Обоих не покидало смущение. Бэкер сам понимал, что поблагодарил Пар-
села недостаточно горячо. Но у него не хватало духа снова обратиться к
Парселу со словами благодарности. Слишком уж поразил его тон Парсела.
- Думаю, сейчас Маклеод пробует на зуб одну монету за другой, - про-
говорил Парсел.
- Проклятый шотландец, - процедил сквозь зубы Бэкер.
- Простите, вы, кажется, что-то сказали? - остановился Парсел.
Бэкер тоже остановился. Парсел холодно смотрел на него, нахмурив бро-
ви, в напряженной позе ожидания. Бэкер с ошеломленным видом уставился на
него.
- Я тоже шотландец.
- Я совсем забыл, - пробормотал Бэкер. - Простите, пожалуйста. - И
добавил: - Но ведь бывают же исключения.
Лицо Парсела залилось краской.
"Опять промахнулся", - с досадой подумал Бэкер.
- Нет, нет, никогда так не говорите, - взорвался Парсел. - Никаких
исключений нет! Слышите, Бэкер, нет исключений!
Когда о каком - либо народе создают себе предвзятое мнение, то пороки
отдельных людей приписывают всей нации в целом, а достоинства - лишь от-
дельным людям. Это глупо! Это... непристойно! Поверьте мне! Куда благо-
роднее было бы считать наоборот.
- Как наоборот? - серьезным тоном спросил Бэкер.
- Считать достоинства общими, а недостатки исключением.
Эта точка зрения давала достаточно пищи для раздумий. Но уже через
минуту Бэкер улыбнулся.
- Ну, так вот, - сказал он, и в его карих глазах мелькнул лукавый
огонек. - Сейчас я применю вашу систему, Парсел. Пусть будет, что все
шотландцы хитрецы, за исключением вас.
- Меня? - обиженно переспросил Парсел и зашагал дальше. - Почему вы
так говорите?
"Этого - то и не стоило говорить", - подумал Бэкер. Но минутная не-
ловкость уже прошла. Их вновь согревала дружба, не погасшая даже в спо-
ре. "Видно, мои оговорочки пошли на пользу", - улыбнулся про себя Бэкер.
Парсел с суровым лицом ждал ответа. "А ведь верно, он похож на анге-
ла, - вдруг с нежностью подумал Бэкер. - И поди ж ты, считает себя хит-
рецом".
- Так вот, - оживился он, - когда вы читали ему мораль, он даже не
слушал, думал, как бы ему поскорее остаться наедине со своим золотом.
- Я тоже это заметил, - согласился Парсел, и на лице его вдруг появи-
лось печальное, усталое выражение. - Но у меня не было выбора. Мне хоте-
лось, чтобы мои слова дошли до него. - И добавил: - Все это просто бесс-
мысленно. Он ничего не понимает. Из - за него на острове создалось опас-
нейшее положение.
- Опаснейшее? - переспросил Бэкер. - Почему опаснейшее? Они дошли до
хижины Парсела.
- Заходите, Бэкер, - пригласил Парсел, не отвечая на его вопрос.
Ивоа выбежала им навстречу. Таитянский этикет запрещал ей расспраши-
вать мужчин, но увидев лицо Бэкера, она так и бросилась к нему.
- Э, Уилли, э! - проговорила она, кинув ему на плечи обе руки, и по-
терлась щекой об его щеку. - Э, Уилли, э! Как я счастлива за тебя!
Бэкер улыбнулся, но нижняя губа его судорожно дернулась.
Увидев Ивоа в домашней обстановке, он как-то полнее ощутил радость
при мысли о будущей жизни с Авапуи.
- Уа мауру-уру вау, - проговорил он, тщательно выговаривая слова, как
школьник, впервые взявшийся за букварь.
- Никак не пойму, почему это по-таитянски "спасибо" так длинно полу-
чается, - обернулся он к Парселу.
- Им спешить некуда, - пояснил Парсел. Бэкер расхохотался, взглянув
на Ивоа, и весело повторил:
- Уа мауру - уру вау.
Ивоа тихонько похлопала его по щеке кончиками пальцев и обратилась к
своему танэ на родном языке.
- Она хочет знать, когда вы увидитесь с Авапуи.
- Скажите ей... Подождите-ка! - вдруг вскрикнул Бэкер, поднимая руку,
и карие глаза его радостно заблестели. - Я сейчас сам ей отвечу. Араоуэ,
Ивоа, араоуэ! - торжественно провозгласил он. - И радостно добавил: -
Авапуи араоуэ!
- Ох, какой он счастливый! - Ивоа погладила плечо Парсела и прижалась
к нему. - Смотри, человек, какой же он счастливый! - Присядьте, Бэкер! -
улыбнулся Парсел. - Да нет, не на табуретку. А на кресло. Я только что
его смастерил.
- А как все-таки хорошо получилось у вас с этой раздвижной стенкой, -
сказал Бэкер и с удовольствием оглянулся кругом. - Сидишь прямо как на
террасе. Солнце само к тебе в гости идет.
- Только в те дни, когда оно бывает, - поморщился Парсел. - Оставай-
тесь с нами, Бэкер. Давайте позавтракаем - у нас сегодня ямс.
- Спасибо, спасибо, спасибо, - проговорил Бэкер.
Он обернулся к Ивоа, поднял руку и повторил, смеясь каким-то хмельным
смехом:
- Уа мауру уру вау.
Ивоа расхохоталась в ответ и заговорила с мужем по-таитянски.
- Что она сказала об Авапуи? - насторожился Бэкер.
- Сказала, что счастлива за Авапуи, потому что Авапуи мягкая, как
шелк.
- Верно! - глаза Бэкера заблестели. - Что верно, то верно! Мягкая,
как шелк! Руки, глаза, голос, движения... Знаете, как она подымает веки,
когда хочет на вас взглянуть? Вот так! - пояснил он, стараясь взмахом
рук воспроизвести движение век Авапуи. - Медленно - медленно! И осекся,
сам удивленный тем, что дал волю своим чувствам.
Парсел с улыбкой поглядел на него. Наступило молчание, потом Бэкер
без всякого перехода спросил:
- Почему вы сказали, что из-за Маклеода создалось опасное положение?
- Таитяне нами недовольны. - Это и понятно! Представьте себя на их
месте, - отозвался Бэкер. - Не особенно - то справедливо с ними поступи-
ли. - И добавил: - Значит, опасность в том, что они недовольны? А ведь
они славные ребята.
- Я знаю одного валийца, - Парсел взглянул прямо в глаза Бэкера. - Он
такой славный парень, что перед тем, как начинать спор, предпочитает от-
дать мне свой нож.
Наступило молчание. Потом Бэкер нахмурился:
- И очень об этом сожалеет. Зато сейчас жили бы спокойно.
- Замолчите, - сухо оборвал его Парсел.
- Бэкер замолчал, потом серьезно поглядел на Парсела своими карими
глазами.
- Все эти три недели я немало об этом думал. И не согласен с вами. А
понимаю вас, но с вами не согласен. Для вас жизнь человека священна. Но
тут вы дали маху, лейтенант. Увидите сами, во что нам обойдется ваше
стремление во что бы то ни стало сохранить жизнь Маклеода.
И так как Парсел не произнес ни слова, Бэкер выпрямился в кресле и
Указал:
- Если вам не трудно, пошлите, пожалуйста, после завтрака Ивоа пре-
дупредить Ороа. Раньше вечера я домой не вернусь. Словом, предпочитаю,
чтобы она отбыла без меня. А то непременно закатит сцену. Сама-то, поди,
рада - радешенька, а сцену мне все равно закатит. А другую - Маклеоду,
когда вернется к нему. Этой даме без скандалов жизнь не мила!
Он улыбнулся, пожал плечами и снисходительно заметил;
- Экая кобылица!
Парсел утвердительно кивнул, и Бэкер откинулся на спинку кресла.
Парсел сидел боком на пороге, прислонясь к стойке раздвинутой перего-
родки, подтянув к подбородку правое колено, а левом ногой упираясь в пе-
сок. Его белокурые волосы отсвечивали на солнце золотом.
Вот чего я никак не пойму, - неожиданно проговорил Бэкер. - Почему
два кошелька?
- Я знал, что он будет торговаться.
- Верно, но все-таки почему вы принесли свои капиталы в двух ко-
шельках? Почему не в одном?
- Не все ли равно? - Парсел прищурился, так как солнце било ему прямо
в глаза, и сказал, глядя вдаль на вершину горы: - Ведь это все равно,
как если бы я отдал ему камни.
- Сейчас - то да, ну, а через двадцать лет?
- Если фрегат придет сюда через двадцать, двадцать пять даже через
тридцать лет, Маклеод все равно не сможет насладиться своим золотом: его
повесят.
- Повесят? Почему повесят? Не отрывая глаз от вершины горы, Парсел
равнодушно произнес:
- Бунтовщикам амнистии не бывает.
Бэкер резко выпрямился и ошалело взглянул на Парсела. Потом сказал:
- Значит... значит, это вы его обманули? Бог ты мой! Шотландец против
шотландца! В жизни ничего подобного не видел! Оказывается, не он вас, а
вы его перехитрили!
Парсел улыбнулся, но улыбка тут же исчезла, взгляд снова обратился к
горной дали, и на лице появилось озабоченное выражение.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Бэкер, помолчав. - Думаете, как
бы мы счастливо жили на острове, не будь здесь этих сволочей. А много ли
их в конце концов? Трое или четверо! Смэдж, Маклеод, Тими... Пусть Тими
и черный, а вы меня все равно не убедите, что он славный малый... Будь я
господом богом, знаете, что бы я сказал? Сказал бы, что эти трое весь
остров вам перебаламутят. И есть только один выход. Призвать их ко мне
на небеса...
- Но вы пока еще не господь бог, - заметил Парсел.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Беглянки возвратились в тот же вечер. Для женщин это был триумф, для
таитян, хоть небольшое, но удовлетворение и явный конфуз для Скелета.
Омаата ударила в колокол на Блоссомсквере, и весь поселок, за исключени-
ем представителей "большинства", сбежался на площадь. Итиа и Авапуи были
в венках, словно готовились к жертвоприношению. Свежие, цветущие, они
звонко хохотали, блестя глазами.
Ликованию не было конца. Женщины ощупывали подружек, терлись щекой об
их щеки, легонько похлопывали их. Подошел Парсел, дружелюбно погладил им
плечи, приблизил лицо к их шеям, сделав вид, будто принюхивается. Все
захохотали. Так таитянские матери ласкают своих младенцев. А Парселу
нравилась кожа таитянок, нежная, благоуханная, словно тающая под пальца-
ми.
Омаата произнесла речь. В конце концов все уладилось. Женщины сами
выбрали себе танэ, а не наоборот. Когда она замолчала, все стали осыпать
беглянок вопросами: как это они не мокли во время дождей? Где отсижива-
лись? Чем питались? Но те упорно отказывались отвечать и только посмеи-
вались, опустив ресницы, жались друг к другу и хранили про себя свою
тайну.
Вечером при свете доэ - доэ на рыночной площади начались пляски и
песни, столь бурные и сладострастные, что даже Парсел ничего подобного
никогда не видел. Уилли и Ропати не отставали от таитян. А когда Омаата
вывела в круг Жоно и он начал топтаться на месте, как медведь, раздались
восторженные вопли. Потом отрядили делегацию за Желтолицым. Никто на не-
го не сердился. Он такой кроткий, такой вежливый. Итиа потерлась щекой
об его щеку, а кое-кто из женщин, желая утешить метиса, потерявшего выб-
ранную им ваине, стали заигрывать с ним, что не оставило его равнодуш-
ным.
На следующий день зюйд-вест сменился пассатом, а вместе с пассатом
вернулись солнечные дни и ясные ночи, все в лунном сиянии. Таитяне,
обычно считающие не дни, а ночи, установили, что рождество перитани при-
дется по их исчислению на девятую ночь одиннадцатой луны. Эта ночь, как
и все прочие в любом месяце, имела свое особое название. Звалась она Та-
матеа, что означает "луна, на закате освещающая рыб".
Это было счастливое предзнаменование. И в самом деле Меани удалось к
вечеру с одного выстрела уложить дикую свинью. Он отнес ее к Омаате, ко-
торая тут же принялась разделывать тушу, а женщины тем временем уже рас-
тапливали печь. Парсел решил направить Уайта к Мэсону и к представителям
"большинства" с предложением отужинать сообща вечером на Блоссомсквере
при свете луны, дабы отпраздновать всей колонией сочельник и вспомнить
далекую родину. А через Меани он попросил таитян принять участие и
празднестве перитани.
Но уже меньше чем через час Парсел понял, что напрасно питает несбы-
точные надежды и что существующее на острове положение не переделаешь.
Все приглашенные ответили отказом. Маклеод передал через Уайта свои со-
жаления. Как раз сегодня он празднует сочельник в кругу друзей. Предста-
вители "большинства" весьма огорчены, но они ужинают у Маклеода. Парсел
заподозрил, что хитроумный Маклеод воспользовался услугами все того же
Уайта, чтобы пригласить к себе гостей.
Мэсон повел себя более грубо. Велел передать, что "ответа не будет",
