"Если он еще раз скажет "они", я завизжу. Я просто не выдержу", - по-
думала Скарлетт, а вслух приказала:
- Ладно, ступай, принеси виски. Мы выпьем неразбавленного. - И когда
он уже собрался идти, добавила: - Постой, Порк, надо еще сделать так
много, что я как-то не могу собраться с мыслями... Да, вот что: я приве-
ла лошадь и корову. Корова мучается, давно не доена, а лошадь надо расп-
рячь и напоить. Ступай, скажи Мамушке, чтобы она занялась коровой, чтоб
уж как-нибудь с ней управилась. Ребенок мисс Мелани умрет, если его не
покормить, а...
- Мисс Мелли... того... она не может?.. - Порк тактично умолк.
- Да, у мисс Мелани нет молока. - Господи, мама упала бы в обморок от
этих слов!
- Так, мисс Скарлетт, моя Дилси может покормить ребеночка мисс Мелли.
Моя Дилси только-только родила, и молока у нее хватит на двоих.
- Так у тебя тоже новорожденный, Порк?
Младенцы, младенцы, младенцы... Зачем господу богу столько младенцев?
Впрочем, это же не бог их творит. Их творят глупые люди.
- Да, мэм, большой толстый черный мальчик. Он...
- Ступай, скажи Дилси, что я сама поухаживаю за сестрами, а она пусть
покормит ребенка мисс Мелани и сделает для нее все, что нужно. А Мамушке
вели заняться коровой и отведи эту несчастную лошадь на конюшню.
- Конюшни нет, мисс Скарлетт. Они растащили ее на костры.
- Перестань перечислять мне, что "они" сделали. Скажи Дилси, чтобы
позаботилась о мисс Мелани и ребенке. А сам ступай, принеси виски и ям-
са.
- Мисс Скарлетт, как же его копать в темноте-то?
- Возьми полено, отколи лучину, ты что, не понимаешь?
- Откуда ж полено? Они все дрова...
- Придумай что-нибудь. Не желаю ничего слушать... Накопай, и все, и
поживее. Поворачивайся!
В голосе Скарлетт послышались резкие ноты, и Порк поспешно скрылся за
дверью, а она осталась вдвоем с Джералдом. Скарлетт ласково погладила
его по колену. Как он отощал! А ведь какие у него были крепкие шенкеля!
Надо как-то вывести его из этой апатии. Только спрашивать его об Эллин -
это выше ее сил. Это потом, когда она соберется с духом.
- Почему все-таки они не сожгли дом?
Джералд молча смотрел на нее, словно не расслышав вопроса, и она за-
дала его снова.
- Почему? - Он пробормотал что-то бессвязное. Потом - более внятно: -
Они тут расположили свой штаб.
- Штаб янки? В нашем доме?
Она почувствовала, что дорогие ей стены опоганены. Этот священный для
нее дом, в котором жила Эллин, и здесь... эти...
- Да, дочка, янки. Сначала мы увидели дым за рекой, над Двенадцатью
Дубами, а потом пришли они. Но мисс Индия и мисс Милочка уже уехали в
Мейкон и взяли с собой кое-кого из негров, так что мы за них не тревожи-
лись. Ну, а мы в Мейкон уехать не могли. Девочки были очень больны... и
твоя мама... и мы не могли уехать. Негры все разбежались - кто куда.
Забрали фургоны и мулов. А Мамушка и Дилси и Порк - эти остались. Мы не
могли тронуться с места... из-за девочек... из-за твоей мамы...
- Да, да... - Только бы он не говорил о маме. О чем угодно, лишь бы
не о ней! Лишь бы не о ней... Даже если сам генерал Шерман сделал эту
комнату своей штаб-квартирой...
- Янки шли на Джонсборо, старались перерезать железную дорогу. Они
шли от реки - их были тысячи... И тысячи лошадей и орудий. Я встал на
пороге.
"О, храбрый маленький Джералд!" - подумала Скарлетт, и сердце ее ис-
полнилось гордости. Джералд, встречающий неприятеля, стоя на пороге с
таким видом, словно за спиной у него не пустой дом, а целое войско.
- Они сказали, что сожгут дом и чтобы я убирался, пока цел. А я ска-
зал, что они могут сжечь его только вместе со мной. Мы не могли уйти -
девочки... и твоя мама...
- Ну, а потом? - Перестанет он когда-нибудь возвращаться все к тому
же...
- Я сказал им, что в доме тиф... Что больных... нельзя трогать, они
умрут. Что пусть жгут дом вместе с нами. Да не будь здесь никого, я все
равно бы не ушел... Не покинул бы Тару...
Голос его замер, невидящим взглядом он обвел стены, но Скарлетт поня-
ла. За спиной Джералда стояли сонмы его ирландских предков, умиравших за
клочок скудной земли, которую они возделывали своим трудом, боровшихся
до конца за свой кров, под которым они жили, любили, рожали сыновей,
- Я сказал: пусть жгут дом вместе с тремя умирающими женщинами. Но мы
отсюда не уйдем. Молодой офицер... он оказался джентльменом...
- Янки? Джентльменом? Что с тобой, папа!
- Да, джентльменом. Он ускакал и вскоре вернулся с капитаном - воен-
ным врачом, и тот осмотрел девочек и... твою маму.
- И ты позволил проклятому янки переступить порог их спальни?
- У него был опиум. А у нас его не было. Он спас жизнь твоим сестрам.
Сыолин погибала от потери крови. Этот врач был необыкновенно добр. И
когда он доложил, что здесь... больные, янки не стали жечь дом. Какой-то
генерал со своим штабом разместился тут, они заняли весь дом. Все комна-
ты, кроме той... с больными. А солдаты...
Его голос снова замер, казалось, силы покинули его. Небритый, обвис-
лый подбородок тяжелыми складками лег на грудь. Но сделав над собой уси-
лие, он заговорил снова:
- Солдаты раскинули свой лагерь вокруг дома. Они были повсюду - на
хлопковом поле, на кукурузном. Выгон стал синим от их мундиров. В ту же
ночь зажглись тысячи бивачных огней. Они разобрали изгороди, потом амба-
ры, и конюшни, и коптильню - жгли костры и готовили себе еду. Зарезали
коров, свиней, кур... даже моих индюков.
Его любимых индюков! Так, значит, их тоже нет.
- Они все забрали, даже портреты... почти всю мебель, посуду...
- А серебро?
- Порк и Мамушка припрятали его куда-то... Кажется, в колодец... не
помню точно. - В голосе Джералда вдруг прорвалось раздражение. - Янки
вели сражение отсюда, из Тары... Шум, гам, вестовые скакали взад-вперед.
А потом заговорили пушки Джонсборо-это было как гром. И девочкам в их
комнате, конечно, было слышно, и они, бедняжки, все просили: "Папа, сде-
лай что-нибудь, мы не можем выдержать этого грохота!"
- А... мама? Она знала, что янки у нас в доме?
- Она все время была без сознания...
- Слава богу! - сказала Скарлетт. Мама этого не видела. Мама так и не
узнала, что в доме внизу - враги, не слышала пушек Джонсборо, не подоз-
ревала о том, что сапог янки топчет дорогую ее сердцу землю.
- Я и сам мало кого из них видел, все время был наверху с девочками и
с твоей матерью. Видел больше молодого врача. Он был добр, очень добр,
Скарлетт. Провозится целый день с ранеными, а потом приходит сюда и си-
дит возле девочек. Он даже оставил нам лекарств. Когда янки уходили, он
сказал мне, что девочки поправятся, но твоя мама... Слишком хрупкий ор-
ганизм, сказал он... Слишком хрупкий, чтобы все это выдержать. Слишком
подорваны, сказал он...
В наступившем молчании Скарлетт отчетливо увидела перед собой мать,
увидела такой, какой она, наверно, была в эти последние дни до болезни,
- единственный несокрушимый, хоть и хрупкий, оплот дома: день и ночь в
трудах, в уходе за больными, без сна, без отдыха, без пищи, чтобы ос-
тальные могли есть и спать.
- А потом они ушли. Потом они ушли.
Джералд долго молчал, затем неуклюже поискал ее руку.
- Я рад, что ты вернулась домой, - сказал он.
У заднего крыльца раздались шаркающие звуки. Бедняга Порк, приученный
за сорок лет никогда не входить в дом не вытерев башмаков, соблюдал по-
рядок даже теперь. Он вошел, бережно неся две тыквенные бутыли, и
сильный запах пролитого спирта проник в комнату раньше него.
- Расплескалось малость, мисс Скарлетт. Больно уж не с руки наливать
в них из бочонка.
- Ничего, Порк, спасибо. - Она взяла у него мокрую бутыль и невольно
поморщилась от отвращения, когда запах виски ударил ей в нос.
- Выпей, папа, - сказала она, передавая Джералду этот необычный вин-
ный сосуд и беря вторую бутыль - с водой - из рук Порка. Джералд послуш-
но, как дитя, поднес горлышко ко рту и громко отхлебнул. Скарлетт протя-
нула ему бутыль с водой, но он отрицательно покачал головою.
Беря у него бутыль с виски и прикладывая горлышко к губам, Скарлетт
заметила, что он следит за ней глазами и в них промелькнуло нечто близ-
кое к неодобрению.
- Я знаю, что леди не пьют крепких напитков, - сухо сказала она. - Но
на сегодня забудь, что я леди, папа, сегодня мне надо заняться делами.
Она сделала глубокий вдох, запрокинула бутыль и быстро глотнула. Жгу-
чий напиток обжег ей горло и пищевод, она почувствовала, что задыхается,
и на глазах у нее выступили слезы. Она снова глубоко втянула в себя воз-
дух и снова поднесла бутыль к губам.
- Кэти-Скарлетт, - произнес Джералд, и впервые с момента своего возв-
ращения она уловила в его голосе властные отцовские нотки, - довольно.
Ты не привыкла к спиртному и можешь захмелеть.
- Захмелеть? - Она рассмеялась, и смех прозвучал грубо. - Захмелеть?
Я хотела бы напиться вдрызг - так, чтобы забыть про все на свете.
Она сделала еще глоток, и тепло пробежало у нее по жилам, разлилось
по всему телу - она почувствовала его даже в кончиках пальцев. Какое
блаженное ощущение дает этот благословенный огненный напиток! Казалось,
он проник даже в ее оледеневшее сердце, и тело начало возрождаться к
жизни.
Перехватив ошеломленный, страдальческий взгляд Джералда, она потрепа-
ла его по колену и постаралась изобразить на лице капризно-дерзкую улыб-
ку, против которой он всегда был безоружен.
- Как могу я захмелеть, па? Разве я не твоя дочка? Разве не я получи-
ла в наследство самую крепкую голову во всем графстве Клейтон?
Он вгляделся в ее усталое лицо, и она уловила на его губах даже некое
подобие улыбки. Виски взбодрило и его... Она снова протянула ему бутыль.
- А сейчас можешь глотнуть еще разок, после чего я помогу тебе под-
няться наверх и уложу бай-бай.
Она прикусила язык. Нельзя разговаривать с отцом, как с ребенком, как
с Уэйдом. Так не годится. Это неуважительно. Однако Джералд обрадовался
ее словам.
- Ну да, уложу тебя бай-бай, - бодро повторила Скарлетт, - и дам вы-
пить еще глоточек, может быть, даже целый ковшик, и убаюкаю, и ты ус-
нешь. Тебе нужно выспаться. Кэти-Скарлетт вернулась домой, и значит, не
о чем больше тревожиться. Пей.
Джералд послушно сделал еще глоток, и Скарлетт, взяв его под руку,
помогла ему встать.
- Порк...
Порк взял тыквенную бутылку в одну руку, другой подхватил Джералда.
Скарлетт подняла повыше горящую свечу, и они втроем медленно направились
через темный холл к полукруглой лестнице, ведущей в комнату хозяина.
В спальне, где Сьюлин и Кэррин лежали в одной постели, разметавшись и
что-то бормоча во сне, стоял удушливый смрад от единственного источника
света - тряпичного фитиля в блюдце со свиным салом. Когда Скарлетт отво-
рила дверь в эту комнату с наглухо закрытыми окнами, в лицо ей пахнуло
таким тяжелым, спертым воздухом больничной палаты - запахом лекарств и
зловонного сала, - что она едва не лишилась чувств. Доктора могут, ко-
нечно, утверждать, что свежий воздух опасен для больных, но если уж ей
предстоит пробыть какое-то время здесь, то она должна дышать, чтобы не
умереть. Скарлетт распахнула все три окна, и в комнату ворвался запах
дубовой листвы и земли. И все же свежему воздуху было не под силу сразу
взять верх над тошнотворным запахом, неделями застаивавшимся в непровет-
риваемой комнате.
Кэррин и Сьюлин, бледные, исхудалые, лежали на большой кровати с по-
логом на четырех столбиках, в которой они так весело шептались когда-то,
в более счастливые времена; сон их был беспокоен, они то и дело просыпа-
лись и что-то бессвязно бормотали, уставясь в пространство широко откры-
тыми, невидящими глазами. В углу стояла пустая кровать - узкая кровать в
стиле французского ампира с резным изголовьем и изножьем, которую Эллин
