Александр Мелихов
ГОРБАТЫЕ АТЛАНТЫ, ИЛИ НОВЫЙ ДОН КИШОТ
Роман
* Дары нищего
* Так говорил Сабуров
* На огонек
* Но солнце южное, но море!..
* Без места
* Новый Дон Кишот
* Оттепель
Дары нищего
Уж до того жалко было свободного библиотечного дня - листать эти "на-
учные рекомендации для управления трудовым коллективом", сиявшие глубо-
чайшим познанием человеческого сердца: "трудовые потребности и интересы
личности", "морально-политические установки"... "Формирование трудовых
интересов личности", кое "является процессом сложным и длительным"...
Зато нет преград руководителю, который будет: 1) соблюдать чувство меры
в поощрениях и наказаниях; 2) умело использовать индивидуальный подход к
подчиненным, - всего 8973 пункта, и все о том же: руководить надо умело,
правильно, справедливо и разумно. Но в этом бесстыдном пустословии кро-
ется одна ненавистнейшая идея: начальник умнее подчиненного, честнее и
даже психологически тоньше. Однако особый приглянувшийся абзац Сабуров с
сатанинской усмешкой передрал для вводной части.
А в содержательной части Сабуров намеревался написать что-нибудь поп-
роще и побыстрей - но чтоб нельзя было придраться. Делывал он работы
экстракласса, делывал, премного вами благодарны, сыты-с по горло-с! Вот
каково было бы, скажем, матери увидеть свое любимое дитя в каком-нибудь
приюте, в туальденоровой рубашке не по росту, с остриженной налысо го-
ловкой в пятнах зеленки... Мамаше, пожалуй, было бы легче перейти на
ежеквартальные аборты.
Он, Сабуров, и перешел на аборты, - не давал особо раззудиться своему
творческому плечу.
Даже и толковые клиенты судили с точки зрения своего каравая: похва-
лили бы Моцарта за то, что его симфония способствует привесу поросят...
печной горшок тебе дороже! Красота, Красота - вот что главное в сабу-
ровских сочинениях, а не презренная польза: дух у читателя должно захва-
тить от радости, и морда сама собой разъехаться в улыбку! Нет, своевре-
менный аборт - залог здоровья. Вот вам постановка совсем прозрачная: как
убрать из коллектива столько-то членов, вместе с которыми ушло бы макси-
мальное количество неприязненных отношений. Рядовая задачка из теории
графов, но - вчера вечером ему удалось удержать свою мысль на поводке, и
где-то в районе половины третьего, против воли - будто его положили
спать с нелюбимой женой - он все же произвел на свет метод сведения этой
задачи к задаче выпуклого программирования.
Прием, как на грех, снова получился изящным, значит, снова придется
исполнять каприс Паганини перед слепо-глухими. Правда, можно будет опуб-
ликовать еще одну кощунственную статью без ссылок на эпохальные труды
Колдунова, которые, подобно Корану, заключают в себе альфу и омегу всей
земной мудрости, и снова будут поговаривать, что у тебя где-то там, в
горних высях, имеется некая лапа. И все же... Сколь ни приятно взволно-
вать желчь завистливых тупиц, все же - увы: творчество "стимулируется"
только восхищением. Оно закиснет, если коллеги восхищаются исключительно
начальством, а уважают лишь собственные кишки: с каким волнением перепи-
сывается каждая новая диета! И тогда нужно вообразить, - и потеплеет на
душе, - как отправишь журнальный номер со своей статьей милым скромным
старичкам-пенсионерам, хранящим самое полное в мире собрание твоих сочи-
нений, и отец внимательнейшим образом прочтет весь твой труд от названия
до списка литературы и скажет с восхищением: "Ну, ни единого слова не
понимаю!", а мать только перелистает и вздохнет: "У Андрюшеньки что-то
все неспокойно на душе - так я за него волнуюсь..." - "До чего ты любишь
выдумывать!" - с досадой за омраченную идиллию возразит отец.
Ну, ладно, ладно, не разнюниваться: это штука очень опасная, отнимаю-
щая сразу и щит, и меч, вернее, жало. Любопытно, что Наталью радовать
своими открытиями хочется не слишком - ее уже ничем и удивить невозмож-
но. Если бы он завтра написал концерт для скрипки с оркестром, который с
триумфом обошел бы все концертные залы мира, она только пожала бы плеча-
ми: кому же, мол, и писать скрипичные концерты! (А Лида каждый раз вос-
торгается...)
Наталья вспоминалась с чувством некоторой неловкости - из-за сплетен
по поводу Лиды он как бы "виноват" перед ней... (Что значит - провинци-
альная дыра: увидели их вместе в музее - и... впрочем, на шею-то ему она
в тот раз бросилась, хоть и платонически... Но звонить жене!..) Но рас-
судим здраво: Наталья обеспечивает ему кое-какой физический комфорт, без
которого он может и перебиться, а ей ее же труды по обслуживанию се-
мейства обеспечивают возможность ощущать себя нужным человеком. (А он-то
знает, каково быть ненужным.) Но главное - она может рассказывать ему о
своих сражениях и получать отпущение грехов: у нее есть божество, благо-
даря которому она достигает заветной мечты каждого: возможности жить без
сомнений. А он, сам являясь божеством, такой возможности не имеет. Впро-
чем, он нуждается не в оправдании своих поступков, а только в их эстети-
зации.
В любви выигрывает побежденный. Но побеждать побежденного уже неинте-
ресно? Тебе нужны непобедимые - сослуживцы, например? Их любви ты жаж-
дешь? Впрочем, не нужно брать грех на душу: кто уважает науку - тот ува-
жает и Сабурова. Только здесь очень мало кто уважает науку - ведь стар-
шее поколение Колдунов вскормил сакраментальным принципом "незаменимых у
нас нет": только Колдунов назначает в таланты, в теноры, в острословы, в
праведники и в красавцы - и он тоже властен разжаловать как из теноров,
так и из красавцев. Но вот прошли годы - и вновь начинает просачиваться
циничная, проникнутая безверием молодежь (Лида, Лида...), в глазах кото-
рой талант остается талантом даже после того, как начальство отвратит от
него благосклонный взор. И за это Сабуров питал горячую благодарность к
юным циникам и нигилистам (первоначальная его симпатия к Лиде была того
же рода), которые даже не догадываются о его чувствах, потому что очень
уж робко ищут его взгляд при встрече, чтобы поспешно поздороваться, и
слишком уж торопятся проникновенно ответить на самый пустяковый вопрос.
Зато сразу соглашаются с ним работать даже на откровенно подсобных ро-
лях, тогда как ветераны, чью привязанность Колдунов приобрел тем, что
объявил всех равно выдающимися (выдающимися из чего?), согласны зани-
маться исключительно творческой работой, годами мусоля каждый свою
строчку из какого-нибудь колдуновского труда и - совершенно искренне,
вот что замечательно! - ни в грошь не ставя ничего, что произросло бы не
из колдуновского семени и не было высочайше им одобрено.
Это даже удивительно - за четверть века не выросло ни единой работы,
хотя бы с проблеском дарования, - ведь не отбирал же Колдунов свои кадры
специально (да так безошибочно и не отберешь!). У самого Колдунова его
двух с половиной пядей во лбу все-таки не отнимешь, а тем более - энер-
гии, - у наследников нет и этого. Неужто всего лишь потому, что ему нуж-
но было завоевать, а им - подладиться, расположиться на уже построенной
служебной лестнице?
Когда на всех плакатах стратегической целью провозглашалась "плюс хи-
мизация", Колдунов - молодой еще, в сущности, парень - не стал держаться
за рутинный образ академического педанта в пенсне, а ринулся в самую гу-
щу событий - выступал, обосновывал, возглавлял, присоединялся, в соавто-
рах у него ходили директора комбинатов и передовых совхозов, и даже один
заместитель министра. А находясь на гребне, не поколебался покинуть до-
бытую с бою столичную квартиру со столичной пропиской и отправиться за
званием членкора, которым его все-таки обошли, на край света, - для Рос-
сии семнадцатого века это была бы даже заграница (хотя в пятидесятом го-
ду появилась археологическая монография академика Коржавина, доказываю-
щая, что обезьяна, проживавшая здесь в четвертичном периоде, уже облада-
ла всеми антропологическими признаками русского человека), - чтобы возд-
вигнуть новый научный центр и провозгласить его - среди взятых под свою
руку племен - победителем отставших от прогресса Кембриджа, Геттингена и
Сорбонны. Это гениально: не пытаться соответствовать чужим критериям, а
создать свои, - в колдуновском институте Нобелевская премия значит куда
меньше, чем похвала Колдунова (а точнее, ничего не значит). И теперь лю-
ди, получившие ученую степень из его рук, занимают видные посты от Моск-
вы до самых до окраин: химизации приходят и уходят - степени и должности
остаются, - второй ступенью карьеры Колдунова была уже экология - борьба
с последствиями химизации. А теперь он, похоже, одной осьмушкой ягодицы
пытается оседлать перестроечную новинку - "человеческий фактор".
Колдунов ухитрялся торговать даже горами и реками, озерами и острова-
ми, - в здешних краях сохранилось довольно много экологически девствен-
ных местечек, и люди даже очень солидные не отказывались проехаться на
конференцию в этот дальний край, - куда за валюту возят интуристов, -
чтобы попредседательствовать на пленарном заседании, а потом с недельку
понаслаждаться пейзажами и ухой, шашлыками и закатами, а главное -
властью над этими могучими, но неосмысленными стихиями.
Благодаря этой мудрой политике, институт Колдунова выходит на первое
место в регионе по числу кандидатов и докторов на душу населения, не
хватает лишь одного - дарований. Лишь среди самой молодой нигилистичес-
кой поросли (и Лида...), недостаточно почитающей колдуновскую лестницу,
ведущую к солнцу, начинали там-сям посверкивать маленькие божьи искорки,
словно метеорчики, залетевшие из другой галактики в местное небо. Сверк-
нут и, зашипев, гаснут в провинциальном болоте: здесь положено светиться
только местным гнилушкам, а солнце у нас - одно, другого нам не надо.
Узость кругозора, изоляция - непременное условие счастья. В мире ге-
ниев каждый оригинален, каждый ведет собственную партию, и весь этот
разнобой ты берешь себе в душу, и вместо соло она начинает звучать ор-
кестром, уже не имеет единственного твердого мнения по всякому поводу,
как это бывает у счастливых людей, но, напротив, нет на свете ничего, в
чем одна частица твоей души не нашла бы капельку истины, а другая - ка-
пельку лжи. А мир, очерченный Колдуновым для своих подданных, так мал,
мил, ясен и уютен, что напоминает кухоньку, в которой ты с любящими ро-
дителями ребенком пил чай. И очень мудро поступают обитатели этого мир-
ка, не позволяя расширять и размывать его границы всяким оригиналам и
анархистам.
А кроме того, стремясь уничтожить в зародыше всякую оригинальность,
они сохраняют заложенное Колдуновым равенство, оберегающее их от сомне-
ний и зависти. Колдунову удалось преодолеть самое глубокое и обидное из
неравенств - умственное, - ведь если ты бездарен, то это уже навсегда.
Кроме того, вынуждая посредственность поклоняться таланту, ее тем самым
заставляют кланяться откровенно дутой величине, какому-нибудь титулярно-
му советнику, написавшему какую-нибудь дребедень, вроде "Буря мглою...".
Ясно ведь дураку, что ничего особенного в этих словах нет, - притворяют-
ся только, чтобы унизить пообиднее. Калигула с этой целью заставлял кла-
няться, по крайней мере, откровенному коню... "Прогрессивная интеллиген-
ция нынче носится с демократизацией - но мне-то никогда не будет места
на вашем демократическом пиру. Никакое наипрогрессивнейшее большинство
никогда не будет понимать Красоту, посредственности всегда будут дер-
жаться за колдуновское общество равных возможностей, не зависимых от да-
рований".
(А Лида неотступно присутствовала где-то на краешке каждой его мыс-
ли... Что говорить, приятно, когда тебя обожают, обладание душой неизме-
римо сладостнее, чем банальное обладание, в сущности, неподвластным тебе
телом.)
Надо было приступать к письменному изложению. Стыдно признаться, но
