобы вы воспользовались
прерогативами, положенными вам по рангу, и обвенчали меня с одной из та-
итянок.
Мэсон поднялся, побагровел, сложил за спиной руки и буркнул, не глядя
на своего помощника:
- Вы хотите, мистер Парсел, жениться на чернокожей?
- Да, капитан.
Слова эти были произнесены с такой силой, с такой настойчивостью, что
Мэсон даже растерялся. Он и не подозревал, что Парсел может перейти в
наступление. Повернувшись вполоборота к помощнику, он стоял, вперив взор
в гравюру, изображавшую "Блоссом" на верфи. Хотя Мэсон преувеличенно
громко сопел, стараясь показать этим свое негодование, он осторожно
взвешивал все за и против. Парсел молится на этих чернокожих и, кроме
того, подобно всем шотландцам, до чертиков обожает философствовать, од-
нако других слабостей за ним не водится. Мэсону не хотелось ссориться со
своим помощником, и он чувствовал, что отказывать ему опасно - это пов-
лечет за собой неприятности. С другой стороны, обвенчать своего помощни-
ка с туземкой - это же просто скандал!
- Если не ошибаюсь, вы диссентер? * - спросил он, еле шевеля губами.
* [Диссентеры отказались подписать тридцать девять
заповедей англиканской церкви. - Прим. автора.]
