ва:
- Одни работают, а другие в это время прохлаждаются.
- Ты меня ничего не просил делать, - огрызнулся Бэкер, хладнокровно
выдержав взгляд Маклеода, и даже положил руку на плечо Авапуи.
На этом перепалка прекратилась, и Парсел твердо произнес:
- Матросы, вы ждете, чтобы я высказал свое мнение. Что же, сейчас
скажу. Что касается ворота, это прекрасная мысль, и я вполне доверяю
Маклеоду. Но почему нужно было дерзить мистеру Мзсону? Нам предстоит
жить на острове всем вместе, так давайте жить в мире.
Маклеод, не торопясь, поднял от работы свое остроносое лице и ловко
сплюнул себе под ноги, а Парсел в это время успел подумать: "Так и есть,
он добирается до меня".
- Если вы считаете, что я с воротом хорошо придумал, - медленно и
скрипуче проговорил Маклеод, - почему бы вам не помочь? В конце концов я
тут ради всех спину гну. И по-моему, все должны к этому делу руку прило-
жить.
Ход был ловкий, и матросы от удовольствия даже плечами по вели. Уж
очень заманчивую картину нарисовал Маклеод: офицер трудится, как плот-
ник, под началом простого матроса. "И самое скверное, - подумал Парсел,
- что Маклеод прав, Человек он дрянной, а все-таки прав". Вслух он
только произнес:
- Как вы сами заметили, я не настолько разбираюсь в плотничьем деле,
чтобы быть вам полезным.
Но ему не хотелось заканчивать разговор перепалкой, и он прибавил уже
мягче:
- Но если вам потребуется моя помощь, чтобы переводить ваши распоря-
жения таитянам, я вам охотно помогу.
Однако Маклеод не воспользовался предложенной ему возможностью прими-
рения.
- Я не нуждаюсь в переводчиках, - отрезал он таким грубым и дерзким
тоном, что Парсел покраснел.
- Тем лучше, - ответил он, стараясь унять дрожь голоса.
И он ушел, проклиная в душе Маклеода, проклиная себя. Пожалуй, разум-
нее всего было бы вовсе не вступать в разговор. Он вошел в перелесок,
сопровождаемый своей свитой.
- Ты из-за них огорчился, Адамо? - спросила Омаата, легонько обвив
своей огромной рукой шею Парсела.
Однако даже это легкое прикосновение оказалось достаточно ощутимым,
Парсел остановился, мягко отвел руку Омааты, но удержал ее пальцы в сво-
их, вернее его пальцы совсем исчезли, утонули в ее ладони. Он поднял го-
лову и увидел высоко над собой смуглое лицо великанши, ее широкие ноздри
и огромные глаза, блестящие, переливчатые, добрые. "Озера под луной, -
подумал Парсел, - вот с чем я сравнил бы ее глаза". Вдруг к свободной
его руке прикоснулась прохладная ладонь Ивоа. Ой обернулся. Она улыба-
лась ему. Он посмотрел на своих спутников. Его окружили Меани, Авапуи и
Итиа. Сердце у него радостно забилось. Его согревало их безмолвное дру-
желюбие. "Как они добры ко мне! - благодарно подумал он. - Как к брату!"
- Значит, если что-нибудь не по мне, это сразу заметно? - спросил он.
- Очень, очень, - ответила Ивоа. - Когда все идет хорошо, у тебя лицо
как у таитянина. А когда тебя что-нибудь огорчает, у тебя лицо как у пе-
ритани.
Меани громко расхохотался.
- А какое лицо у таитянина?
- Гладкое, веселое.
- А у перитани ?
- Сейчас покажу, - вызвалась Итиа.
Она нахмурила брови, вскинула голову, опустила уголки губ, и ее хоро-
шенькое юное личико вдруг приняло озабоченно-важное выражение. Таитянки
и Меани так и покатились со смеху.
Парсел поймал вопросительный взгляд Бэкера и пояснил ему по-английс-
ки:
- Итиа показывает, какие у британцев озабоченные лица.
Бэкер улыбнулся.
- Ничего я не понимаю, что они болтают. Неплохо бы научиться хоть чу-
точку.
Авапуи обернулась к Парселу.
- Что он сказал?
- Сказал, что ничего не понимает, когда вы говорите.
- Я его научу, - сказала Авапуи.
Она положила руку на плечо Бэкера и произнесла по-английски, выпевая
каждое слово:
- Я... говорю... тебя...
- Тебе, - поправил Бэкер.
- Тебе, - повторила Авапуи, пропев и это слово.
Парсел дружески взглянул на нее. Хорошенькая, ничего не скажешь, но
не из тех, чья красота поражает с первого взгляда. Зато от нее исходит
какая-то удивительная нежность.
Омаата взяла за руку Ханта и потащила его за собой вперед, а он
что-то радостно прорычал в ответ. Парсел слышал раскаты ее голоса, но не
мог разобрать, - что именно она говорит. Под сенью деревьев веяло упои-
тельной свежестью, и как только они отошли от берега, смолкли даже крики
морских ласточек. Но уже через пять минут тишина эта показалась Парселу
неестественной, странной не такой умиротворяющей, какой она была понача-
лу. Он вспомнил леса Таити; шаги человека не вызывают ответных звуков:
не зашуршит трава, не послышится прыжок и шорох поспешного бегства, не
дрогнет лист. На этих плодородных землях, в этом самом мягком на свете
климате животный мир представлен лишь дикими свиньями да птицами. Но
здешние птички были такие крохотные и такие наряднопестрые, что Парсел
принял их сначала за бабочек; они доверчиво и бесстрашно садились на
плечи непрошеных гостей. Если остров действительно необитаем, нет ничего
удивительного, что эти крошечные создания верят в доброту рода челове-
ческого. Парсел не уставал ими любоваться: они казались летающими радуж-
ными пятнами. Одни пурпурные с лазурью; другие алые с белым, а самые на-
рядные черно-золотые с кроваво-красным клювиком. Парсел отметил про себя
еще одно их свойство. Птички не пели. Даже не щебетали. Все молчало в
этом лесу. Птицы и те не подавали здесь голоса.
Меани и таитянки радостно вскрикивали на ходу. На каждом шагу они уз-
навали деревья, которые растут на Таити, и перечисляли их вслух: кокосо-
вая пальма, хлебное дерево, манго, авокато, панданус. Тут Омаата поясни-
ла, что панданус особенно полезен: из его коры делают ткань, а ведь надо
полагать, одежда их продержится не вечно. Меани обнаружил в траве яме,
впрочем довольно мелкий, таро, сладкий батат и какое-то неизвестное Пар-
селу растение, которое таитянин назвал просто "ти"; по его словам, из
листьев этого ти делают лекарство "против всех болезней".
Парсела не оставляло какое-то странное чувство. В самой щедрости
здешней природы был заложен парадокс. Земля производила все, что потреб-
но человеку, а человека не было. Однако, обнаружив яме, Меани заметил,
что остров был некогда обитаем, и как бы в подтверждение его слов путни-
ки увидели на поляне кучу камней, так называемое "мораи", и три ги-
гантские статуи, грубо высеченные в черном базальте. Жившие здесь неког-
да полинезийцы, очевидно, исповедовали суровую религию, ибо лица у ста-
туй были довольно свирепые. Меани и женщины молча поглядывали на богов,
устрашенные их злобными физиономиями. На Таити религия снисходительна и
боги благожелательны.
Углубившись в лес, путники держались все время юга, но ушли недалеко,
потому что в роще не было даже тропинок. От вершины скалы шел мягкий
спуск, и эта часть острова представляла собой нечто вроде плато. Не
прошло и получаса, как они расстались с Маклеодом, и вдруг лес сразу
кончился и прямо перед ними возник обрывистый каменистый склон, увенчан-
ный купой деревьев. Значит, там снова начинается лес. Путники не без
труда вскарабкались на крутой, раскаленный солнцем уступ и с удо-
вольствием углубились под сень деревьев. Тут начиналось второе плато,
тоже покрытое густой растительностью, но здесь деревья стояли не так
тесно, рощи были не такие непроходимые, склон более ровный.
Парсел остановился и вытащил из нагрудного кармана план Мэсона. Судя
по плану, остров тянулся с севера на юг в форме неправильного овала. В
длину он имел, опять-таки если верить данным Мэсона, около двух миль.
Ширина же не превышала трех четвертей мили. Мэсон разделил остров попе-
рек на три примерно равные части; на северной его оконечности он напи-
сал: "Первое плато", на центральной части: "Второе плато", на южной око-
нечности: "Гора" и добавил в скобках: "Очень засушливое место". Вся по-
верхность острова была заштрихована, и с одной стороны стояла надпись
"низкие пальмы", а с другой - "папоротники". На карте в секторе "гора"
была нарисована лишь одна извилистая линия, шедшая вплоть до южной око-
нечности острова.
Парсел повернулся к Бэкеру.
- Очевидно, это поток?
Бэкер подошел и нагнулся над планом.
- Да, лейтенант. Надо полагать, поток, но мы еще не дошли до его ис-
токов.
- Спасибо.
Бэкер уселся у подножия пандануса, и тотчас же рядом с ним опустилась
Авапуи. Парсел вопросительно взглянул на Ивоа. Она улыбнулась ему в от-
вет и шепнула: "Уилли славный". Так таитяне на свой лад переделали имя
Вилли Бэкера. Парсел утвердительно кивнул головой и снова углубился в
изучение плана. План подтверждал первое впечатление Парсела от этого
острова. Таким он и увидел его с палубы "Блоссома"; и правда, совсем ма-
ленький островок. Сегодня он не казался им таким уж крошечным, по-види-
мому, потому, что склон был слишком крутой, слишком утомителен подъем,
слишком густа роща. Если гора и впрямь представляет собой, по выражению
Мэсона, "хаотическое нагромождение утесов", то будущий поселок придется
заложить на севере, на первом нижнем плато: только сюда можно добраться
с моря. В таком случае второе плато, которое они сейчас исследуют, при-
дется отвести под сельскохозяйственные культуры. Практически обитаемыми
являются оба плато, то есть опять-таки, согласно плану Мэсона, лишь один
этот прямоугольник длиной в милю с четвертью и шириной в три четверти
мили, а остальная часть острова покрыта горами. Если островитяне сумеют
взять от этой плодородной земли все, что она может дать, то такой кло-
чок, пожалуй, прокормит тридцать человек. Но надолго ли хватит этого
изобилия? Кто знает, может быть, именно малые размеры острова и побудили
коренных обитателей покинуть насиженные места и пуститься в опасное пла-
вание по океану в поисках более обширной территории.
Положив чертеж Мэсона в карман, Парсел кликнул своих спутников, кото-
рые нежились в тени пальм, и отряд снова двинулся вперед. Парсела удиви-
ло, что за рощей не видно горы, хотя, судя по всему, она должна была
быть где-то рядом. Но ее скрывала светло-зеленая крона какого-то дерева,
возвышавшегося над морем листвы. Парсел решил держать путь к этому лес-
ному великану, и минут через десять путники очутились на небольшой поля-
не, на краю которой вздымался гигантский баньян.
Таитянки испустили радостный крик и бегом бросились к баньяну. Парсел
тоже ускорил шаг. Но ствол дерева скрывали от глаз многочисленные побе-
ги; они спускались до самой земли и, укоренившись в почве, поддерживали
породившие их ветви. Казалось, что дерево сначала вышло из земли, потом
снова ушло в землю ветвями и вновь вышло на свет божий. Вертикальные
ветви разрослись так могуче, так пышно, что баньян занимал в ширину не
меньше двадцати метров и походил на многоколонный храм. Плющ с какими-то
удивительно крупными листьями карабкался вверх по стволам, скрывая внут-
ренность "храма", и Парсел поначалу подумал, что перед ним не один
баньян, а целая семья их раскинулась изумрудной рощицей. Некоторые из
вертикальных отростков достигали толщины обычного ствола и, видно,
представляли собой надежную опору, ибо одна из веток-прародительниц,
расколотая бурей и еле державшаяся на стволе, легла на эти воздушные
корни, а те не сломились, хоть и согнулись под ее непомерной тяжестью.
Таитянки с радостными криками кинулись наперегонки к лесному великану.
Весь отряд последовал за ними; не доходя до основного ствола, они обна-
ружили десятки зеленых теремков, отделенных друг от друга завесой лиан,
а под ногами настоящим ковром лежал густой мох.
Женщины в восхищении перебегали из одной лиственной горницы в другую,
и оттуда доносился их счастливый смех. Потом, набрав полную горсть мха,
