Итиа швырнула ее в лицо Меани и скрылась. Таитянки с пронзительным виз-
гом побежали за подружкой, мужчины бросились за ними в погоню по раски-
дистому лабиринту зелени, где так легко было заплутаться, хотя подчас
преследователя отделяла от беглянки лишь завеса листвы.
Парсел играл и кричал вместе со всеми, но не веселился по-настоящему,
не мог отдаться радости всей душой. Вскоре он выбрался из-под сени
баньяна, отошел в сторону и растянулся на полянке. "Почему я не могу так
же, как они, без всякой задней мысли тешиться, словно дитя? - думал он.
- Видимо, я утратил какие-то свойства души, а таитяне их сохранили". Он
понял, что забота, вечное беспокойство въелись в него, и от этой мысли
стало горько. К нему присоединились Бэкер и Хант, а через несколько ми-
нут подошли таитянки во главе с Меани, веселые, еще не отдышавшиеся от
бега. Они удивлялись тому, что Парсел так быстро бросил игру.
- Уже поздно, - пояснил он, указывая на солнце. - Отдохнем немного и
вернемся на корабль.
Он вынул из кармана чертеж и снова принялся его изучать.
- Бэкер, - сказал он наконец, - не покажете ли вы мне на плане марш-
рут, которым вчера шел капитан Мэсон?
Бэкер пододвинулся к Парселу и склонил над картой смуглое красивое
лицо.
- Сейчас покажу, лейтенант. Значит, сначала мы попали на первое плато
и пошли к восточному мысу через джунгли. Там свернули и двинулись на юг.
Гору пришлось обойти. А в джунглях все время держались правого борта.
Поверьте на слово, путешествие было не из легких.
- В сущности, вы шли по периферии, а мы по центру. Поэтому-то Мэсон
не нанес на карту баньян. - И Парсел продолжал: - Судя по плану, капитан
считает, что заросли тянутся в ширину примерно на сто шагов. Вы их
действительно обследовали?
- Дважды. Один раз в восточном направлении, другой - в западном. В
первый раз ходил на разведку я. Невеселое местечко. Мрак, духота. Все
руки себе исцарапаешь, пока пробьешься через пальмы, а они еще как на
грех здесь упругие: выпустишь одну раньше времени, а она хлоп тебя по
спине. Да еще темень такая, что через минуту заплутаешься. Хорошо еще,
что мы с капитаном условились перекликаться как можно чаще. По его голо-
су я и ориентировался.
- А что там по другую сторону?
- Скала.
- Сразу скала?
- Да.
- А идя по лесу, вы действительно отсчитали сто шагов ?
По лицу Бэкера промелькнула улыбка.
- По правде сказать, лейтенант, я десятки раз сбивался со счета. Те-
мень, я вам говорю, хоть глаз выколи, ну, я не то чтобы боялся, а как-то
не по себе было, да еще ружье проклятое стукало по ногам.
Парсел взглянул на Бэкера. Сухощавый, черноволосый валлиец, лицо пра-
вильное, точно на медали, глаза светятся умом.
- Вы только представьте себе хорошенько, - продолжал Бэкер, - можно
ли по такой чащобе держаться прямого пути. Хочешь не хочешь, а петляешь.
Да к тому же не велика польза шаги считать.
- Однако вы сказали капитану, что отсчитали сто шагов?
Тонкое смуглое лицо Бэкера снова тронула улыбка, и в карих глазах
блеснул лукавый огонек.
- Я даже сказал "сто четыре шага". Видите, как точно подсчитал.
- Почему же вы так сказали?
- Скажи я не так, капитан послал бы меня по второму .разу.
- Понятно, - протянул Парсел, даже не моргнув.
Он поглядел на карту и спросил:
- Как же могло случиться, что другой матрос, производивший разведку к
востоку, тоже сделал сотню шагов?
Бэкер помолчал и все с той же задоринкой в глазах произнес даже
как-то торжественно:
- Ходил-то Джонс. Ну, я ему и подсказал, что нужно говорить.
- Спасибо, Бэкер, - невозмутимо сказал Парсел.
Он снова поглядел на Бэкера и, хотя в его глазах тоже мелькнула ис-
корка веселья, громко и официально проговорил:
- Вы хорошо потрудились для составления карты, Бэкер.
- Спасибо, лейтенант, - невозмутимо отозвался тот.
Парсел поднялся с земли.
- А где женщины? - крикнул он по-таитянски, обращаясь к Меани.
Меани лежал на траве шагах в десяти от лейтенанта, вытянувшись во
весь рост. Он приподнялся на локте и ткнул пальцем правой руки куда-то
вдаль.
- Они нашли в лесу ибиск.
Как раз в эту минуту показались Авапуи, Итиа и Ивоа. Шествие замыкала
Омаата, возвышаясь над подружками, будто почтенная матрона, ведущая до-
мой с прогулки маленьких девочек. Все четверо украсили свои черные воло-
сы огромными алыми цветами ибиска, руки у них были гибкие, как лианы, а
при каждом шаге над округлыми бедрами расходились полоски коры, из кото-
рой были сделаны их коротенькие юбочки.
Увидев Омаату, Хант вскинул на нее тревожный взгляд своих маленьких
бесцветных глаз. Он не сразу заметил ее уход, а заметив, почувствовал
себя без нее вдруг каким-то бесприютным.
- Жоно! Жоно! - окликнула его Омаата грудным голосом.
В мгновение ока Омаата очутилась подле Ханта и, гладя ладонью густую
рыжую шерсть, покрывавшую его торс, ласково заговорила с ним на каком-то
непонятном языке... А он поспешил уткнуться лицом в ее мощную грудь,
застыл от нежности и ласки и лишь изредка негромко ворчал от удо-
вольствия, как медвежонок, прижавшийся к медведице. Понизив голос, глу-
хой и мощный, как рев водопада, Омаата продолжала что-то рассказывать
ему все на том же невразумительном диалекте. Могучими руками она обвила
шею Ханта и прижимала его к себе, как младенца, младенца-великана.
- Что она говорит, Меани? - спросил Парсел.
Меани фыркнул.
- Не знаю, Адамо. Я думал, они говорят на перитани.
- Отдельные слова действительно похожи на пеританские - подтвердил
Парсел, - но я их не понимаю.
Омаата подняла голову.
- Я говорю на нашем языке, на языке Жоно и моем, - пояснила она
по-таитянски. - Жоно меня отлично понимает.
Услышав свое имя, Хант нежно прорычал что-то в ответ. С тех пор как
Омаата прибрала его к рукам, он ходил умытый и весь блестел чистотой,
словно корабельная палуба. "Он ей как ребенок", - подумал Парсел. И с
улыбкой поглядел на великаншу.
- Сколько тебе лет, Омаата?
- С тех пор как я стала женщиной, я дважды видела по десять весен.
Тридцать два года... Может быть, чуть меньше. Во всяком случае, она
еще молода. Моложе, чем он, моложе, чем Жоно. Но из-за своего гигантско-
го роста она похожа на жительницу иной планеты.
Вдруг Авапуи опустилась перед Бэкером на колени и подняла к нему
кроткое личико. С минуту она серьезно глядела на своего перитани, потом
засунула ему за ухо цветок ибиска, улыбнулась, смущенно моргнула и, под-
нявшись с колен, бросилась прочь со всех ног, в мгновение ока пересекла
полянку и скрылась в рощице.
- Что это она вытворяет? - спросил Бэкер, поворачиваясь к Парселу.
- Это значит, что она выбрала вас своим танэ. *
- Ого! - проговорил Бэкер, и лицо его вспыхнуло под бронзовым зага-
ром. - У них, выходит, женщины себе мужей выбирают?
* [ - Танэ - по-таитянски "мужчина", "возлюбленный"
или "муж". - Прим. автора.]
- Да и в Англии тоже! - улыбнулся одними глазами Парсел. - Только в
Англии не так открыто.
- А почему она убежала?
- Хочет, чтобы вы догнали ее.
- Вот оно что! - протянул Бэкер.
Помедлив немного, он поднялся и проговорил со смущенно улыбкой, ни на
кого не глядя:
- Жарковато сегодня в прятки играть.
И побрел к рощице. Он не осмелился даже ускорить шаг... чувствуя на
себе взгляды оставшихся.
- Что он сказал? - спросил Меани.
Таитянин с веселым любопытством следил за неловкими маневрами Бэкера.
В который раз он убеждался, что перитани просто сумасшедшие: стыдятся
самых обыкновенных вещей.
- Вот оно что... - протянула Омаата. - А я-то думала, что она выбрала
Скелета.
Прозвищем Скелет таитяне наградили Маклеода.
- Когда мы были на большой пироге, - пояснила Итиа, она сначала выб-
рала Скелета, а теперь отказалась от него. Он ее бьет.
"Хотелось бы мне знать, - подумал Парсел, - так ли легко Маклеод сог-
ласится с тем, что Бэкер станет его преемником. Да, на острове нас ждет
немало трудностей".
Меани приподнял на локтях свой мощный торс и закинул голову назад,
чтобы видеть Итиа.
- А я, Итиа, - произнес он многозначительно, - я тебя бить не буду.
Или совсем чуточку, - добавил он, смеясь.
Итиа упрямо затрясла головой. Она и Амурея были самые молоденькие из
таитянок, а Итиа, кроме того, и самая маленькая ростом. Носик у нее был
чуть вздернутый, уголки губ подняты кверху, отчего лицо ее, казалось,
всегда смеется. Все любили Итию за ее живой нрав, но, на взгляд таитян,
манеры у нее были плохие: ей не хватало сдержанности. Она слишком смело
высказывала свои суждения о людях.
- А ты не хочешь дать мне цветок? - продолжал поддразнивать ее Меани.
- Нет, не хочу, - отрезала Итиа. - Ты его не заслужил.
И она швырнула ему на грудь камешек.
- Камень! - сказала она с милой гримаской. - Вот и все, что ты от ме-
ня получишь.
Меани снова улегся на землю, сцепив на затылке пальцы.
- И зря, - произнес он миролюбиво.
Итиа снова швырнула в него камешек. Меани вытащил руки из-под головы
и прикрыл ладонями лицо, чтобы защитить глаза.
Он ничего не сказал. Только улыбнулся.
- И потом, - продолжала Итиа, - ты совсем некрасивый.
- Верно ты говоришь, Итиа, - расхохоталась Ивоа. - Мой брат ужасно
некрасивый! Нет на всем острове мужчины уродливее его!
- Дело не только в уродстве, - настаивала Итиа. - Он никуда не годит-
ся как танэ.
- Ого! - протянул Меани.
Лежа во весь свой богатырский рост, красавец Меани потянулся, распра-
вил плечи и грудь и поиграл мускулами ног.
- Все равно ты меня не соблазнишь! - сказала Итиа, высыпав из ладони
на грудь Меани целую горсть камешков. - Ни за что на свете я не возьму
себе такого танэ, как ты. Сегодня я, завтра Авапуи, послезавтра Омаата.
- У меня, - гулко отозвалась Омаата, - у меня уже есть Жоно.
Парсел расхохотался.
- Почему ты смеешься, Адамо?
- Смеюсь потому, что мне нравится твой голос, Омаата. И добавил
по-английски: - Словно голубка зарычала.
Он хотел перевести эту фразу, но не знал, как по-таитянски "рычать".
На Таити нет диких зверей.
- По-моему, - продолжала Итиа, - лучший танэ на всем острове - это
Адамо. Он не очень высокий, зато волосы у него как солнце, когда оно ут-
ром проглядывает сквозь ветви пальм. А глаза! О, до чего же мне нравятся
его глаза. Они светлее, чем воды лагуны в полдень! А нос у него прямой,
совсем, совсем прямой! Когда он улыбнется, у него на правой щеке делает-
ся ямочка, а вид веселый, как у девушки. Но когда он не улыбается, вид у
него важный, как у вождя. Я уверена, что на своем острове Адамо был са-
мым главным вождем и что у него было множество кокосовых пальм.
Парсел не мог удержаться от смеха.
- На моем острове нет кокосовых пальм.
- Ой! - удивилась Итиа. - А как же вы тогда живете?
- Плохо. Потому-то мы и приезжаем жить на чужие острова.
- Все равно, даже без кокосовых пальм ты хороший танэ, - упорствовала
Итиа, глядя на Парсела искрящимися веселыми глазами. - Ты самый хороший
танэ на всем острове.
Ивоа поднялась на локте и улыбнулась Итиа доброжелательно, но с дос-
тоинством.
- Адамо, - произнесла она все с той же улыбкой и сделала правой рукой
выразительный и широкий жест, так похожий на жест ее отца Оту, - Адамо -
танэ Ивоа.
Эта торжественная отповедь до слез рассмешила Меани, а Омаата презри-
тельно усмехнулась. Итиа потупила голову и, согнув локоть правой руки,
прикрыла лицо, словно ребенок, который вот-вот заплачет. Ее одернули при
людях, и ей стало стыдно за свои манеры.
Все молчали, жара все не спадала, и Парсел, лежа на траве и держа в
своих руках руку Ивоа, чувствовал, что его клонит ко сну.
- Вот я все думаю, - вполголоса произнес он, - что сделалось с теми
людьми, которые жили на этом острове?
