хмуриться. Сейчас уже было поздно мириться постепенно, по всем правилам.
Она лишь ослепительно улыбнулась Парселу и бросилась отворять.
- Добрый вечер, вождь большой пироги, - вежливо произнесла она.
- Хм! - буркнул в ответ Масон.
Он никак не мог запомнить имена таитянок. Поди разберись! И все кон-
чаются на "а". Да и сами они похожи одна на другую. Вечно полуголые,
вечно стрекочут. Или молотят своими проклятыми колотушками в корыте с
известковым раствором.
Парсел поднялся и указал гостю на табурет.
- Если не ошибаюсь, вы впервые заглянули ко мне.
- Хм! - повторил Масон.
Он уселся и оглядел комнату.
- Какой у вас холод! - хмуро бросил он.
- Да, - с улыбкой подтвердил Парсел. - А все из-за раздвижной стенки.
Придется усовершенствовать ее конструкцию.
Наступило молчание. Масон упорно глядел на носки своих ботинок. Пар-
села вдруг охватило странное чувство, и он понял, что гость конфузится,
не зная, с чего начать разговор.
- Вы жжете три доэ-доэ зараз, - с легким упреком произнес Мэсон,
словно они находятся на борту "Блоссома" и Парсел зря изводит казенное
масло.
- Я как раз читал.
- Вижу, - буркнул Масон.
Он склонился над столом и вслух прочел название книги:
- "Путешествие капитана Гулливера".
- Вы читали?
Мэсон отрицательно покачал квадратной головой.
- Прочел достаточно, чтобы установить, что этот лжекапитан Гулливер
никогда не был моряком. А что касается всех его россказней про те стра-
ны, которые он якобы посетил, так я ни одному его слову не верю...
Парсел улыбнулся. Снова воцарилось молчание.
- Мистер Парсел, - начал наконец Мэсон, - я хочу поблагодарить вас за
то, что мне досталась Ваа. - И добавил без тени юмора: - Она меня вполне
удовлетворяет.
- Очень рад за вас, капитан, - отозвался Парсел, но благодарить вам
следует не меня, а Маклеода. Это он первый назвал Ваа.
- Маклеод! - огрызнулся Мэсон, багровея. - Очень жаль, что я обязан
этому...
Он чуть было не сказал "этому чертову шотландцу", но вовремя вспом-
нил, что сам Парсел тоже шотландец.
- Вообразите, - негодующе заговорил он. - Встречаю вчера этого
субъекта. А в руках у него секстант Барта. Естественно, я требую секс-
тант Себе. Так знаете, что этот мерзавец осмелился мне сказать? "Это, -
говорит, - моя доля из наследства Барта. Другое дело, если вы желаете у
меня купить секстант, пожалуйста, я готов его продать".
- Продать! - воскликнул Парсел. - А что он будет делать с деньгами?
- Я тоже его об этом спросил. А он мне ответил, что через двадцать
лет выйдет амнистия мятежникам и, если здесь появится британское судно и
доставит его в Шотландию, он, видите ли, не желает очутиться на родине
без гроша в кармане...
Парсел расхохотался, но Мэсон не последовал его примеру. Он с озабо-
ченным видом уставился в пол. Через минуту он вскинул голову и напористо
проговорил:
- Я... я хочу попросить вас об одной услуге.
"Наконец - то", - подумалось Парселу.
- Если я могу быть вам полезен... - начал он, вежливо наклонив голо-
ву.
Мэсон нетерпеливо махнул рукой, как бы желая сократить все эти пред-
варительные церемонии.
- Понятно, вы можете мне отказать, - добавил он оскорбленным тоном.
- Но я не говорил, что собираюсь отказать, - улыбнулся Парсел.
- Так вот в чем дело, - от нетерпения Мэсон даже не дослушал. - Во
время моих прогулок по горе я обнаружил на северном склоне грот, до ко-
торого очень трудно добраться. Туда ведет обрывистая тропка... Впрочем,
ее даже тропкой не назовешь. Карабкаешься просто по скалам с камня на
камень... И что самое примечательное, другого пути к гроту нет. Слева и
справа идут, видите - ли, две высокие базальтовые стены, вернее сказать,
два гребня, и влезть на них просто невозможно. Над входом в грот нависа-
ет утес, и внутрь нельзя добраться даже с помощью веревки. Заметьте, что
внутри грота протекает ручеек... Мэсон замолчал. Он, видимо, сам удивил-
ся пространности своего объяснения.
- Я тщательно обследовал этот грот, - проговорил он, и серые глазки
его вдруг заблестели, - и убедился, что в случае штурма он неприступен
для врага... - Мэсон повысил голос. - Мистер Парсел, я утверждаю, что
всего лишь один человек, слышите - один человек, имеющий оружие, доста-
точно боеприпасов и, понятно, достаточно провианта, может, поместившись
у входа в грот, сдержать целую армию...
"Фрегат, - вдруг вспомнилось Парселу. - Нет, Мэсон просто одержимый.
Уж как, кажется, надежно защищен остров самой природой, так нет - ему
этого мало. Подавай ему вторую линию обороны. Остров, в его представле-
нии, - крепость, а грот - цитадель..."
- Само собой разумеется, - сухо продолжал Мэсон, - я не требую, чтобы
и вы тоже взялись за оружие. Мне известны ваши взгляды. А на наших людей
я, по вполне понятным причинах рассчитывать не могу.
Он запнулся и добавил наигранно самоуверенным тоном:
- Пока они не придут к повиновению.
Выдержав паузу, Масон торжественно провозгласил:
- Мистер Парсел, я прошу вас только помочь мне перенести в грот ору-
жие и боеприпасы.
Мэсон замолк и впился в лицо Парсела своими серыми глазками. Так как
Парсел молчал, он добавил:
- Я, конечно, мог бы попросить Ваа помочь мне. Силы у нее хватит, -
добавил он, неодобрительно оглядывая фигуру Парсела, словно сожалея о
том, что помощник недостаточно крепкого сложения. - Но, по-моему, тузем-
цы боятся приближаться к гротам: они считают, что там живут тупапау...
Это тоже в какой-то мере нам на руку. Значит, нечего бояться, что они
растащат оружие.
- А матросы? - спросил Парсел.
- Зачем им еще оружие, раз у каждого есть свое ружье? Впрочем, вряд
ли они обнаружат грот. Они, если так можно выразиться, прилипли к посел-
ку и ходят только за водой. Как истые моряки, они презирают сухопутные
прогулки. Мы здесь уже несколько недель, мистер Парсел, а разве хоть
один матрос попытался добраться до вершины горы? Только два человека по-
бывали там: вы да я.
Помолчав, он добавил:
- Само собой разумеется, я прошу вас держать наш разговор в тайне.
- Обещаю вам, - тут же отозвался Парсел.
Наступило долгое молчание. Парсел нарушил его первым.
- К великому моему сожалению, капитан, я принужден отказать вам в ус-
луге, о которой вы просите. Помогая переносить оружие в грот, я тем са-
мым становлюсь пособником убийства, которое вы совершите в случае высад-
ки.
- Убийства?! - крикнул Мэсон.
- А как же иначе? - спокойно спросил Парсел.
Мэсон поднялся, он судорожно хлопал глазами, лицо побагровело, синие
жилы на лбу угрожающе вздулись.
- Полагаю, мистер Парсел, - голос его дрогнул от гнева, - что речь
идет о законной самозащите.
- Я лично придерживаюсь иного мнения, - спокойно возразил Парсел. -
Не будем переливать из пустого в порожнее. Хорошо! Все мы здесь виновны
в том, что подняли на корабле мятеж или были соучастниками такового. А
выступая с оружием в руках против вооруженных сил короля, мы совершим
еще одно преступление, именуемое восстанием. И если, на наше несчастье,
мы убьем кого-нибудь из моряков, которых пошлют против нас то убийство
это будет расценено как преднамеренное.
- Мистер Парсел! - крикнул Мэсон с такой яростью, что Парселу показа-
лось, будто он его сейчас ударит. - Никогда в жизни, мистер Парсел... Я
не могу позволить... Это уж чересчур... Да как вы смеете так хладнокров-
но?..
Язык не повиновался ему, губы тряслись, тщетно он силился довести
фразу до конца, начинал новую и опять не договаривал. Потеря речи удвои-
ла его гнев; он сжал кулаки, видимо решив отказаться от дальнейших спо-
ров, и, неподвижно глядя в угол, добавил почти беззвучно:
- Больше нам разговаривать не о чем.
- Он встал, круто повернулся, подошел к двери, открыл ее, шагнул, как
заводная кукла, и исчез во мраке. Налетевший ветер хлопнул незакрытой
дверью раз, другой, и только тогда Парсел сообразил, что надо заложить
засов.
В раздумье он снова уселся за стол. В ярости Мэсона ему почудилось
что - то граничащее с безумием.
- Эатуа! - воскликнула Ивоа. - Как он кричал! Как кричал!
Она сидела на кровати, поджав ноги и накинув на плечи одеяло.
- Он попросил меня об одной услуге, а я ему отказал. Ивоа заключила
из этих слов, что ее муж не склонен пускаться в дальнейшие объяснения.
Ее грызло любопытство, но хороший таитянский тон запрещает женщине зада-
вать вопросы, особенно своему танэ.
- Маамаа, - проговорила она, покачав головой. - Скажи, Адамо, - лука-
во добавила она, - почему перитани так часто бывают маамаа?
- Не знаю. - улыбнулся Парсел. - Уж не потому ли, что у них слишком
много табу?
- Ой, нет, - возразила Ивоа. - Вовсе не потому. У Скелета нет никаких
табу, а он самый первый маамаа из всех... И добавила: - Не будь он маа-
маа, он не оскорбил бы моих братьев, не исключил бы их из раздела.
Она замолчала и отвернулась с таким видом, будто и так сказала лиш-
нее.
- Они на него сердятся?
- Да, - ответила Ивоа, не поворачивая головы. - Сердятся на вас.
Очень.
Тон, каким были произнесены эти слова, встревожил Парсела, и он спро-
сил:
- И на меня тоже? .
- И на тебя тоже.
- Но ведь это же несправедливо! - возмутился Парсел.
Он встал с табуретки, присел рядом с Ивоа на кровать и взял ее руки в
свои.
- Ты же сама видела...
- Видела, - согласилась Ивоа. - Они говорят, что ты обращаешься со
своими друзьями, как с врагами.
- Неправда! - воскликнул Парсел, огорченный до глубины души.
- Они говорят, что Крысенок хотел отнять у тебя жену, а ты все-таки
помешал Омаате его избить. А ведь это правда, - сказала она, неожиданно
взглянув в лицо Парсела, и взгляд этот потряс его.
"И она тоже на меня сердится", - подумал Парсел. Он тяжело поднялся с
кровати и зашагал взад и вперед по комнате. Одни его ненавидят, другие
подозревают... Вдруг он до ужаса отчетливо почувствовал свое одиночест-
во.
- А Меани? - спросил он, останавливаясь.
Ивоа снова отвернулась и проговорила так, словно не рас - слышала
вопроса:
- Они говорят, что ты помешал Уилли убить Скелета.
- Убить! - воскликнул Парсел, закрыв ладонями уши. - Вечно убивать!
Он снова зашагал по комнате. И с горечью ощутил свое бессилие; нет,
никому, даже Ивоа, он не сумеет растолковать мотивы своих поступков.
- А Меани? - повторил он, снова останавливаясь перед Ивоа.
Наступило молчание. Ивоа скрестила на груди руки и насмешливо ответи-
ла:
- Радуйся, человек! Меани любит тебя по - прежнему.
Лицо Парсела просветлело, а Ивоа обиженно протянула:
- По - моему, ты любишь - Меани больше меня.
Парсел улыбнулся, снова подсел к Ивоа на кровать.
- Не будь такой, как ваине перитани...
- А какие они?
- Ревнивые.
- Вовсе я не ревнивая, - возразила Ивоа. - Вот Итиа, бегает же она за
тобой, чтобы ты с ней поиграл. А разве я мешаю?.. Разве я кричу?..
Слова Ивоа ошеломили Парсела, и он не сразу нашелся что сказать. За-
тем спросил:
- А что говорит Меани?
- Защищает тебя. Говорит, что ты не такой, как все, и что нельзя су-
дить тебя как остальных людей. Он говорит, что ты моа *.
*[Святой - по-таитянски].
Взглянув исподлобья на мужа, Ивоа простодушно спросила:
- Это верно? Верно, Адамо, что ты моа?
Парсел чуть было не пожал плечами, но спохватился и снова зашагал по
комнате. Святости, по таитянским представлениям, нельзя добиться путем
героического самоотречения. Просто она присуща человеку. Святым бывают
так же, как, к примеру, косолапым, то есть от рождения. Святость - чу-
десное свойство, но заслуги человека в том нет. "Что ж, пусть они верят,
что я моа! - подумал Парсел. - Пусть верят, если это поможет им понять
мои поступки..."
- Да, - серьезным тоном сказал он, останавливаясь перед Ивоа. - Это
