Робер Мерль.
Остров
Предисловие
Я не люблю читать предисловия, а тем более писать их. Воздержался бы
я и на этот раз, если бы моя книга не требовала кое-каких пояснений.
События, положенные в основу романа, исторически достоверны: в конце
XVIII века, после бунта на корабле "Баунти", кучка мятежных моряков сбе-
жала с острова Таити, где их слишком легко могло обнаружить Британское
адмиралтейство, и нашла себе убежище на пустынном островке Питкерн, за-
терянном в просторах Тихого океана и почти недоступном для высадки из-за
рельефа берегов. Островок оказался плодородным, и мятежники могли бы
жить там припеваючи до конца дней своих, если бы не начались распри меж-
ду британцами и сопровождавшими их в этом странствовании таитянами.
Распри перешли в беспощадную борьбу, подробности которой, возможно и не
совсем достоверные, стали известны лишь двадцать лет спустя. Единствен-
ный из уцелевших островитян поведал историю Питкерна английскому капита-
ну, случайно обнаружившему маленькую колонию.
Капитан этот, человек честный, набожный и сентиментальный, не усом-
нился в рассказах беглого моряка с "Боунти", тем более что последний на
старости лет впал в религиозность и неутомимо наставлял на путь истинный
своих подопечных - женщин и детей. Итак, наш капитан вернулся в Англию
просветленный и смягчившийся и на пленительном английском языке изложил
все перипетии войны на острове Питкерн, в строгом, соответствии с по-
вествованием раскаявшегося мятежника.[1]
К этой скупой реляции - единственному и, как мы уже говорили, не
вполне надежному источнику - восходят труды, авторы которых пытаются
восстановить судьбу маленькой колонии людей, живших бок о бок на далеком
островке и неистово враждовавших между собой в те самые дни, когда в Ев-
ропе разыгрывались события, куда более кровавые.
История эта по ряду причин, о которых я скажу ниже, дразнила мое во-
ображение в течение многих лет: помнится, еще в 1952 году я впервые
рассказал о ней Морису Мерло-Понти за столиком ресторана в Ренне. Если я
не написал эту книгу раньше, то лишь потому, что тогда представлял ее
себе как "исторический роман". Между тем ясно, что, выбрав этот жанр, я
не смог бы ее написать: сведения, которыми мы располагаем о войне на
острове Питкерн, слишком скудны, недостаточно достоверны и благодаря са-
мой своей лаконичности слишком загадочны.
Только в 1958 году я взялся за книгу, которая и предлагается вниманию
читателя: я решил выбросить за борт Историю с большой буквы и рассказать
просто историю поселенцев острова Питкерн так, чтобы реальные события
послужили лишь схемой, а я, ничем не связанный, мог бы измышлять любых
героев и любые ситуации. С этой минуты отпали все заботы, которые платит
как неизбежную дань автор исторического романа за свое право лениться. Я
уж не говорю о стиле, о стилизации, которые пришлось бы, пусть это и
нетрудно, выдержать от первой до последней страницы. Я уж не говорю о
подлинных событиях, к которым, худо ли, хорошо ли, я вынужден был бы
приспосабливать характеры своих героев.
Само собой разумеется, я вовсе не пренебрегаю этим вполне законным
литературным жанром, которым, кстати сказать, и сам не раз грешил. Но
ведь законен он как раз в той мере, в какой обращаешься непосредственно
к Истории с большой буквы, а не к ее анекдотическим или случайным эпизо-
дам. Никто, надеюсь, не посетует на меня за то, что я поселил на остров-
ке, затерянном среди Тихого океана, совсем иных людей, чем те, которые
жили там в действительности.
Таким образом, книга эта не рассказ о подлинных событиях, происходив-
ших на Питкерне. Это роман - обычный роман, и единственным оправданием
ему служит его жизненность, а также те лирические отступления, которые я
ввожу, иногда сознательно, иногда бессознательно, черпая в первую оче-
редь из событий моей собственной жизни. Впрочем, не только - речь идет
также о страшной угрозе существованию людей на нашей хрупкой планете.
Р. М.
[1] Пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность мисс Нэнси Мэзерс
за те труды, которые она предприняла по моей просьбе, изучая историю
острова Питкерн. - Прим- автора.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Парсел пересек палубу, стараясь не глядеть на матросов. Как и всегда,
когда он проходил мимо них, он испытывал острое чувство стыда за то, что
сам хорошо одет, хорошо пообедал. Он направился к носу и перегнулся че-
рез борт. По обе стороны форштевня вскипала белая полоска пены, похожая
на пышные усы. "Блоссом" шел наперерез волнам.
Парсел повернулся. Матросы мыли палубу, позвякивая ведрами. Он вздох-
нул, отвел глаза и, опершись обеими руками на леер, обежал взглядом весь
корабль. Какой красавец! До самого горизонта тихоокеанская зыбь блестела
под солнцем, и все три мачты гнулись влево под напором юго-юго-восточно-
го ветра, дувшего в бок судну. Встречная волна приподнимала нос "Блоссо-
ма", и он, с надутыми парусами, спокойно, без качки, взлетал на гребень
и все так же плавно, не дрогнув, опускался в провал между двух валов.
"Красавец!" - с нежностью подумал Парсел. От форштевня до кормы все было
вылощено, отделано на славу; нос легко режет воду; такелаж новехонький.
Недаром полтора года назад, миновав Ламанш, "Блоссом" легко ушел у
Сен-Мало от пиратского судна.
Парсел прислушался. Хотя до острова осталось совсем немного, еще не
было слышно птичьего щебета. Океан безмолвствовал, лишь изредка громко
всплескивала волна. Однако до Парсела доносились звуки, которые он так
любил слушать, когда поднимался свежий ветерок: скрип огромных двушкив-
ных блоков, свист ветра в вантах и "идущий с носа негромкий непрерывный
шум режущего воду форштевня, похожий на треск рвущегося шелка.
Парсел снова оглядел матросов. Как и обычно, его больно поразила их
худоба; он упрекнул себя за то, что любуется "Блоссомом", вот так, неб-
режно опершись на леер, и тут же гневно подумал: "Он сумасшедший!"
Вытащив из кармана часы, он взглянул на циферблат и строго крикнул:
- Джонс! Бэкер! Матросы Джонс и Бэкер, аккуратно принайтовав швабры,
бросились на зов.
- Лаг! - приказал Парсел.
- Есть, лейтенант, - отозвался Бэкер, и, хотя его бронзовое от загара
лицо хранило, как обычно, спокойное выражение, глаза дружески улыбнулись
Парселу. Травить лаг считалось самым легким нарядом, и Парсел не случай-
но выбрал для этого дела Джонса, который доводится Бэкеру шурином.
- Начинайте! - скомандовал Парсел. Потом добавил вполголоса:
- Только будьте поосторожнее. Особенно Джонс.
- Есть, лейтенант, - ответил Бэкер.
Парсел посмотрел им вслед, снова пересек палубу и вошел в свою каюту.
На юте не осталось никого, и Бэкер еле слышно шепнул Джонсу:
- Послушай моего совета: помалкивай. Он указал вниз и добавил:
- У этого гада повсюду уши есть.
- Что я, младенец, что ли? - сердито буркнул Джонс, напружив бугры
мускулов на груди.
Он взял песочные часы и в то самое мгновение, когда Бэкер забросил в
море лаг, перевернул их и поднес к глазам. С каким-то неизъяснимым удо-
вольствием смотрел он, как крохотные песчинки стекают тоненькими струй-
ками в нижнее отделение, а лаглинь тем временем разматывается с барабана
и исчезает за бортом. До сих пер ему еще не приелось это зрелище. Произ-
водя привычные манипуляции, Джонс испытывал восхитительное ощущение мо-
гущества, будто это он сам управляет "Блоссомом".
Когда последняя песчинка проскользнула вниз, Джонс значительно погля-
дел на своего зятя и крикнул: "Готово!". Бэкер сразу же застопорил бара-
бан, вытащил лаг-линь и сосчитал узлы.
- Девять с половиной, - произнес он вполголоса, бросив тревожный
взгляд на трап, ведущий к юту.
- Здорово! - отозвался Джонс. - Черт бы тебя побрал, - яростно проши-
пел Бэкер, - какого черта ты раскричался? Тебе-то какая радость, что эта
проклятая посудина несется как угорелая?
Продолжая сматывать лаг-линь, он поднял голову и, заметив надутую фи-
зиономию Джонса, улыбнулся ему.
В эту минуту кто-то тяжело затопал по трапу, и оба матроса, еще преж-
де чем появился Барт, застыли на месте.
- Не смотри на него! - еле слышно выдохнул Бэкер, и сердце его заби-
лось. Барт особенно часто привязывался к новичкам, и Бэкер боялся не так
за себя, как за Джонса.
Сощурив глаза, словно его слепило закатное солнце, Бэкер с ненавистью
смотрел на приближавшегося к ним Барта и невольно отметил про себя изя-
щество его гигантского силуэта. От треуголки до кончиков туфель с пряж-
ками все было аккуратно, все безукоризненно: кружевное жабо снежной бе-
лизны, сюртук, широкие отвороты на рукавах, белые туго натянутые чулки,
золоченые пуговицы, начищенные до зеркального блеска. "Дерьмо!" - поду-
мал Бэкер, и во взгляде его засветился вызов. Он предпочитал, чтобы Барт
обратил внимание на него, Бэкера, только бы не тронул Джонса.
Не дойдя до матросов шага два, Барт остановился, расставил свои бес-
конечно длинные ноги, и в голосе его прозвучали металлические нотки:
- Сколько?
- Девять с половиной узлов, капитан, - ответил Бэкер
- Хорошо.
Раздвинув ноги еще шире, заложив руки за спину, Барт, не торопясь,
разглядывал обоих матросов. Штаны в бело-красную полоску были без пят-
нышка, подбородки тщательно выбриты, волосы коротко подстрижены. Голова
Бэкера доходила капитану только до подложечки, и Барт с любопытством
разглядывал черные глаза матроса, блестевшие где-то внизу.
Хитрая штучка этот валлиец! Вежливый, образцовый служака, а ненавист-
ник, хотя и виду не подает. Дрожь возбуждения пробежала по спине Барта.
Безукоризненный? Посмотрим! Когда-нибудь да оступится. Рано или поздно
любой оступится.
- Можете идти, - бросил Барт.
Бэкер и Джонс присоединились к матросам, которые мили теперь палубу
на баке. Босуэлл стоял прислонясь к леерному ограждению, держа в руках
линек, конец которого послушно свернулся у его ног.
Когда Бэкер и Джонс проходили мимо, он поднял свою свирепую, как у
сторожевого пса, морду и что-то угрожающе буркнул. Ни в чем они не про-
винились, да Босуэлл и не имел против них зла. Просто это сердитое вор-
чание вошло у него в привычку. Без всякой задней мысли он начинал вор-
чать, когда кто-нибудь из матросов случайно попадался ему на глаза.
Бэкер и Джонс бросились к своим швабрам и стали отвязывать их, делая
вид, что спешат, но никак не могут справиться с узлами.
Мойка палубы шла кое-как. Когда Босуэлл подымал на матросов тяжелый
взгляд своих свиных глазок, все начинали дружно действовать швабрами,
хотя никто не вкладывал в нарочито размашистые движения ни старания, ни
силы. Но стоило Босуэллу отвернуться - и игра тут же прекращалась. Мат-
росы старались только погромче стучать швабрами, однако палуба от этого
чище не становилась.
Босуэлл разгадал их маневр, но решил пока не вмешиваться: он не осо-
бенно доверял парням, назначенным в этот наряд. Самые что ни на есть го-
ловорезы на "Блоссоме". Коротышка Смэдж - настоящая змея. Маклеод - хит-
рец, человек опасный. Метис Уайт - личность подозрительная. Бэкер - от-
чаянный парень. Остальные - безобидные. Но и этих четверых достаточно,
чтобы перебаламутить всех. При этой мысли он даже задохнулся от злости.
Он хрипло пролаял что-то и ударил линьком по палубе, стараясь, однако,
никого не задеть.
Барт с юта не мог видеть, как идет мойка. Но, услышав лай Босуэлла,
сопровождаемый щелканьем линька, он догадался, что удар пришелся мимо.
Он словно врос в палубу, вытянул шею и уставился в пространство. Должно
быть, там на юте что-то не так. Видно, его сторожевой пес струсил. Барт
решил посмотреть, что там происходит, и медленно направился в обход,
чтобы неожиданно нагрянуть на место происшествия.
В эту самую минуту Джимми - корабельный юнга - высунул из люка свою
