верно, Ивоа.
- Слава Эатуа! - воскликнула Ивоа, и лицо ее засветилось таким
счастьем, что Парселу стало стыдно.
"Какой же я все - таки обманщик!" - сконфуженно подумал он.
- Э, Адамо, э! - продолжала Ивоа. - До чего же я счастлива! Один раз
я видела на Таити моа, но он был совсем старенький! О, какой он был ста-
рый и дряхлый! А теперь у меня есть свой моа, у меня в доме, всегда при
мне! И какой же он красавец! И это мой танэ, - заключила она в порыве
радости, воздевая руки к небесам.
Скинув с плеч одеяло, она соскочила с кровати, бросилась к Парселу и,
обняв, стала покрывать его лицо поцелуями. Смущенно и взволнованно Пар-
сел глядел на Ивоа. Она осыпала поцелуями его щеки, подбородок, губы, и
при каждом ее порывистом движении Парсел то видел, то терял из виду ве-
ликолепные голубые глаза Ивоа. До чего же она красива! Какой от нее ис-
ходит свет, тепло, благородство!..
- Значит, ты моа! - восхищенно твердила Ивоа.
Не разжимая объятий, она начала отступать назад, медленно, потом все
быстрее, словно исполняла с ним какой - то танец. Парсел перестал хму-
риться. Она увлекла его к постели. И ловко опрокинулась на спину, а он
со смехом упал рядом. Потом он перестал смеяться, он искал ее губы и ус-
пел подумать: "Своеобразное все - таки у таитянок представление о свя-
тости".
На следующий день просветлело, и впервые после трех дождливых недель
проглянуло солнце. В одиннадцать часов Парсел вышел из дома и, повернув
на Уэст-авеню, постучался у дверей Бэкера.
Ему открыла Ороа, неуемная, стройная, с непокорным блеском в глазах.
- Здравствуй, Адамо, брат мой! - крикнула она.
И тут же на пороге заключив гостя в объятия, горячо поцеловала его по
обычаю перитани. Парсел перевел дух и только тут заметил, что Бэкер сто-
ит посреди комнаты и спокойно, дружелюбно улыбается гостю.
- Пойдемте-ка, Бэкер, - сказал Парсел, не заходя, - я хочу, чтобы вы
пошли со мной. Я намерен нанести визит Маклеоду.
- Маклеоду? - переспросил Бэкер, и его тонкое смуглое лицо сразу пом-
рачнело.
- Пойдемте же, - настаивал Парсел. - Пора вступить в переговоры.
Когда Ороа поняла, что Бэкер уходит, она решительно встала перед ним,
тряхнула гривой и, сверкая глазами, обратилась к нему с бурной речью.
Бэкер вопросительно взглянул на Парсела.
- Она упрекает вас за то, что вы уходите, не нарубив дров.
Бэкер шутливо хлопнул Ороа по ляжке и улыбнулся.
- Вернусь и нарублю, мисс.
Эти слова не произвели на Ороа никакого впечатления. Нервно двигая
шеей, раздув трепещущие ноздри, фыркая и поводя крупом, она продолжала
перечислять все свои претензии и обиды.
- Как по - ихнему "скоро"? - обратился Бэкер к Парселу.
- Араоуэ.
- Ороа! - крикнул Бэкер. - Араоуэ! Понимаешь, араоуэ! Он снова пошле-
пал ее и вышел в сад. Ороа встала на пороге и, глядя вслед удалявшимся
мужчинам, продолжала свою обвинительную речь.
- Утомительная особа, - вздохнул Бэкер. И добавил: - А ведь заметьте,
неплохая. Но уж больно утомительная. Вечно театр. Вечно драмы.
Он остановился, махнул издали Ороа рукой и крикнул
- Араоуэ! Араоуэ!
И зашагал дальше.
- Думаю, что она жалеет о Маклеоде. Со мной - то жизнь ей кажется
слишком спокойной.
Парсел повернулся к нему.
- Об этом она и говорит.
Бэкер рассмеялся.
- Что ж, чудесно. Значит, с этой стороны затруднений не будет.
Солнце уже начало припекать. Какое наслаждение было видеть сквозь
ветви пальм сверкающую лазурь небес и снова любоваться полетом многоц-
ветных птичек! Во время дождей птицы попрятались, и островитяне решили
было, что эти крошечные и хрупкие создания погибли. А теперь они вновь
появились, такие же проворные, такие же доверчивые, как и раньше.
- Вы надеетесь, что вам удастся сговориться с Маклеодом? - спросил
Бэкер, и голос его дрогнул.
- Надеюсь.
Они проходили мимо хижины Джонсона, и Парсел негромко проговорил:
- Судя по тому, что мне бывает слышно из нашего садика, эти двое -
тоже любители драм.
- Она его колотит, - заметил Бэкер.
Парсел остановился и удивленно взглянул на говорившего.
- Так, значит, это она? Вы уверены?
- Я сам видел, как она гонялась за ним по палисаднику с мотыгой.
- Несчастный старик! - вздохнул Парсел. - Забраться на самый край
света. Оставить свою мегеру за морями и океанами к тут, за тридевять зе-
мель, попасть в лапы другой мегеры!..
Тонкое лицо Бэкера передернулось.
- Видите ли, лейтенант...
- Не лейтенант, а Парсел.
- Парсел... Видите ли, Парсел, Джонсон плохо рассчитал.
Выбрал себе уродину. Решил, что раз уродина, значит у нее есть другие
достоинства. А это не так. Будь это так, все бы только на уродинах и же-
нились. Еще бы! Да за них дрались бы! А дело-то в том, что уродливые
женщины такие же надоедливые, как и красавцы...
Помолчав, он добавил:
- Да еще сверх того уродины.
Парсел улыбнулся.
- Вы настоящий пессимист, Бэкер. По - моему, Авапуи...
- О, против Авапуи я ничего не скажу, - возразил Бэкер, покачав голо-
вой. - Я говорю вообще. Видите ли, Парсел, вообще - то на мой взгляд
женщины... - он потер себе лоб, - все-таки утомительны. - И добавил: -
Вечно своей судьбой недовольны. Тем, что у них есть, пренебрегают, пода-
вай им то, чего у них нет. Другого мужа. Другое платье. Да разве угада-
ешь?!
- Вы несправедливы. Таитянки вовсе не такие.
- Ороа как раз такая.
Парсел украдкой взглянул на своего собеседника. Нервический субъект.
Нервический, но внешне спокойный. Выражение лица невозмутимое, но вокруг
глаз залегла желтизна, нижняя губа подергивается...
- А вы не скажете мне, что мы будем делать у Маклеода? - вдруг без
всякого перехода спросил Бэкер.
- У меня есть одна мысль, - ответил Парсел. - И пришла она мне в го-
лову вчера вечером, когда я беседовал с Масоном. Впрочем, я сам не знаю,
удачно я придумал или нет. Может быть, дело сорвется, поэтому я предпо-
читаю пока что молчать.
Они как раз проходили мимо дома Мэсона и увидели капитана. Он прогу-
ливался по деревянному настилу, по своему "юту", в ботинках, при галсту-
ке, застегнутый на все пуговицы, с треуголкой на голове. "Добрый день,
капитан", - бросил Парсел, не замедляя шага, и Бэкер повторил как эхо:
"Добрый день", но не добавил "капитан". Мэсон даже не оглянулся в их
сторону. Он шагал по доскам, устремив глаза куда - то вдаль, осторожно
переставляя ноги, пригнувшись, словно шел по палубе во время качки. По-
рой он досадливо взмахивал рукой, отгоняя птичек, которые безбоязненно
порхали вокруг него. Таким жестом человек обычно отгоняет москитов, и
Парселу, неизвестно почему, движение это показалось ужасно неуместным.
- Видно, птицы ничуть не пострадали от дождя, - заметил Парсел.
И, повернувшись к Бэкеру, негромко спросил
- А Авапуи?
- И она тоже.
- А Итиа?
- Тоже.
- Когда вы виделись с Авапуи? - так же тихо осведомился Парсел.
- Вчера. Ороа пошла толочь кору к Омаате, ну мне и удалось улизнуть
потихоньку.
Возможно, вам теперь уже недолго видеться с ней тайком, - заметил
Парсел.
Он взглянул на Бэкера. И еще острее, чем обычно, почувствовал, что
они друзья. Открытое смуглое лицо. Прямота в словах и в поступках. Карие
глаза поблескивают юмором. Повадка мягкая, но за этой мягкостью чувству-
ется скрытая сила. "И пожалуй, необузданность, - добавил про себя Пар-
сел, - единственное, что мне в нем не нравится".
Как только Парсел взялся за калитку сада Маклеода, шотландец тотчас
же появился на пороге хижины, а из-за его плеча выглянул голый по пояс
Уайт со сложенными за спиной руками; по сравнению с хозяином дома он ка-
зался до нелепости низкорослым и жирным.
- Что вам угодно? - недружелюбно крикнул Маклеод.
- Видеть вас, - ответил, не входя в сад, Парсел.
Все участники сцены замолчали.
- Обоим? - недоверчиво спросил Маклеод, и Парсел внезапно догадался,
что хозяин боится насилия с их стороны.
- Я должен говорить с вами при Бэкере, как свидетеле, но если вам
угодно, пусть Уайт тоже остается здесь.
- Ладно! - ответил Маклеод. - Входите!
Пока гости шли по палисаднику, хозяин, стоя на пороге хижины, не
спускал с них глаз. Всю тяжесть своего длинного расхлябанного тела он
перенес на тощую, как у цапли, ногу, небрежно уперся правой рукой в бок,
но его глубоко запавшие глаза следили за каждым движением визитеров.
Когда Парсел переступил порог комнаты, его буквально ошеломило коли-
чество стенных шкафов и роскошь их отделки. Шли они вдоль всех стен до
самого потолка, подступали вплотную к двери и к двум окошкам; дверцы их
с замками и задвижками находились на разной высоте от пола.
Кроме стенных шкафов и полок, в центре комнаты стоял массивный дубо-
вый стол, а вокруг него чуть ли не дюжина табуреток, явно доказывавших,
что дом Маклеода служит местом сборищ "большинства".
Маклеод зашел за стол, как бы желая отгородиться от посетителей, по-
том вдруг протянул свою худую, как у скелета, руку, такую длинную, что,
казалось, ему ничего не стоит дотянуться до противоположной стены, и
молча указал им на табуреты. Они сели. Уайт неслышным шагом обогнул стол
и устроился рядом с Маклеодом. Затем сложил руки и начал тихонько посту-
кивать по колену указательным и средним пальцами, устремив на Парсела
настороженный взгляд. Маклеод засунул руки в карманы и остался стоять.
Прошло несколько секунд, но оба клана молчали и только приглядывались
друг к другу. Парсел ждал, чтобы атаку первым начал Маклеод и обрушил на
них потоки своего ядовитого красноречия. Но шотландец, видимо, не был
расположен беседовать. Он молчал - воплощенное достоинство. Всем своим
видом он показывал, что считает присутствие в его доме Парсела и Бэкера
происшествием чрезвычайным, требующим объяснения. "Просто невероятно, -
подумал Парсел. - Еще три месяца назад это был самый обыкновенный мат-
рос. А теперь стоит перед нами, прислонившись к своему знаменитому шка-
фу, и глядит на нас холодно и отчужденно, как дипломат, согласившийся
дать аудиенцию".
- Слушаю вас, - произнес Маклеод в то же мгновение.
Так оно и есть, так оно в точности и есть: он давал им аудиенцию...
Уильям Питт, принимающий послов.
- Мне кажется, - начал Парсел, - что создавшееся положение не может
длиться вечно. Оно никого не устраивает. А со временем приведет к тому,
что даже относительное согласие между островитянами перестанет существо-
вать. Поэтому, я думаю, наступило время пойти на компромисс.
- Компромисс? - переспросил Маклеод.
Парсел взглянул на говорившего. Лицо его не выражало ничего.
- Насколько я понимаю, - повторил Парсел, - теперешнее положение ни-
кого не устраивает. Бэкер и Меани не получили тех женщин, которых хотели
получить. Что касается Уайта и вас самих, то вы вовсе остались без жен.
Он с умыслом сделал паузу, чтобы собеседники его успели раскусить эту
горькую пилюлю.
- Ну и что? - бросил Маклеод.
- Предлагаю вам компромисс, - повторил Парсел.
Наступило молчание, затем Маклеод сказал:
- Я не против соглашения. Что же вы предлагаете?
- Я вижу лишь одно решение. Обмен. Уайт уступает Итию Меани и получа-
ет от него Фаину. Вы отказываетесь от Авапуи, а Бэкер отдает вам Ороа.
Некоторое время Маклеод молчал, потом поднял голову, набрал полную
грудь воздуха и еще глубже засунул руки в карманы.
- И это вы называете компромиссом, Парсел? Где же тут компромисс? Я
вижу, что теряю, а вот что получу взамен, не знаю. А вы заладили, как
сорока, о компромиссе. Да где же здесь компромисс? Не вижу тут никакого
компромисса, будь я проклят! Разрешите напомнить вам, как происходило
дело, если вы часом забыли. Бэкер отбирает у меня Авапуи. Чудесно! Но
ведь было голосование, и голосование мне ее вернуло; а потом она скрыва-
ется за кулисы, и тут вы мне говорите: "Давайте, пойдем на компромисс:
