насморка не дождешься..."
У прежней старосты класса Оли Тихоновой и голосок был тихий, а у
этой, у Фокиной, как у будильника.
- Ну, Юра, ты же знаешь, как нам с Эрой трудно, меня только что ста-
ростой выбрали, а Эра редактором стенгазеты стала... Ну исправьте двой-
ки, и немедленно! Помогите нам с Кузякиной.
- Чего, чего? - возмутился Баранкин. - Вы, может быть, еще захотите,
чтобы мы с Костей исправили наши двойки прямо сейчас, у вас на глазах?!
- Что мы вам, фокусники, что ли, какие?! - рассердился Костя Малинин.
- Чтобы из карманов пятерки повытаскивать на глазах у изумленной публи-
ки?
- Мы вам не сыновья Кио и Акопяна! - сказал Баранкин. - И вообще, -
продолжал он, - учебный год кончается!.. У нас с Костей наблюдается пол-
ное нервное истощение и упадок всех сил!..
- Учебный год для них кончается! - взвизгнула Эра Кузякина. - Он для
вас, по-моему, еще и не начинался!..
- Извините, для нас лично нормальный год начнется только тогда, когда
кончится учебный! - подхватил Костя Малинин.
- Ну, Юрочка, ну, Костенька! - залебезила вдруг Зинка Фокина. - Я вас
даже не по-хорошему прошу, а по очень хорошему, ну исправьте за оставши-
еся дни две свои двоечки!.. Ну не переносить же их на следующий учебный
год?.. Если уж переносить, то лучше пятерочки!..
Юра подумал и сказал:
- Хоть у нас и полное всеобщее и нервное истощение, но чтобы перенес-
ти две двойки на будущий учебный год, на это сил у нас еще хватит... Я
правильно говорю. Костя?
- В отличие от всех остальных, - Костя обвел рукой свой класс, - ты
всегда говоришь правильно, Баранкин!
- А насчет этих самых пятерок, я вам вот что скажу, - продолжал Ба-
ранкин, - Михал Михалыч нам как-то на дополнительном уроке сказал: "Я
вам, - говорит, - Баранкин и Малинин, ставлю с наслаждением двойки, по-
тому что я знаю, что вы оба абсолютно ничего не знаете по геометрии и я
не грешу против истины!.. Когда же я ставлю пятерку какому-нибудь отлич-
нику, я думаю, а не забудет ли он сразу же, выйдя из класса, то, что
сейчас ответил мне на пять?" Соображаете, об чем речь?.. От нас ему нас-
лаждение, а от вас?..
Малинин тут же взял и опять несколько развил речь Баранкина:
- Есть такие отличники, объяснял нам Михал Михалыч, которые знают все
на пять, пока отвечают урок... А спроси его после урока про теорему Пи-
фагора, он о ней знает только, что "пифагоровы штаны на все стороны рав-
ны..." Соображаете, об чем речь?..
- Мы-то соображаем, - сказала Фокина, переглянувшись с Кузякиной, -
сообразите лучше вы с Малининым, как срочно исправить двойки.
- Мы исправить, вообще-то, можем, - протянул Баранкин, подмигнув Ма-
линину, - но мы боимся, что Михал Михалыч может это заметить...
- Понимаете, - стал разъяснять мысль Баранкина Малинин. - Двойку на
тройку очень трудно переправить, вот тройку на восьмерку легко, только,
к сожалению, такой отметки не существует.
- Как тебе не стыдно, Малинин, - возмутилась Эра Кузякина, - мы вас
не в дневниках просим исправить отметки, а в ответах у доски!
- Ах, у этой у доски можно сдохнуть от тоски, - пропел Малинин до-
вольно красивым и, как говорится, от природы поставленным голосом.
- Вот ведь и петь может, если захочет! Сегодня позанимаетесь весь
день с Юрой, завтра утром пересдадите, а днем придете в школьный сад, -
ласково сказала Зина Фокина.
- В сад? - удивился Баранкин. - Это еще зачем в сад?.. Гулять, что
ли?..
- Зачем гулять? - так же ласково сказала Зина Фокина. - Рыть ямки
специальные для будущих посадок. Заранее внесем специальные удобрения.
- Специальные! Какие специалисты развелись! За лето ямы осыпятся да
травой зарастут, - сказал Юра.
- Точно, - подтвердил Костя. - И компост в них потеряет свои ценные
качества!
- А суперфосфат перестанет быть су пером! - сострил Юра.
- Он еще и слово компост знает! - усмехнулся Алик.
- А как же, - начал разъяснять Юра, - ямы для обеда деревьев, на пер-
вое - суп - суп-пер, на второе - фосфат, на третье - сладкий компост из
гнилых фруктов!
- И про суперфосфат тоже все знают! - удивился Венька Смирнов.
- И про компост!..
- Про что не надо они все знают, а про что надо - ни бум-бум!..
- Не исправите - смотрите, Михал Михалыч годовую двойку вам выведет!
- Подумаешь, чем испугали, - пожал плечами Юра.
- Зиночка, - предложила Эра Кузякина, - да хватит нам с ними в оди-
ночку церемониться, давайте возьмем их в оборот всем классом!..
- Придется, - согласилась с Эрой Фокина и скомандовала: - Три-четыре!
И весь класс хором произнес:
Костя - Юра, слово массам,
Мы проводим вас всем классом,
Мимо сада, мимо тира,
До баранкинской квартиры,
И за стол без споров лишних
Сядьте с Яковлевым Мишей
И займитесь с ним учебой,
В результате было б чтобы,
Чтобы две печальных двойки
Вы исправили на тройки,
Ну а, честно вам сказать,
Лучше, если бы на пять!
Нам отпор не нужен ваш!
Встать! И к цели шагом марш!
Вероятно, точно такое же впечатление производил древнегреческий хор в
своих древнегреческих спектаклях на древнегреческих зрителей, какое впе-
чатление произвел на Баранкина и Малинина хор своих одноклассников.
- Ну, знаете, - после большой паузы сказал первый раз в жизни вроде
бы растерявшийся Баранкин, - это уже как в "Чапаеве" получается!.. Это
уже какая-то психическая атака, - Баранкин знал, что лучше всего на сти-
хи было бы ответить стихами, и, пока отвечал прозой, одновременно сочи-
нял ответ в рифму. И сочинил-таки... - А вашему хору мы вам с Малининым
лично ставим "неуд".
- Три-четыре! - опять скомандовала Фокина.
- Это почему "неуд"? - дружным хором спросил снова класс Баранкина и
Малинина.
Баранкин что-то прошептал на ухо Малинину, и они в один голос громко
произнесли:
Сразу видно, что не Пушкин
Написал эти частушки!..
Двухголосый ответ, да еще в рифму, да еще в довольно складную, вооб-
ще-то, произвел на ребят некоторое впечатление, но Фокина не унималась и
дала знак ребятам: "Три-четыре!"
А за такой экспромт вам Пушкин
Дал бы с Костей по макушке!.. - дружно ответил весь класс.
И тут Баранкин понял, что сопротивляться классу бесполезно. Если пер-
вые стихи были, конечно, подготовлены заранее Зиной Фокиной или Эрой Ку-
зякиной, то второй стихийный ответ класса поверг Баранкина в недоумение,
в бессилие и в полное подчинение классу. Последняя слабая попытка сопро-
тивления, которую он старался оказать одноклассникам, выглядела весьма
жалкой и не имела никакого эффекта. Юра Баранкин сказал, обращаясь лично
к Веньке Смирнову:
- Смирнов, ты что орешь вместе со всеми? У тебя у самого двоек нава-
лом!
- Навалом, - согласился Смирнов, хихикая, - но ни одной из них ни са-
мой первой, ни самой последней!..
В этом была своя логика, и после этого Баранкин и Малинин как бы
внутренне сказали: "Сдаемся!.." и как бы, тоже внутренне, подняли вверх
руки...
Юра Баранкин и Костя Малинин шли в окружении школьного конвоя домой.
Погода была прекрасная. В такую погоду лифтерша в Юрином доме всегда,
смеясь, говорила: "Погода шепчет - бери расчет..." На вовсю зазеленевших
деревьях и на газонах не просто бездельничали, а вели себя словно на
большой перемене воробьи, и не какие-нибудь там двадцать минут, как все
школьники, а уже с самого утра. И будут бездельничать до вечера. И всю
жизнь с утра до вечера. Над клумбами как хотят и куда хотят порхали ба-
бочки. Было сразу видно, что все они, как одна, бессознательные и неор-
ганизованные. Какая-то смутная мысль, похожая на желание, в который раз
шевельнулась в душе Юры Баранкина, мысль, похожая на строчки из како-
го-то стихотворения, которое он то ли где-то прочитал, то ли сам приду-
мал: "Я уверен, без забот воробей живет!" Баранкин в который раз прис-
мотрелся к воробьям и подумал, что нельзя себе было и представить,
чтобы кто-то из воробьев кого-то куда-то поволок
бы силой против его воли. Занятий у них нет, зна-
чит, и репетиторов таких противных, как этот от-
личник Мишка Яковлев, у них тоже нет, и вооб-
ще, никто не делит воробьев и бабочек на отлич-
ников, хорошистов и двоечников. И не призывает:
"Будь воробьем или бабочкой!" Все они просто
воробьи и бабочки. Самые обыкновенные! И все!..
А тут... Вон что творится!.. Сплошное насилие над
личностью!..
Окруженные тесным кольцом одноклассников, Баранкин и Малинин неминуе-
мо приближались к Юриному дому. Малинин осмотрелся вокруг, и ему пришло
на ум:
- Правильно в русской народной песне поется, - а затем запел довольно
приятным голосом: - "Любовь кольцо, а у кольца начала нет и нет кон-
ца..."
- Малинин, а почему бы тебе не участвовать в школьном хоре? - спроси-
ла его Кузякина. - С таким приятным голосом, как у тебя, - тебе там са-
мое место.
- Потому что есть такая школьная шутка, - начал объяснять Малинин Ку-
зякиной, - примерно такой ученик, как Венька Смирнов, - Венька тут же
навострил уши, - приходит домой и показывает дневник, в котором одни
двойки и только по пению пять... Отец, просмотрев дневник, говорит: "С
такими отметками и ты еще поешь?.. А ну, снимай штаны!.."
- А почему это такой ученик, как я, а не такой, как ты? - взъерепе-
нился Смирнов.
На этот вопрос Малинин ответить не успел, потому что школьное оцепле-
ние довело их до баранкинской квартиры.
- Баранкин, будь человеком! - произнес школьный хор на прощание.
- А что я, пяти-кантроп, что ли? - спросил на прощание Баранкин.
- В лучшем случае, - сострила Фокина, - ты шестикантроп, и то с
большой натяжкой...
Все засмеялись, а Баранкин в который раз пожалел, что Оля Тихонова
перестала быть старостой класса. Уж у нее-то на такое просто не хватило
бы здоровья...
- Счастливо оставаться! - пожелал весь класс, воздев приветственно
вверх руки.
- Общий! - протянули в один голос Баранкин и Малинин.
Но после школьного хора два голоса Юры и Кости опять прозвучали
весьма неубедительно. Юра, Костя и Миша Яковлев подошли уже к входной
двери подъезда, когда из-за кустов сирени, разукрашенных весенними зеле-
ными листиками, выскочил Венька Смирнов и протявкал:
- Счастливо оставаться!..
СОБЫТИЕ САМОЕ ВТОРОЕ
Бег ради бегства
Юра Баранкин достал из почтового ящика "Вечерку" и заглянул в нее.
- Ребята! - воскликнул он. - Сегодня же День бегуна!..
- Ну и что? - спросил Малинин.
- Символично! - Баранкин протянул газету Малинину и приказал: - Между
делом изучи маршрут!..
После этого все трое стали подниматься по лестнице.
Миша Яковлев никогда не был в гостях у Юры Баранкина, хотя между од-
ноклассниками о его комнате ходили легенды и сочинялись сказки.
Все сходились в одном: что у Баранкина все не так, как у людей, а
"что все не так у людей" сводилось к следующему образному заключению,
что пол у него похож на потолок, а потолок похож на пол. Миша Яковлев с
нетерпением ждал, когда откроется дверь в этот, как сказали бы взрослые,
парадокс.
Наконец, кончив возиться в прихожей, Баранкин распахнул дверь, и Миша
Яковлев, с опаской вытянув шею, которая и без того у него была длиннее,
чем у других мальчишек, сначала повертел ею в разные стороны, затем пе-
решагнул через порог почти так же, как входит неопытный купальщик в хо-
лодную воду. То, что он увидел, его несколько, интеллигентно говоря,
ошеломило, а если выразиться попроще - то ошарашило...
Прямо против входа в комнату висела цветная репродукция с картины ху-
дожника Решетникова "Опять двойка". На этой картине, кто ее видел, тот
помнит, что изображено: мальчик с портфелем в руках, получивший двойку.
Мама с укоризной глядит на сына, и младший брат на велосипеде с выраже-
нием на лице: "Ну, сейчас тебе мама задаст!" И собака, положившая перед-
ние лапы на грудь мальчика, как бы успокаивая: "Да ладно! Не расстраи-
