закончит свое дело, Итиа отведет Адамо в пещеру. Может, это
будет трудно. Может, это будет опасно. Но у Итии много
хитрости.
- Я тоже пойду с Итией и с Адамо к "тем", - сказала Авапуи.
- Нет, - возразила Омаата, - у меня есть для тебя дело, Авапуи.
Женщины поглядели на Омаату и вдруг поняли. Омаата уверена, что Уилли
убит, и не хочет, чтобы Авапуи увидела его голову на копье. О Эатуа,
Омаата очень умна. Она все видит вперед!
- Пусть будет так, как говорит Омаата, - воскликнула Ороа, и слова ее
заглушил гул одобрения.
Тут Итиа, не сказав ни слова, встала и ушла.
- Солнце раскрыло свое чрево, - сказала Ивоа. - Поешь, Адамо, тебя
ждет впереди много трудов.
С этими словами она очистила банан и протянула ему. У Парсела сжима-
лось горло, и банан показался ему мучнистым и сухим. После банана он
съел плод манго и авокато. Женщины тихонько переговаривались. Это непре-
рывное щебетание раздражало его, действовало ему на нервы. Минуты шли, и
вместе с ними подкрадывался страх.
Он сделал знак, что больше не хочет есть, растянулся на мху, положив
голову на колени Ивоа, и закрыл глаза. Женщины тотчас же умолкли. Сперва
ему полегчало, но он не мог заснуть, и понемногу сама тишина становилась
невыносимой. Он знал, что ему придется еще долго ждать возвращения Итии
и что страх будет расти. Он услышал, как Омаата тихонько сказала: "Ороа,
дай мне свое ожерелье из перьев". Затем послышался треск сломанной вет-
ки, шуршание сдираемых с нее листьев. Он попытался молиться, но через
несколько секунд понял, что лишь механически произносит слова молитвы:
он не мог больше ни о чем думать, ноги дрожали, а страх все рос. Вдруг
ему почудилось, что он задыхается под баньяном, им овладел ужас, ему не-
удержимо захотелось вскочить и убежать. Он заложил обе руки за пояс и
замер, пот струился по его телу. Ему представилось, что он лежит безды-
ханный, словно труп, с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками.
"Боже милостивый, - горячо взмолился он, - сделай, чтобы это была прав-
да, сделай, чтобы жизнь для меня кончилась, чтобы весь этот ужас был уже
позади". Он почувствовал, как Ивоа приподняла ему голову и положила себе
на грудь. Он прижался к ней, как ребенок, и замер, спрятав голову на ее
нежной и теплой груди.
Вскоре его страх понемногу отхлынул, дыхание стало ровнее, и он пог-
рузился в сон. Когда он проснулся, перед ним стояла Итиа.
- Они согласны, - сказала она; ее круглое личико выглядело важным и
озабоченным.
Парсел вскочил на ноги. Женщины тоже встали, чуть помедлив, поднялась
и Ивоа. Лицо ее посерело, губы дрожали.
Омаата протянула Парселу палочку, на одном конце которой был укреплен
пучок красных перьев.
- Пока ты спал, - я приготовила тебе "Ману - фаите", - сказала она
чуть хриплым голосом. - Держи ее перед собой. С этой минуты, Адамо, ты
птица, которая летит, чтобы предложить мир, и по обычаям "те" не смеют
тебя убить. Во всяком случае, если твоя попытка будет успешна. Но если
мир будет отвергнут, тогда ты больше не табу.
Он взял "Ману - фаите", и Омаата показала ему, как надо ее держать:
перьями назад - это хвост птицы, а острым концом вперед - это ее клюв.
Человек идет, а птица летит, и вместе они составляют одно существо.
Парсел опустил глаза. Он смотрел на смехотворный талисман, который
держал в руке; в случае неудачи - смерть. А сколько шансов на успех?
- Скажи, ты знаешь гимны в честь мира? - спросила Омаата.
- Знаю. Оту научил меня, когда у вас шла война. И я был у него, когда
пришел "Ману - фаите" от Натаити.
- Хорошо, - сказала Омаата.
Она повернулась к Авапуи.
- Мы пойдем к ручью за водой, а ты тем временем отнеси фрукты в пеще-
ру для Адамо, потом возвращайся сюда и жди нас.
Минуту все молчали и замерли в полной неподвижности. Парсел обнял
Ивоа за плечи, прижался на мгновение щекой к ее щеке, затем, повернув-
шись к женщинам, сделал широкий жест рукой, как бы охватывая всех в про-
щальном поклоне.
- Я вернусь, - сказал он, и в голосе его звучала сила и уверенность.
Среди женщин послышался восторженный шепот. О Адамо! Как красноречивы
его движения! Он достоин своего знатного тестя, великого вождя Оту!
Выйдя на яркий свет, Парсел прищурил глаза и почувствовал, как солнце
жжет ему затылок. Итиа шла перед ним.
- Авапуи спрашивала тебя? - проговорил он тихо.
- Да. Я сказала, что не знаю.
- Убит?
- Да.
- Оху?
- Да.
- Амурея?
Он заметил, как вздрогнули ее плечи.
- Да.
Наступило долгое молчание, потом Итиа сказала:
- Ты можешь говорить. Они все в лагери.
- Ты видела головы?
- Есть. мысль, что он увидит это ужасное зрелище.
- Нет, они спрятали их в "пуани"*. *[Корзинка из листьев кокосовой
пальмы] Они воткнут их на копья после.
- После чего?
- После войны.
Снова наступило молчание. Затем Итиа остановилась, повернулась к Пар-
селу и сказала изменившимся голосом:
- Человек, я видела Амурею. Ее повесили за руки на ветке хлебного де-
рева. И ноги ее крепко привязаны. У нее разрезан живот вот отсюда и до-
сюда (она провела рукой от подложечки до низа живота). - Человек, это
ужасно!
- Кто это сделал?
- Тими.
Он отвел глаза.
- Пойдем, Итиа, - сказал он глухо.
После этого оба надолго замолчали. Они прошли второе плато и должны
были уже выйти на голый, каменистый склон горы, но тут Итиа вдруг повер-
нула к группе гигантских папоротников, стоявших в стороне. Войдя в тень,
она схватила Парсела за руку. Ее круглое личико вытянулось и было
серьезно.
- Адамо, - проговорила она дрожащим голосом. - После того, что я ви-
дела у "тех", я заболела... Я так считаю, что заболела... И потому мне
уже не хочется играть. Но если у тебя есть желание, Адамо, ты можешь...
Ауэ! Возможно, для тебя это будет в последний раз!..
- Ты меня утешила! - сказал Парсел. улыбаясь. Оказывается, он еще мо-
жет улыбаться! Он посмотрел на Итию. Его тронула наивность и великодушие
ее предложения. Он наклонился и прикоснулся к ее губам.
- "Ману - фаите" должна лететь, Итиа, - сказал он ласково. - И мне
нельзя останавливаться.
Перед ними теперь было хаотическое нагромождение черных скал - пыша-
щая жаром пустыня. А за ней начинались джунгли. Они состояли не из папо-
ротников, как вокруг деревни, а из мелких пальм двух - трех метров высо-
ты, образующих густые заросли, так что Парселу, пробиравшемуся вслед за
Итией, приходилось порой раздвигать руками их стволы. Переплетенная на-
верху листва почти не пропускала света, под ней не было ни малейшего
движения воздуха, а круглые стволы поросли черными пучками мха, которые
свешивались, словно волосы. Над головой Парсела слышался неумолчный шо-
рох пальм: сухой металлический звук, не то что неприятный, но слишком
назойливый. Он проникал вам в уши, заполнял все ваше тело и, казалось,
нес в себе какую - то скрытую угрозу. Парселу чудилось, что на вершинах
деревьев притаились какие - то громадные насекомые и все время трут одну
о другую свои непомерно длинные лапки.
Он продвигался с трудом, шаг за шагом. Длинные черные пряди мха, неп-
рестанный шелест листьев - почему все это внезапно показалось ему испол-
ненным тайного значения? Странно. Одна часть его существа испытывала
страх. А другая с жадностью оглядывалась вокруг. Понемногу пальмы расс-
тупались. Под деревьями появились светлые пятна. И вдруг все осветилось.
Солнце сразу как бы стало ближе, шелест пальм - приветливее. Парсел по-
чувствовал на лице дуновение морского ветерка. Кое - где солнечные лучи
пробивались до самой земли, прямые, как копья.
- Здесь, - вполголоса сказала Итиа. - Еще немного, и мы придем. Пос-
той чуть - чуть. Я боюсь.
Она остановилась и поглядела на него.
- Это утес на берегу? - спросил он.
- Нет, это просвет среди пальм.
Она обвела вокруг себя рукой.
- Большой просвет среди пальм. А посредине скала.
Прогалина в лесу. Свободное пространство, чтобы враг не мог напасть
врасплох. Скала в виде крепости. Сам Мэсон не выбрал бы лучшего места.
Когда дело идет об убийстве, люди становятся изобретательны.
- Это лагерь?
- Нет, - ответила Итиа, - не лагерь. Это место, чтобы встретиться с
тобой.
Они боятся ловушки. Они не доверяют. Даже ему.
- Я боюсь за тебя, - прошептала Итиа, прижав обе руки к щекам. - Ох,
как я боюсь! У меня больше нет во рту воды.
- Я тоже боюсь, - сказал Парсел.
- О нет! Неправда! - воскликнула Итиа, с восхищением глядя на него. -
Ты совсем не серый. Ты весь красный.
Он улыбнулся и пожал плечами. Он не выносил солнца, она это знала.
- Адамо, - проговорила Итиа, подходя к нему с серьезным, взволнован-
ным лицом, и положила ему руку на плечо. - Слушай! Многие танэ умерли,
еще многие умрут, а я хочу ребенка. Я так хочу ребенка! Прошу тебя, Ада-
мо, если "те" тебя не убьют...
Он посмотрел на нее сверху вниз и уже собрался сказать "нет". Но
вдруг ему показалось, что совсем не так уж важно сказать "нет"... Пуля
Смэджа в косяке двери, дуло Смэджа, направленное ему в сердце, Мэсон,
поднимающий ружье, Тими... Он смотрел на Итию. Он должен сказать ей
"нет". Почему? Ради кого? "Нет", каждый раз "нет"! Нет - будущему ребен-
ку Итии. Нет - наивной радости Итии. Нет - себе самому. Он нетерпеливо
передернул плечами. Все эти табу!
- Не отвечай, - попросила она.
Потупив голову, она сжала ему руку. А он, позабыв о своем страхе,
смотрел на нее. Ее макушка едва доходила ему до под - бородка. Как при-
ятно на нее смотреть! Гладкое лицо, полные губы, лоб невысокий, и уголки
глаз чуть приподняты к вискам. Он глубоко вздохнул, полный надежды. Он
глядел на Итию, и ее красота снова вселяла в него веру. Ничего с ним не
может случиться, когда рядом такое красивое создание. Пусть это бессмыс-
ленно, но сейчас он ничуть не сомневался: она красива, значит, он не мо-
жет умереть.
- Ты красавица, Итиа, - глухо проговорил он.
Она не двигалась. Вся ее бойкость улетучилась. Она стояла с закрытыми
глазами и бессильно повисшими руками, вся как-то безжизненно поникнув.
Он положил ладонь ей на плечо, а руку, в которой держал "Ману - фаите",
слегка прижал к спине. Он тихонько сжимал ее, подняв голову и вдыхая
свежий морской ветерок. Какой нежный свет разливался вокруг в подлеске!
- Эатуа! - сказал он вполголоса, - благодарю тебя за красоту Итии,
благодарю за волосы Итии, благодарю за маленькие круглые груди Итии,
нежно прижавшиеся ко мне, благодарю за ее великодушие.
Она откинула голову и серьезно посмотрела на него с задумчивым и це-
ломудренным лицом. Он улыбнулся ей в ответ, приподнял "Ману - фаите",
коснувшись красными перьями ее иссиня-черных волос, и сказал:
- Теперь пора идти.
Когда они вышли на опушку чащи, перед ними мелькнула чья-то тень. Это
была Раха. Повернувшись к ним спиной, она помахала руками над головой.
Она стояла лицом к длинной округлой скале; высившейся посреди прогалины.
Раха улыбнулась Итии, но опустила глаза, когда Парсел поравнялся с ней.
Они прошли несколько шагов по открытому месту, и Итиа вдруг прошепта-
ла:
- Ружья!
Они остановились. На красном камне скалы темнели три дула. Больше ни-
чего не было видно. Даже очертаний голов. Сердце Парсела забилось.
- Идем, - сказал он вполголоса. И повернувшись к Итии, властно доба-
вил: - Нет, не впереди меня. Иди рядом.
Он пошел к скале, одной рукой держа над головой "Ману-фаите", а дру-
гую, с раскрытой ладонью, отставив в сторону. Итиа шла сбоку в двух ша-
гах от него.
От ружей его отделяло не более пятидесяти метров. Он ускорил шаг.
Почва вокруг скалы была каменистая и обжигала ему подошвы. Солнце всей
тяжестью давило на затылок и на плечо, пот непрерывно стекал со лба на
глаза, ослепляя его.
Когда он был примерно в пяти метрах от торчавших дул, послышался го-
