смущенно пробормотал Уайт, передавая Парселу этот дерзкий отказ.
- А секстант?
- Я отдал его Масону от вашего имени.
- И что он сказал?
- Сказал: "Ладно".
Парсел удивленно поднял брови.
- И все?
- Да.
- Вы хоть объяснили ему, как секстант попал ко мне?
- Да.
- Что же он сказал?
- Ничего.
- И ничего не поручил мне передать?
- Нет.
Парсел испытующе поглядел на Уайта. Да нет, метис никогда не солжет.
Человек он до того добросовестный, что не только передает слово в слово
те, что ему поручают, но старается даже воспроизвести интонацию, разыг-
рывает целые мимические сценки. Вот, например, когда он сказал: "Ладно",
тут уж нельзя было обмануться: настоящее мэсоновское "ладно" - хмурое и
краткое.
Ответы таитян внешне были более чем учтивы. Они благодарят Адамо ты-
сячу и тысячу раз. Они польщены, что всех мужчин и их "трех женщин"
пригласили отужинать с перитани. И они в отчаянии, что вынуждены откло-
нить приглашение по непредвиденным обстоятельствам.
Парсел возился в своем садике, когда Меани принес ему этот ответ.
- Они так и сказали "наши три женщины"? - спросил он, подымая голову.
- Да.
- А кто сказал? Тетаити?
- Да.
- Он говорил от имени всех?
Меани потупился. Помолчав немного, Парсел спросил:
- Почему он стал здесь вождем? Ведь на Таити твой отец более великий
вождь, чем его.
- Тетаити старый, ему уже тридцать лет.
- А если - я приглашу его на ужин к себе домой?
- Он откажется.
И так как Парсел молчал, Меани поспешил добавить:
- Он говорит, что ты вовсе не моа.
"Значит, я солгал зря, - печально подумал Парсел, - но раз уж начал,
придется продолжать. Лгать Ивоа, лгать Меани..." - А знаешь, я тоже не
верю, - вдруг произнес Меани.
Парсел взглянул на него с таким ошеломленным видом, что Меани расхо-
хотался.
- Надеюсь, и ты тоже не веришь, Адамо?
Парсел молчал, не зная, что ответить. Но тут Меани хлопнул его по
плечу и произнес серьезным тоном, без тени улыбки:
- Они не верят, что ты моа, но верят, что я верю. Поэтому я всегда
буду говорить, что ты моа.
Воцарилось молчание, затем Парсел сказал:
- К чему вся эта комедия?
- Если бы я так не говорил, - Меани отвернулся, - бы прийти к тебе
сегодня вечером.
- А если ты не будешь так говорить и все-таки придешь, что тогда бу-
дет?
- Они сочтут меня предателем.
Парсел вздрогнул.
- Вот уже до чего дошло! - медленно проговорил он.
И добавил, с трудом переводя дыхание:
- Кто же я тогда для них, если не моа? Сообщник Маклеода?
Меани ничего не ответил. Потом взял руку Парсела, поднес ее к своему
лицу и прижал к щеке.
- Придешь? - спросил Парсел.
- Приду, брат мой! - ответил Меани.
В его глазах, устремленных на Парсела, сияла нежность.
- Приду с Итией, - добавил он.
- Как так? Они отпустят Итию?
- Знай, Адамо, что никто не смеет командовать Итией.
- Даже ты?
- Даже я, - расхохотался Меани.
В первый день рождества островитяне отведали дикой свиньи, запеченной
в одной печи, приготовленной одними руками, но каждый лакомился жарким
порознь: таитяне в своем доме, "большинство" у Маклеода, "меньшинство"
вместе с Итией и Меани - у Парсела, Мэсон у себя. Дня через три, когда
часы только что пробили полдень, в дверь Парсела постучали. Это оказался
Уайт. Он не вошел в комнату, а остался стоять на пороге.
- Маклеод прислал меня узнать, есть ли у вас рыба.
Стол находился всего в трех шагах от двери, а там на банановых
листьях лежала рыба, белая, с перламутровым отливом. Но Уайт ничего не
видел. Из деликатности он не поднимал глаз. И Парселу вдруг почудилось,
что, если он сейчас скажет "нет", Уайт, вернувшись к Маклеоду, скажет
"нет", не добавив от себя
- Вы же видите, - произнес Парсел. ни слова.
Метис поднял глаза, оглядел стол, сказал: "Спасибо" - и собрался ухо-
дить.
- Уайт, - живо окликнул его Парсел. - В чем дело? У вас нет рыбы?
Уайт повернулся - и сказал равнодушным тоном:
- Ни у кого из нас нет рыбы.
Парсел спросил по - таитянски Ивоа:
- Откуда эта рыба?
- Меани принес.
- Они ездили утром на рыбную ловлю?
- Да, - кратко бросила Ивоа, отведя глаза.
- И вернувшись, не ударили в колокол?
- Нет.
- А кому, кроме меня, они дали рыбу?
- Никому не дали. Ловил Меани. Меани наловил рыбы для нас, для Уилли
и Ропати.
Наступило молчание, затем Парсел сказал:
- Они больше не хотят ловить рыбу для перитани?
- Нет, не хотят.
Вздохнув, Парсел обернулся к Уайту.
- Она сказала...
Уайт тряхнул головой.
- Я понял, что она сказала. Спасибо.
- Уайт!
Уайт замер на пороге хижины.
- Скажите, пожалуйста, Маклеоду, что я ничего не знал.
- Хорошо, скажу.
Через два дня под вечер к Парселу зашел Джонс. Как обычно, на нем бы-
ло только парео.
- Я вам не помешал?
Парсел захлопнул книгу и улыбнулся гостю.
- Знаете, сколько в корабельной библиотеке было книг?
- Нет, не знаю.
- Сорок восемь. А читать мне всю мою жизнь. Садитесь кресло.
- Я лучше вынесу его на солнышко, - сказал Джонс.
Нагнувшись, он схватил тяжелое дубовое кресло за одну ножку, выпря-
мился, держа свою ношу на вытянутой руке, и под кожей от запястья до
плеча выступила упругая сетка мускулов. Джонс сделал несколько шагов и,
согнув колени, поставил кресло таким ловким и легким движением, что оно
коснулось земли одновременно всеми четырьмя ножками без всякого стука.
- Браво! - улыбнулся Парсел.
Совершив свой подвиг, Джонс уселся, с достоинством потупив глаза.
В комнату вошла Ивоа.
- Э, Ропати, э! - крикнула она, подняв правую руку, и помахала ею в
воздухе, приветствуя гостя.
Подойдя к юноше, она матерински нежным движением положила ладонь на
его коротко остриженные волосы и улыбнулась.
Джонс подставил ей щеку, устремив вдаль синие фарфоровые глаза. Вид у
него был ласковый, но нетерпеливый, как у ребенка, который ждет, чтобы
взрослые окончили свои излияния и отпустили его играть.
- Волосы у тебя как свежескошенная трава, - заметила Ивоа.
Парсел перевел.
- Вот еще, у меня волосы вовсе не зеленые, - возразил Джонс.
И захохотал. Потом снова нахмурил брови, наморщил короткий нос, сце-
пил на груди руки и с грозным видом стал щупать свои мускулы.
- Маклеод и его клика ходили нынче утром ловить рыбу, - произнес он
чуть ли не трагическим тоном. - Я видел, как они возвращались. Они несли
кучу рыбы!
Голос у него ломался, и последние два слова он выговорил фальцетом.
Джонс покраснел. Он ужасно не любил, когда голос подводил его.
- Что ж тут такого? - заметил Парсел.
- Да, но они не позвонили в колокол, - с негодованием крикнул Джонс,
- они лучше сгноят рыбу, чем с нами поделятся.
- Плохо, - проговорил Парсел и умолк.
- На худой конец они могли бы не давать рыбу таитянам... Отплатили бы
им той же монетой... Но нам! Что мы им сделали? Парсел пожал плечами.
- Знаете что? - сказал Джонс, кладя ладони на колени и воинственно
выпятив грудь. - Давайте пойдем завтра ловить рыбу: Уилли, вы и я...
- Превосходная мысль, - прервал его Парсел. - Я понимаю, что вы соби-
раетесь сделать. Вернувшись, позвоним в колокол и раздадим всю рыбу...
Джонс широко открыл глаза, сморщил свой короткий вздернутый нос и
сложил рот в форме буквы "о".
- Что ж, - продолжал Парсел, не давая ему времени заговорить, - поди-
те, предупредите Бэкера и накопайте вместе с ним червей. А то скоро
стемнеет.
Он поднялся, проводил Джонса до калитки и постоял немного, глядя ему
вслед. Джонс шагал по Уэст - авеню ровным шагом, закинув голову и расп-
равив плечи, отчего мускулы напряглись у него на спине.
- Чему ты улыбаешься? - услышал он голос Ивоа.
Парсел оглянулся.
- Какой милый мальчик. Смешной и милый. - И добавил, не спуская глаз
с удалявшегося Джонса: - Как бы мне хотелось иметь сына.
- Да услышит тебя Эатуа, - подхватила Ивоа.
"Меньшинство" вернулось с богатым уловом, но великодушный жест Парсе-
ла не оказал желаемого действия. Таитяне отказались от рыбы.
"Большинство" милостиво приняло дар, но вернувшись после очередной рыб-
ной ловли, не отплатило любезностью за любезность. Только Ваа милостиво
участвовала и в этом разделе и в последующих. Что касается Масона, то он
либо действительно не знал, либо делал вид, что не знает, откуда берется
рыба, которую подают ему к столу, и по-прежнему не отвечал на поклоны
кормивших его людей.
Прошел январь. Ивоа заметно отяжелела и начала считать дни, вернее
ночи, остававшиеся до родов. По ее расчетам, роды должны были прийтись
на шестую луну и, как она надеялась, на последнюю ее четверть, которая
считалась благоприятствующей, а если Эатуа внемлет ее мольбам, то и на
чудесную ночь Эротооереоре, что означает: "Ночь, когда рыбы поднимаются
из глубин". Она немало гордилась тем, что первым на их острове увидит
свет сын Адамо. И это казалось ей счастливым предзнаменованием, сулившим
ребенку славное будущее.
Вообще таитянки не отличались плодовитостью, и капитан Кук считал это
свойство свидетельством мудрости всевышнего, учитывая свободу нравов и
скромные размеры острова Таити. Во всяком случае, пока что одна только
Ивоа готовилась стать матерью, и лишь в апреле выяснится, в каком доме
еще ждут младенца. Однако в конце марта у таитянок появились кое-какие
подозрения... Предстоящее событие казалось малоправдоподобным, до поры
до времени женщины считали, что та, на которую падали их подозрения,
просто чересчур разжирела от сидячей жизни. Однако в апреле сомнения
развеялись. И когда Ваа в день после ночи Туру (ночь, когда рыбы со-
седствуют с крабами) появилась на рынке, чтобы взять причитавшуюся ей
долю свинины, Женщины, стоявшие в очереди, сразу замолкли при виде ее
недвусмысленно пополневшего стана. В течение двух недель новость эта за-
нимала умы и сердца островитянок. А Итиа даже сложила несколько вольную,
но простодушную песенку об этом событии. Но когда первая волна веселья
улеглась, таитянки прониклись к Ваа уважением. Во время раздела она во
всеуслышание заявила, что "согреет" вождя большой пироги. И, видимо, су-
мела сдержать свое обещание.
Апрель принес с собой также и разочарование - плохо уродился яме.
После уборки яме строго распределили по едокам. Каждый вырыл рядом с до-
мом яму и заложил туда полученную долю.
Кроме того, островитянам посоветовали по возможности экономить личные
запасы, дабы дотянуть до следующего года, не трогая дикорастущего ямса.
Его хотели сохранить в качестве неприкосновенного резерва на случай, ес-
ли в следующем году урожай будет еще хуже.
Как-то в начале мая Маклеод велел передать Парселу, что он, мол, слу-
чайно проходил мимо ямы "черных" и заметил, что она опустошена больше
чем наполовину. При таком расточительстве "черные", само собой разумеет-
ся, того и гляди бросятся собирать дикий яме и нанесут ущерб плантациям,
которые решено сохранить в качестве резерва. Маклеод просил Парсела вме-
шаться в это дело и посоветовать таитянам экономнее расходовать запасы.
Просьба Маклеода имела достаточно веские основания, в чем Парсел убе-
дился лично, заглянув в яму таитян. Он решил поговорить с ними от своего
собственного имени, даже не упомянув про Маклеода.
Но с первых же слов натолкнулся на самое искреннее непонимание. При-
рода на Таити родит все в изобилии, и даже мысль о том, что можно урезы-
вать себя сегодня ради завтрашнего дня показалась собеседникам Парсела
сумасшествием, настоящим "маамаа", на которое способны одни лишь перита-
ни. Ну, хорошо, не будет ямса на плантациях, зато останется дикорасту-
щий. Не будет дикого ямса, останутся плоды. Не будет плодов, но уж рыба
- то наверняка останется. До тех пор пока мужчина, умеющий орудовать
гарпуном, в силах держать его в руках, с голоду он не умрет. Парсел нес-
