как звучит че-ло-век! Верно, махаон?.. То есть верно, Малинин?
- Верно, Баранкин!
После этих слов мы с Костей снова сдавили Мишку с двух сторон в своих
объятиях.
- Ну, - сказал торжественно Костя Малинин мне и Мишке, - поползли,
значит?..
С этими словами он на глазах у всех стал вдруг опускаться на четве-
реньки. Хорошо, что я успел вовремя схватить его за шиворот.
- Куда поползли? - спросил Мишка. - Почему поползли?
- Ну вот! - закричала Эрка Кузякина. - Они опять за какие-то свои
штучки принимаются!..
- Малинин! - сказал я грозно вслух. И затем так же грозно изобразил
на лице, чтобы он выбросил сейчас же из головы свои старые муравьиные
замашки.
- Я хотел сказать: по-ле-те-ли! - сказал Костя и начал уже было ма-
хать одной рукой, словно крылом махаона. Хорошо, что я и на этот раз ус-
пел схватить его за руку.
Все, конечно, опять стали на нас смотреть, как на ненормальных. А я?
Разве я мог им что-нибудь объяснить? Поэтому я крепко-накрепко сжал Кос-
тину руку и сказал многозначительно.
- М-а-л-и-н-и-н!.. - сказал я. - Чвик! Вычвик! То есть...
- Выдох! - сказал Костя Малинин. - Вдохох-ох!
И пусть ребята, как всегда, нас не поняли, но Малинин меня понял! И я
его понял! И больше мы не сказали ни слова, потому что мы все втроем (я!
Костя! и Мишка!) полетели заниматься. То есть мы не полетели, конечно,
мы, конечно, побежали, но вместе с тем и как бы полетели.
На лестничной площадке я совершенно неожиданно столкнулся носом к но-
су с Венькой Смирновым. Помните его? Он еще стрелял в нас с Костей из
рогатки, когда мы были воробьями. А когда были бабочками, то он нам хо-
тел крылья оборвать!.. А когда были муравьями, то он муравейник наш раз-
рушил!..
- Приветик! - сказал Венька, щурясь и прыгая сразу через две сту-
пеньки вниз.
Я успел схватить его за рубаху и остановить.
- Ты чего? - спросил Венька.
- Вот чего! - сказал я, притягивая Веньку к себе и давая ему подза-
тыльник.
- За что? - спросил, щурясь, Венька.
- Не будешь в другой раз стрелять в меня из рогатки!
- Когда я стрелял в тебя из рогатки?
- Когда я сидел вон на той ветке! - Я показал рукой в окно на тот са-
мый тополь, с которого меня и Костю чуть-чуть не сбил Венька из своей
катапульты.
- Когда ты сидел на той ветке? Что ты городишь, Баранкин, какую-то
чепуху?..
- Чеп-чеп-чепуху, говоришь? А двух воробьев на тополе помнишь?
Венька сощурился, соображая, как лучше ответить на мой вопрос.
- А это тебе за бабочек! Чтобы ты нам, то есть им, в следующий раз
крылья не обрывал!.. А это за муравьев, чтоб лопатой в муравейник не ты-
кал...
Я дал Веньке еще два раза по шее, выхватил из его кармана рогатку с
оптическим прицелом, сломал ее и бросился догонять Мишку с Костей.
- Баранкин! - донесся до меня снизу Венькин голос.
- Что тебе?
- А я так ничего и не понял все равно!
- Станешь ч-е-л-о-в-е-к-о-м, тогда в-с-е п-о-й-м-е-ш-ь! - крикнул я,
перегнувшись через перила.
СОБЫТИЕ ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Я хочу навеки быть человеком!
В этот день мы занимались с Яковлевым, наверное, часа четыре подряд.
Когда Мишка в самый разгар занятий спросил нас: "Ребята, а вы не устали?
Может, хотите отдохнуть?" - мы с Костей в один голос закричали на Мишку:
"Нет, нет! Мы не устали! Что ты? Какой еще там отдых! Ты давай не отлы-
нивай, Яковлев!" - "Я не отлыниваю", - сказал пораженный Мишка и стал
объяснять нам следующую задачу, потом он повторил с нами пройденное, по-
том объяснил еще одну задачу, потом устроил нам с Костей небольшой экза-
мен, потом он положил голову на стол и сказал хриплым шепотом, что
больше он с нами заниматься не может, потому что он уже сорвал голос и
вообще совершенно выбился из сил.
Тогда мы взяли лопаты и пошли с Мишкой в сад сажать деревья. Физичес-
кий труд - лучший отдых после умственного напряжения.
Когда мы выбежали во двор, то увидели Алика. Он все это время сидел
на лавочке и караулил, чтобы мы не сбежали. Вот чудак! Узнав, что мы
добровольно идем работать в сад, он вытаращил глаза и побежал следом за
нами, щелкая на ходу фотоаппаратом. В саду нам сажать ничего не пришлось
- все деревья были посажены. Тогда мы стали их поливать, а Алик опять
все время таращил на нас глаза и щелкал фотоаппаратом. Потом мы верну-
лись опять ко мне домой и занимались до тех пор, пока и Мишка, и Костя
не устали окончательно.
Когда Яковлев и Малинин разошлись по домам, я все еще продолжал си-
деть над учебниками и заниматься самостоятельно. Самостоятельно я зани-
мался до тех пор, пока не заснул за столом. Как я очутился в постели, я
не помню, наверное, в постель меня перенес отец. Зато проснулся я на
следующее утро сам, и так рано, что все еще спали. Я с-а-м застелил ак-
куратно постель, тихо позавтракал, собрал учебники, на цыпочках вышел из
дома и побежал в школу. Сегодня я должен был, я был о-б-я-з-а-н прийти
с-е-г-о-д-н-я в школу самым п-е-р-в-ы-м!
Так я и сделал. Я явился в школу тогда, когда все мои одноклассники
еще крепко спали в постелях - и Зинка Фокина, и Мишка Яковлев, и Алик
Новиков и Костя Малинин, - ну, этот-то, наверное, спит без задних ног!
Один я из всего класса не спал. И не только не спал, а уже был в школе
часа за два до начала занятий. Так рано, вероятно, еще ни один ученик в
жизни не приходил в школу. Каково же было мое удивление, когда я увидел,
что по противоположной дорожке к школьному крыльцу за кустами сирени то-
же крадется чья-то фигура. Я остановился. Фигура тоже остановилась. Я
сделал три шага к школе, и фигура тоже сделала три шага. Я стал подкра-
дываться к входной лестнице, и фигура стала подкрадываться. Я высунулся
из-за куста, фигура тоже высунула свою физиономию. Мы долго молча смот-
рели друг на друга, наконец мне надоело молчать.
- Малинин! - сказал я.
- Ну?
- Ты чего это так рано заявился в школу?..
- А ты?
- Я т-а-к п-р-о-с-т-о... А ты?
- И я т-а-к п-р-о-с-т-о...
- Понятно! - сказали мы вместе.
Тихо, стараясь не шуметь, мы с Костей поднялись одновременно по ка-
менной лестнице и приникли лицами к холодному и мокрому от росы дверному
стеклу и стали молча ждать, когда нас пустят в н-а-ш-у ш-к-о-л-у.
Мы стояли молча, не глядя друг на друга, стояли и просто ждали, даже
не подозревая, что ровно через два часа начнутся такие удивительные со-
бытия, события, которые потрясут не только весь наш класс, но и всю шко-
лу.
Во-первых. Ровно через два часа и десять минут меня вызовет к доске
Нина Николаевна, и я буду ей рассказывать все, что я знаю о жизни бабо-
чек. И Нина Николаевна мне скажет: "Юра Баранкин! Жизнь бабочек ты зна-
ешь очень хорошо. Садись! Молодец! Когда ты отвечал, мне даже показа-
лось, что у тебя за спиной выросли крылья!.." После этих слов весь класс
так и покатится от смеха, и только мы с Костей не улыбнемся и будем си-
деть за партой серьезныепресерьезные.
Во-вторых. Через два дня мы с Малининым Костей исправим по геометрии
двойки на четверки.
В-третьих. Через три дня Зинка Фокина заявит во всеуслышание, что
будто бы мы с Костей, по ее мнению, заболели какой-то загадочной бо-
лезнью и что это у нас, вероятно, скоро пройдет.
В-четвертых. Еще через несколько дней Зинка Фокина вдруг почему-то
перестанет при каждом удобном случае говорить мне: "Баранкин, будь чело-
веком!"
В-пятых. Дней через пятнадцать мой отец будет, как всегда, проверять
мой дневник, и первый раз за всю жизнь он при этом ничего мне не скажет
и только удивленно пожмет плечами и молча переглянется с мамой.
В-шестых. Ровно через месяц директор нашей школы Василий Васильевич
Туркин...
Впрочем, об этом, пожалуй, говорить еще рано, ведь это случится через
месяц, а сейчас еще прошло только десять минут, всего десять минут, как
мы стоим с Костей на школьном крыльце, просто стоим и ждем, когда же на-
конец-то откроется дверь и нас пустят в школу, в н-а-ш-у ш-к-о-л-у. Ге-
рои этой повести - хорошо известные и полюбившиеся ребятам, неунывающие
мечтатели Юра Баранкин и его лучший друг Костя Малинин. Из книги вы уз-
наете о приключениях Юры и Кости до их замечательных превращений в му-
равьев, бабочек и воробьев.
Медведев В. В.
Неизвестные приключения Баранкина
Издательство "Сантакс-Пресс", 1999
OCR Палек, 1999 г.
СОБЫТИЕ САМОЕ ПЕРВОЕ
Последняя двойка перед каникулами
Вы помните, как начинается книга "Баранкин, будь человеком! "... Уж
я-то хорошо это помню. Вот как она начинается: "... Если бы Юра Баранкин
и Костя Малинин не умудрились получить двойки по геометрии в самом нача-
ле учебного года, то, может быть, ничего такого невероятного и фантасти-
ческого в их жизни не приключилось бы, но двойки они схлопотали, и поэ-
тому на следующий день с ними случилось что-то невероятное, фантастичес-
кое и, можно сказать, сверхъестественное!.."
Но, оказывается, что дело все не только в том, что Баранкин и Малинин
в начале учебного года схлопотали по двойке, оказывается, что и в преды-
дущем учебном году, когда до летних долгожданных каникул оставалось бук-
вально несколько дней, Юра и Костя умудрились получить две самые послед-
ние двойки!..
Что тогда в классе поднялось! Ну почти то же самое, что в книге "Ба-
ранкин, будь человеком!"
"... На перемене, сразу же после этого злополучного события, Зинка
Фокина, староста класса, подошла к ним и сказала: "Ой, Баранкин и Мали-
нин! Ой, какой позор! На всю школу позор!" Потом она собрала вокруг себя
девчонок и стала с ними, судя по всему, составлять против Юры с Костей
какой-то заговор. Совещание продолжалось всю перемену, пока не прозвенел
звонок к следующему уроку".
Правда, Алик Новиков тогда не фотографировал Юру с Костей и не помес-
тил эту фотографию в стенгазету, потому что он еще не был спецкором
классной стенгазеты. И стенгазета тогда еще оставалась такой красивой,
так что две мрачные физиономии Баранкина и Малинина - физиономии типич-
ных двоечников - еще не могли испортить ее внешний живописный вид.
Дело в том, что Эру Кузякину тогда только что назначили ответственной
за стенгазету, и стенгазета распустила свой пышный и красивый, как у
павлина, хвост только с первых дней будущего учебного года.
Тем временем дальше в классе все тоже продолжалось примерно так, как
в книге "Баранкин, будь человеком!" - в том смысле, что Зина Фокина и
все одноклассники как один не дали Косте и Юре даже опомниться, а сразу
же напали на них всем классом, чтобы они успели исправить двойки за те
несколько дней, которые остались до конца учебного года...
Надо сказать, что Зина Фокина тоже совсем недавно стала старостой
класса. Прежняя староста Оля Тихонова к концу, года так разболелась хро-
нической ангиной, что не могла уже совладать не только с нарушениями
дисциплины и нормальной учебой в своем классе, но и со своей болезнью.
- Ты, Баранкин, будь человеком! - сказала громко на весь класс Фокина
(сказала она уже не в первый раз!). - И ты, Малинин!.. Исправьте двойки!
И немедленно!..
Тихонова была, вообще-то, немного мямлей, хотя и считалась примерной
ученицей, а у Фокиной восклицательные знаки так и сыпались изо рта. А
главное - бывшая староста класса Тихонова напускалась, конечно, время от
времени на Баранкина и Малинина, но никогда не говорила: "Баранкин, будь
человеком! Будь человеком, Баранкин!.." А эта Фокина, можно сказать и
староста-то без году неделя, уже повторила это Баранкину двадцать пять
раз, нет, двадцать шесть раз, точно, двадцать шесть раз. (Баранкин на
всякий случай этим выпадам уже вел счет у себя в блокноте!)
Юра Баранкин смотрел на краснощекое и пышущее здоровьем лицо Зины Фо-
киной и думал: "От этой, пожалуй, не только хронической ангины, обычного
