жизнь с перестрелки.
Парсел изумленно взглянул на капитана. Стало быть, Мэсон считает воз-
можным занять остров против воли его обитателей, да еще с оружием в ру-
ках!
- Но это же бесчеловечно, капитан! - с силой воскликнул он. - Не мо-
жем же мы убивать этих несчастных лишь потому, что хотим занять их ост-
ров.
Мэсон с минуту молча глядел на своего помощника. Потом краска залила
его лицо, даже затылок побагровел, глаза судорожно мигнули, лоб угрожаю-
ще нахмурился, и Парсел решил, что капитан сейчас взорвется. Но, к вели-
кому его удивлению, Мэсон сдержался и ничего не сказал. Потом заговорил
таким спокойным тоном, будто никто и не думал оспаривать его планов.
- Мистер Парсел, вы будете командовать шлюпкой и попытаетесь выса-
диться на берег.
- Есть, капитан.
- Возьмите пятерых человек, итого вас будет шестеро, а также ружья и
канаты. Если вам удастся пробиться через буруны, вы вытащите шлюпку на
берег и подыметесь на скалу. Ваша задача узнать, обитаем ли остров. Если
на вас нападут, отходите к месту высадки и отчаливайте. Вторая шлюпка,
которая будет держаться в кабельтове от берега, прикроет вас огнем из
ружей в том случае, если за вами погонятся. Если же на вас не нападут,
осмотрите территорию острова, конечно, сколько успеете до вечера, и по
возвращении доложите мне.
- Есть, капитан. - Парсел подождал немного и проговорил: - Разрешите
сказать, капитан?
Мэсон холодно взглянул на него.
- В чем дело, мистер Парсел?
Парсел посмотрел ему прямо в глаза. На сей раз он твердо решил заста-
вить Мэсона заговорить, хватит ему отмалчиваться в ответ на все возраже-
ния.
- Молю бога, чтобы остров оказался необитаем, - твердо произнес Пар-
сел. - Но если он обитаем, не рассчитывайте на меня, я не буду стрелять
даже в том случае, если туземцы на нас нападут.
Мэсон побагровел, усиленно заморгал, потупив голову, и вдруг заорал
изо всех сил:
- Будь проклята ваша совестливость, мистер Парсел!
- Капитан!
Мэсон бросил на помощника горящий ненавистью взгляд.
- Я сказал: будь проклята ваша совестливость, мистер Парсел!
Парсел промолчал, но затем внушительно произнес:
- По-моему, вам не следовало бы так говорить.
Наступило молчание. Мэсон постарался овладеть собой, но, видимо, это
далось ему нелегко, у него даже руки затряслись. Перехватив взгляд Пар-
села, он сцепил пальцы за спиной.
- Прошу прощения, мистер Парсел, - наконец проговорил он, отворачива-
ясь.
- Ничего, капитан. Все мы порой срываемся.
Этот обмен любезными фразами разрядил атмосферу, но разрядил лишь
внешне.
- Во всяком случае, нам незачем ссориться, коль скоро даже неизвест-
но, обитаем остров или нет.
Парсел почувствовал, как его одолевает досада. Все поведение Мэсона -
одни лишь увертки и отказы. Или он отмалчивается, или заходится от ярос-
ти, или оттягивает решение.
- Простите меня, - твердо произнес Парсел, - но именно в момент вы-
садки мы обязаны определить свое отношение к туземцам. Что касается ме-
ня, повторяю, я не буду стрелять, если даже на меня нападут!
Снова последовало молчание, затем Мэсон сказал:
- В таком случае вы подвергнетесь слишком большому риску, мистер Пар-
сел, и я не вправе, да, не вправе посылать вас на гибель. Я сам буду ко-
мандовать шлюпкой и высадкой. А вы останетесь на "Блоссоме".
Парсел понял, что означают эти слова: при появлении первой же пироги
Мэсон велит открыть огонь из всех ружей.
- По-моему, - проговорил он, задыхаясь от волнения, - по-моему, ра-
зумнее будет поручить командование мне.
Мэсон величественно расправил плечи.
- Мистер Парсел, я признаю за вами право не защищать свою жизнь в
случае нападения, но отнюдь не считаю, что вы вправе давать мне советы.
Оставалось молча повиноваться. Парсел круто повернулся. Гнев, как
хмель, ударил ему в голову, но он промолчал, не слишком надеясь на свое
хладнокровие.
Войдя в каюту, он бросился на койку, голова его пылала как в огне.
Ноги дрожали, и ему не удавалось победить эту дрожь. Он прикрыл глаза и
стал мерно дышать полной грудью, надеясь успокоиться. Время от времени
набегавшая с севера волна с упоительной мягкостью поднимала "Блоссом", в
квадратный иллюминатор вливались потоки лучей, которые щедро слал безоб-
лачный золотой закат. "А люди, - думал Парсел, - готовятся перебить друг
друга".
Вдруг он почувствовал на лбу чью-то прохладную ладонь и открыл глаза.
Присев на край койки, Ивоа молча глядела на мужа.
- Адамо, - произнесла она своим низким голосом, звучавшим, как музы-
ка, - ты болен?
- Нет, Ивоа. Просто сержусь.
Ивоа улыбнулась, открыв в улыбке ослепительно белые зубы, в ее голу-
бых глазах зажегся свет и озарил все лицо.
- Перитани ссорятся, - лукаво произнесла она. - У перитани всегда ты-
сяча забот в голове. Перитани никогда не бывают довольны.
Ивоа недоуменно пожала плечами, прекрасными, как у статуи.
- Когда беда приходит, она приходит. Зачем думать о ней заранее?
- Перитани считают, что нужно бороться против беды. Смуглой рукой
Ивоа легко прикоснулась к губам Парсела.
- Перитани слишком гордые. А иногда сумасшедшие. Начальник большой
пироги тоже совсем сумасшедший.
Парсел приподнялся и удивленно посмотрел на Ивоа. Ведь Ивоа не могла
понять их разговор с Масоном, они беседовали по-английски.
- Почему ты так говоришь?
Ивоа вспыхнула и, потупив взор, припала головой к плечу Парсела. Она
отступила от таитянской сдержанности, и ей стало стыдно за свои плохие
манеры.
- Почему ты так говоришь? - допытывался Парсел. Но тщетно. И так она
сказала слишком много. Ни за что на свете она не станет продолжать раз-
говор.
- Пойдем на палубу, - предложил Парсел, заинтригованный ее молчанием.
После темноты яркий солнечный свет ослепил его. Он невольно зажмурил-
ся. На палубе царила непривычная тишина. Собравшись возле фок-мачты,
матросы и женщины плотным кольцом окружили кучку таитян, среди которых
возвышались два великана - Меани и Тетаити. Парсел направился в их сто-
рону и, щурясь от бьющего в глаза солнца, старался разглядеть, что они
делают, почему вдруг воцарилась такая тишина. Он подошел к фок-мачте.
Матросы и таитянки расступились, давая ему дорогу. Он застыл на месте,
словно пораженный громом, не в силах выговорить ни слова. Шестеро таитян
выстроились в шеренгу. У каждого в руках было ружье. А Мэсон объяснял им
приемы ружейной стрельбы.
- Меани! - крикнул Парсел. - Ведь ружье табу!
Меани удивленно оглянулся на Парсела.
- Ружья - табу на Таити, - пояснил он, улыбаясь во весь рот, - а не
на большой пироге...
Он был явно удивлен: как это Адамо не знает того, что было совершенно
очевидно. Ведь табу не распространяется повсеместно. Оно действует лишь
в определенном месте.
- Мистер Парсел! - произнес Мэсон, уловив слово "табу". Голос его
прозвучал сухо, серо-голубые глазки злобно блеснули. Но ему не пришлось
закончить свою отповедь. Меани оглянулся на капитана с видом напряженно-
го внимания. Вмешательство первого помощника не произвело никакого
действия. Мэсон повернулся к нему спиной и стал продолжать обучение.
Впервые капитан проявлял такое долготерпение с чернокожими. Он пере-
ходил от одного таитянина к другому, растолковывал каждому, как заряжать
ружье, как целиться, как стрелять. Десятки раз он показывал им один и
тот же прием, а таитяне послушно повторяли за ним все его жесты с таким
усердием и так старались научиться, что даже вспотели. Парсел невольно
отметил про себя, что выправка у них почти безукоризненная.
- Капитан, - начал Парсел, стараясь сдержать дрожь голоса, - как бы
вы не пожалели о вашей затее.
Мэсон не удостоил его ответом. Он был весьма удовлетворен успехами
своих новых рекрутов. По его приказу кто-то из матросов водрузил на край
ящика пустой бочонок из-под рома величиной с человеческую голову так,
чтобы при удачном выстрелю он свалился на палубу. По правде сказать,
расстояние было не бог весть какое, да и цель достаточно объемиста, но
Мэсону хотелось поощрить своих учеников. Зарядив ружья, таитяне начали
стрельбу. Среди матросов и женщин, тесной кучкой стоявших поодаль от та-
итян, началась суета: каждому хотелось видеть получше. Парсел чуть не
упал, наткнувшись на Джонса, но тот, протянув руку, подхватил лейтенан-
та. Тут только Парсел заметил, что Джонс тоже держит ружье. Он оглядел-
ся: все матросы были вооружены.
- Откуда эти ружья, Джонс? - спросил он вполголоса. - Я думал, что на
судне их всего пять-шесть.
- Их нашли в каюте Барта, они там были навалены кучей лейтенант.
Ружья совсем новехонькие. Должно быть, Барт хотел выменять их на жемчуг.
Выстрелы следовали один за другим через равные промежутки. Мэсон,
стоя возле очередного стрелка, прежде чем скомандовать "стреляй!", тер-
пеливо проверял его выправку, смотрел, так ли он целится, поправлял ему
левую руку, поддерживавшую ствол.
- Вам известны планы капитана, Джонс? - не повышая голоса спросил
Парсел.
- Да, лейтенант. Прежде чем раздать нам ружья, он произнес речь. - И
добавил тоже вполголоса:
- Не нравится мне это. Почему мы должны лезть к людям, если они не
желают нас видеть?
Парсел взглянул на Джонса. Глаза у него были чистые, словно фарфоро-
вые, такие же, как у покойного Джимми.
- А что думают ваши товарищи? - все тем же тоном осведомился Парсел.
- За исключением Бэкера и, возможно, Джонсона, все они на стороне ка-
питана.
Юноша покраснел, смущенно переступил с ноги на ногу и после минутного
колебания негромко произнес:
- Они считают, что мы легко справимся с островитянами.
- Вы хотите сказать, что матросы считают операцию легкой и потому
поддерживают капитана?
- Да, лейтенант. - И добавил: - Они считают, что раз у нас ружья, мы
всех перебьем.
- А вы, вы считаете, что это легко?
Джонс потупился и покачал головой:
- Если даже и легко, все равно мне это не по душе.
Вдруг на палубе раздался оглушительный рев. Одному из таитянских
стрелков удалось сбить бочонок. Этим счастливцем оказался Меоро. Под
приветственные клики друзей он гордо выпрямил свой могучий торс и тор-
жествующе взмахнул ружьем. Парсела поразило поведение таитян. Казалось,
они разом утратили присущую им кротость, обычную вежливость. Они крича-
ли, размахивали руками, грубо высмеивали неудачливых стрелков; вокруг
Мэсона поднялась толкотня, каждому хотелось выстрелить, не дожидаясь
своей очереди, и теперь уже никто не хотел слушать указаний капитана.
Женщины по-прежнему молчали. Возвышаясь над товарками, которые не
достигали ей и до плеча, Омаата, застыв на месте, мрачно глядела на
стрельбище своими огромными темными глазами. Ни один мускул на ее лице
не дрогнул.
Выстрелы следовали один за другим, все с более короткими интервалами;
и всякий раз, когда бочонок падал, таитяне с блестевшими от пота телами,
неестественно возбужденные, радостно вопили, победно размахивая ружьями.
Едкий запах пороха плавал в воздухе, и Мэсону уже не удавалось поддержи-
вать дисциплину среди своих взбудораженных рекрутов. Он имел неосторож-
ность дать каждому таитянину по дюжине пуль, и теперь они палили все ра-
зом, не обращая внимания на команду. И ему было явно не по себе. Раза
два он искоса поглядывал на Парсела, но не решался позвать его на по-
мощь. Пальба шла теперь уж совсем беспорядочно. Таитяне орали и прыгали
как сумасшедшие, и Парсел прочел на лицах матросов тревогу, вызванную
этим грозным и опасным безумием. В отличие от таитян матросы хранили
молчание и неподвижность, а смуглые лица женщин посерели от страха.
Наконец напряжение достигло предела. Кори ладонью грубо оттолкнул Мэ-
сона, попытавшегося было заставить его стрелять по очереди. Бочонок сва-
