ном. - Предложение Парсела отвергается.
В наступившей тишине послышался голос Парсела:
- Хант не боится, что Омаата откажется от него. Почему же он тогда
голосует с вами?
- Спросите его самого, - сухо бросил Маклеод.
Парсел пристально поглядел на говорившего, но не добавил ни слова.
- Смэдж, - скомандовал Маклеод, - передай треуголку Парселу.
Смэдж поднялся, пересек свободное пространство между факелами и про-
тянул Парселу треуголку. После смерти Барта матросы разделили между со-
бой - его имущество, и треуголка досталась Смэджу. Она была явно велика
новому владельцу, и Смэдж даже не мечтал появляться в ней на людях, но
сохранил ее как военный трофей, повесил на стену хижины и адресовал ей
потоки проклятий и брани всякий раз, когда ему вспоминались зверства
Барта и собственная трусость.
Пока Парсел вынимал не торопясь из треуголки бумажку за бумажкой и,
поднося поближе к факелу, читал написанные на них имена, пока он склады-
вал бумажки квадратиком, напряжение поослабло и вновь завязались разго-
воры. Таитяне, до тех пор стоявшие за спиной Ханта, сели и все так же,
не повышая голоса, живо комментировали происходящее. Омаата подошла к
мужчинам, и Парсел услышал, что они спрашивают ее о порядке голосования.
Хант, уставив куда - то вдаль бесцветные глазки, мурлыкал что - то себе
под нос. Как ни старался он следить за дебатами, смысл их от него ус-
кользал. И сейчас, когда все замолчали, гигант отдыхал Душой. Положив
свои огромные лапы на столь же непомерно широкие ляжки, он время от вре-
мени взглядывал на Омаату и терпеливо ждал, когда она подсядет к нему.
Таитянки за спиной Парсела снова зашушукались, захохотали. Они прек-
расно поняли процедуру голосования и издевались над тщеславными перита-
ни, которые намеревались выбирать себе ваине, хотя испокон веку всем из-
вестно, что как раз ваине выбирают себе мужей.
Проглядывая бумажки с именами, Парсел краем глаза следил за действия-
ми неприятельского лагеря. Смэдж завел вполголоса беседу с Маклеодом, а
последний, видимо, не соглашался с его доводами. Уайт не вмешивался в их
разговор. Неожиданно он поднялся и пошел поправить покосившийся факел.
Парсел заметил, как беспокойно метис оглядел женщин и тут же отвел гла-
за. Сидевший от него справа Джонсон размеренным, но беспокойным жестом
растирал алые бляшки, усыпавшие его подбородок. Хотя принятая процедура
голосования позволяла ему надеяться, что он не вернется одиноким в свою
хижину, он все-таки сомневался в успехе.
Прямо над ухом Парсела раздался шепот Бэкера: "Они обработали Джонсо-
на и приручили Ханта". Парсел утвердительно кивнул головой, а Бэкер про-
должал все так же тихо, но голос его сорвался: "Маклеод будет возражать
против того, чтобы Авапуи досталась мне, и остальные его поддержат".
Парсел оглянулся и в упор посмотрел на тонкое, бронзовое от загара лицо
валлийца. В глазах его застыл тоскливый страх. "Бэкер ее по - настоящему
любит", - подумалось Парселу.
- Сейчас я просмотрю бумажки еще раз, - проговорил он, - а вы тем
временем пойдите и предупредите Авапуи; как только вы подымете правую
руку, пусть она сразу же бежит в джунгли и пока остается там. А если по
голосованию Авапуи достанется Маклеоду, требуйте себе Ороа.
- Почему Ороа? - недоверчиво спросил Бэкер.
- Потом объясню.
Бэкер нерешительно замолк, но затем, очевидно, разгадал план Парсела
и поднялся с земли. Не поворачивая головы. Парсел снова взялся за бумаж-
ки, разворачивал их одну за другой, потом не торопясь складывал и кидал
в треуголку.
Когда Бэкер снова уселся рядом, Парсел свертывал последнюю записочку.
Прямо против него Маклеод по - прежнему вполголоса, но в более бурном
тоне вел беседу со Смэджем.
- Положите на землю правую руку. Я вам одну вещицу передам, - шепнул
на ухо Парселу Бэкер.
Парсел повиновался и почувствовал на раскрытой ладони какой - то хо-
лодный твердый предмет. Он сжал пальцы. Нож Бэкера!
- Пусть он пока будет у вас, - шепнул Бэкер, - а то я чего доброго не
удержусь.
Не разжимая кулака, Парсел сунул нож в карман.
- Ну, пора, - громко произнес Маклеод.
Он поднял обе руки, и сразу воцарилась тишина.
- Я просмотрел и пересчитал все девять записок, - сказал Парсел. - На
каждой из девяти написано имя одного из британцев. Но мне не попалась ни
одна бумажка с именем таитян, из чего я заключаю, что вы решили не до-
пускать их к голосованию.
- И не ошиблись, - медленно процедил Маклеод.
- Это несправедливо, - энергично подхватил Парсел. - Действуя таким
образом, вы смертельно оскорбите таитян. Они имеют такое же право, как и
мы, выбрать себе жену.
Маклеод оглядел поочередно Смэджа, Уайта и Джонсона с торжествующим и
самодовольным видом, словно призывая их в свидетели своей прозорливости.
Потом, выставив вперед свой костлявый подбородок, он презрительно из -
под полуопущенных бесцветных ресниц взглянул на Парсела,
- Ваше предложение, Парсел, ни капельки меня не удивило, ведь вы на
черномазых, как говорится, не надышитесь. Будь я проклят, если еще кто -
нибудь из европейцев так обожает дикарей, как вы! Вечно с ними носитесь!
Вечно с ними лижетесь! И на ручки берете, и гладите, и цацкаетесь, и сю-
сюкаете! Все равно - будь то мужчина или женщина! Прямо страсть ка-
кая-то! Смэдж хохотнул, за ним улыбнулся и Джонсон, но поспешно и сму-
щенно отвернулся, словно боясь, что его улыбку, адресованную Маклеоду,
заметит Парсел.
- Сволочь! - прошипел Бэкер.
Молоденький Джонс коснулся локтя Парсела и спросил вполголоса:
- Накидать ему по заду?
Джонс был невысокого роста, но сложен как атлет. Парсел ничего не от-
ветил. Его прекрасное, бледное и суровое лицо казалось изваянным из мра-
мора. С минуту он молча глядел куда-то вдаль, мимо головы Маклеода, по-
том спокойно проговорил:
- Я полагаю, что у вас имеются и другие аргументы.
Бэкер с восхищением взглянул на него. День за днем Парсел бьет Макле-
ода, отвечает презрением на презрение! Только у Парсела получается куда
благороднее: в его словах никогда не чувствуется желания оскорбить про-
тивника.
- Если вам, Парсел, так уж хочется знать, - проговорил Маклеод, - что
ж, скажу прямо, другие аргументы у меня тоже есть, и, с вашего разреше-
ния, достаточно веские. Лучше посторонитесь, а то как бы они вас по го-
лове не ударили. Оказывается, есть на нашем острове такие типы, которым
до сих пор невдомек, что здесь пятнадцать мужчин, англичан и черных, и
только двенадцать женщин... Предположим, мы кинем в треуголку все пят-
надцать имен. И что получится? Получится, что трое, те, кто будут тянуть
жребий последними, останутся вовсе без жены. Он обвел присутствующих
насмешливым взглядом.
- Может, это будут черные... А может, как раз белые, и, представьте
себе, Парсел, мне небезразлично, если это окажутся белые. Я лично пред-
почитаю, чтобы без женщин остались ваши любимые дружки, а не Смэдж, ска-
жем, Уайт или Джонс...
- Обо мне не беспокойся, - крикнул с места Джонс, молодецки расправ-
ляя плечи. - Как - нибудь без твоей помощи устроюсь.
- Маклеод, - Парсел нагнулся, чтобы лучше видеть своего противника, -
мы с вами редко сходимся во мнениях, но на этот раз, поверьте мне, воп-
рос слишком серьезен. Вообразите себе, "что произойдет, когда таитяне
останутся под баньяном одни с тремя женщинами, которых вы соблаговолите
им оставить.
- Ну и что же? - протянул Маклеод. - Три женщины на шестерых совсем
не плохо. Выходит по полженщины на каждого. Совсем не плохо - одна жен-
щина на двоих. Мне и то не всегда столько доставалось.
- Да вы же их оскорбите!
- Ничего, пооскорбляются и перестанут, - ответил Маклеод. - Заметьте,
Парсел, я лично против черномазых ничего не имею. Правда, я с ними не
лижусь с утра до вечера, но ничего против них не имею. Но ежели прихо-
дится выбирать между ними и нами, я выбираю нас. В первую очередь нас.
- Вы сами себе противоречите.
- То есть как? - Маклеод даже выпрямился, так оскорбителен ему, шот-
ландцу, показался упрек в нелогичности.
- Вы же сами не хотели, чтобы офицеры пользовались на острове приви-
легиями в ущерб матросам, а теперь ставите в привилегированное положение
белых в ущерб таитянам.
- Никаких привилегий я не устанавливаю, - процедил Маклеод, - но раз-
решите вам заметить, Парсел, что я не просто так отдаю предпочтение, а с
умом. Первым делом - на суше или на море, при попутном ветерке или в
шторм - я думаю о том, кто для меня всегда номер первый, - о Джемсе
Финслее Маклеоде, собственном сынке своей матушки. Затем думаю о своих
дружках. А затем о прочих парнях с "Блоссома". И уж потом о черномазых.
- Точка зрения эгоиста, - взорвался Парсел, - и, поверьте мне, она
чревата самыми серьезными последствиями.
- Чревата или нет, зато моя собственная, - беззвучно рассмеялся Мак-
леод, сморщив лицо, особенно похожее сейчас, при свете факелов, на че-
реп, и охватил руками костлявые колени. - А насчет эгоизма это вы верно
сказали, Парсел, я никого не боюсь. А уж этих джентльменчиков тем более,
- добавил он, обводя рукой всех собравшихся. - Эгоисты! Все эгоисты,
все, до последнего! И против вашего предложения, Парсел, проголосует
большинство этих самых эгоистов.
Он сделал паузу и, все так же улыбаясь, проговорил:
- Кто просит слова? - И, не дождавшись ответа, добавил: - Ставлю на
голосование. Кто против?
Он поднял руку. Его примеру тут же последовал Хант, затем Смэдж и на-
конец Джонсон. Уайт не шелохнулся. Сторонники Маклеода удивленно взгля-
нули на метиса. Не опуская поднятой руки, Маклеод повернул голову влево
и тоже уставился на Уайта. Уайт спокойно выдержал этот взгляд, потом не-
торопливо отвернулся и вперил в пространство свои черные, узкие, как
щелки, глаза.
- Я воздерживаюсь, - произнес он мягко и певуче.
- Воздерживаешься? - яростно протянул Маклеод, все еще не опуская ру-
ки; его серые маленькие глазки метнули молнию.
- Напоминаю вам, - решительно заявил Парсел, - вы не имеете права
оказывать давление на собрание и, следовательно, на Уайта, равно как на
Ханта и Джонсона.
- Никакого я давления не оказываю, - не сдержавшись, крикнул Маклеод.
Хотя Уайт воздержался, все равно победа осталась за ним, Маклеодом. У
него четыре голоса. У Парсела - три. Но тем не менее заявление Уайта
насторожило - шотландца. Значит, не так - то уж надежно его войско... Он
опустил руку, но по-прежнему глядел на Уайта.
- Я с тобой не согласен, - проговорил, почти пропел Уайт.
Лицо его было безмятежно - спокойно, руки скромно сложены на груди,
говорил он вежливо, с какой - то непоколебимой кротостью.
- В таком случае вы должны голосовать со мной, - произнес Парсел.
Уайт не ответил. Он уже сказал то, что думал. И больше ему нечего бы-
ло сказать.
- Вот так сюрприз! - шепнул Бэкер, нагнувшись к Парселу.
- Не такой уж неожиданный, - в тон ему ответил Парсел.
- Четыре против, - объявил Маклеод. - Один воздержался.
Предложение Парсела отклоняется.
Но по поведению Маклеода чувствовалось, что поступок Уайта лишил его
прежнего апломба.
- Парсел, - буркнул он, - передайте треуголку Джонсу.
Пора браться за дело, если мы не собираемся здесь ночевать. Джонс
сначала стал на колени, потом сел на корточки я поставил треуголку на
голую ляжку. Только он один из всех англичан носил парео, и, откровенно
говоря, только его нагота могла выдержать сравнение с наготой таитян,
которым он уступал лишь в росте. На "Блоссоме" он был самым молоденьким
после Джимми - ему только что исполнилось семнадцать лет, - и на строй-
ном, атлетическом, гибком теле гордо сидела голова с коротко остриженны-
ми белокурыми волосами. Нос у него был вздернутый, короткий, весь в вес-
нушках, а подбородок, не знавший бритвы, круто выступал вперед, словно
