заарканила бы эту свинью.
Ну, а что потом, после того, как свинья будет поймана, - если она бу-
дет поймана? Что потом, когда они съедят и свинью, и ее приплод?
Жизнь-то будет продолжаться, а следовательно, не кончится и потребность
в еде. Надвигается зима, когда еды взять будет неоткуда, придут к концу
даже несчастные остатки овощей с соседских огородов. Надо запасти суше-
ных бобов, и сорго, и муки, и рису, и... и... Да мало ли чего еще. Куку-
рузных и хлопковых семян для весеннего посева и из одежды кое-чего. От-
куда все это взять и чем расплачиваться?
Она тайком обшарила у Джералда карманы, залезла в его шкатулку, но не
обнаружила ничего, кроме пачки облигаций и трех тысяч долларов купюрами
Конфедерации. На это, пожалуй, все они могли бы один раз сытно пообе-
дать, подумала она с иронией, ведь теперь эти деньги почти ничего не
стоят. Но будь даже у нее деньги и возможность купить на них продуктов,
как доставить их сюда, в Тару? Почему господь допустил, чтобы старая
кляча издохла? Будь у них хотя бы эта несчастная, сворованная Реттом
скотина-все было бы подспорье! А какие прекрасные, гладкие мулы брыка-
лись у них на выгоне за дорогой! А какие красавицы были их упряжные ло-
шади, и ее маленькая кобылка, и сестринские пони, и большой жеребец Дже-
ралда! Как он скакал, как летела у него из-под копыт земля! Ах, если бы
сейчас хоть одного мула сюда - хоть самого что ни на есть упрямого!
Ладно, когда нога у нее заживет, она пойдет пешком в Джонсборо. Ей
еще никогда не доводилось совершать столь длинное путешествие пешком, но
она его совершит. Если даже янки выжгли дотла весь город, она, конечно,
разыщет кого-нибудь и разузнает, где можно добыть продуктов. Заостривше-
еся личико Уэйда вдруг возникло у нее перед глазами. Он все время твер-
дит, что не любит ямса, все просит куриную ножку и риса с подливкой.
Залитый ярким солнечным светом сад внезапно потускнел, и деревья поп-
лыли перед ее затуманившимся взором. Скарлетт уронила голову на руки,
стараясь сдержать слезы. Плакать бесполезно теперь. От слез может быть
толк, когда рядом мужчина, от которого нужно чего-то добиться. Она сиде-
ла, сжавшись в комочек, крепко зажмурив глаза, стараясь не разрыдаться,
и в эту минуту до нее долетел стук копыт. Но она не подняла головы. Ей
так часто чудилось, что она слышит этот звук, чуть не каждый день и каж-
дую ночь, - так же, как чудился ей шорох платья Эллин... И как всегда,
сердце ее в этот миг заколотилось, прежде чем она успела мысленно ска-
зать себе: "Не будь дурой".
Но быстрый стук копыт стал замедляться, лошадь перешла с галопа на
шаг, и это, и ритмичный хруст гравия - все было слишком реально. Кто-то
подъехал верхом - может быть, от Тарлтонов или Фонтейнов? Скарлетт под-
няла глаза. В кавалерийском седле сидел янки.
Еще не осознав случившегося, она уже спряталась за занавеской и как
завороженная смотрела на всадника сквозь дымчатые складки шелка, затаив
дыхание от неожиданности и испуга.
Он мешковато сидел в седле - плотный мужчина в полурасстегнутом синем
мундире; у него было грубое лицо и неопрятная черная борода. Маленькие,
близко посаженные глазки, щурясь от солнца, спокойно разглядывали дом
из-под козырька жесткого синего кепи. Когда он медленно спешился и заки-
нул поводья на коновязь, Скарлетт наконец смогла вздохнуть - но так бо-
лезненно и резко, словно после удара под ложечку. Янки! Янки с большущим
пистолетом на боку! А она одна в доме с тремя больными и с маленькими
детишками!
Пока он не спеша шагал по дорожке, держа одну руку на кобуре, зыркая
маленькими бусинками глаз вправо и влево, калейдоскоп беспорядочных ви-
дений закружился перед мысленным взором Скарлетт: перерезанные горла,
надругательства над беззащитными женщинами, о которых шепотом повество-
вала тетушка Питтипэт, дома, обращенные в пепел вместе с умирающими
людьми, дети, вздетые на штыки, чтобы не пищали, - все неописуемые ужа-
сы, таящиеся в слове "янки".
Ее первым побуждением было спрятаться в чулане, заползти под кровать,
спуститься по черной лестнице и броситься к болоту, зовя на помощь, -
что угодно, лишь бы убежать. Но тут скрипнули ступеньки крыльца под ос-
торожной ступней, затем она услышала, как солдат крадучись вошел в холл,
и поняла, что путь к отступлению отрезан. Оцепенев от страха, она прис-
лушивалась к его передвижениям из комнаты в комнату, и шаги звучали все
громче, все увереннее, по мере того как он убеждался, что дом пуст. Вот
он прошел в столовую и сейчас, верно, направился на кухню.
При мысли о кухне ярость полоснула Скарлетт по сердцу как ножом, и
страх отступил. Там, на кухне, на открытом очаге стояли два горшка -
один с печеными яблоками, другой с похлебкой из овощей, раздобытых с та-
ким трудом на огороде в Двенадцати Дубах и у Макинтошей, - скудный обед,
которому надлежало утолить голод девяти людей и которого, в сущности,
едва могло хватить на двоих. Скарлетт уже несколько часов усмиряла свой
разыгравшийся аппетит, дожидаясь возвращения тех, кто ушел на болото, и
при мысли, что янки съест их жалкую еду, ее затрясло от злобы.
Будь они все прокляты! Они налетели на Тару как саранча, опустошили
ее и оставили людей медленно погибать с голоду, а теперь вернулись, что-
бы отнять последние жалкие крохи! Ее пустой желудок свело судорогой.
"Богом клянусь, уж этому-то янки больше не удастся ничего украсть!"
Она скинула со здоровой ноги истрепанную туфлю и босиком подошла к
бюро, не чувствуя даже боли от нарыва. Бесшумно выдвинув верхний ящик,
она вынула оттуда тяжелый пистолет - привезенный из Атланты пистолет
Чарлза, из которого ему так ни разу и не довелось выстрелить. Она поша-
рила в кожаном патронташе, висевшем на стене под саблей, достала патрон
и недрогнувшей рукой вложила его в патронник. Затем быстро и все так же
бесшумно проскользнула на галерею, окружавшую холл, и стала спускаться
по лестнице, держась одной рукой за перила, сжимая в другой руке писто-
лет, прикрытый у бедра складками юбки.
- Кто здесь? - раздался громкий гнусавый окрик, и она замерла на се-
редине лестницы, чувствуя, как кровь стучит у нее в висках, заглушая
этот голос. - Стой, стрелять буду!
Он появился в дверях столовой, весь подобравшись, как для прыжка: в
одной руке у него был пистолет, в другой - маленькая шкатулочка розового
дерева с швейными принадлежностями: золотым наперстком, корундовым желу-
дем с золотой шапочкой для штопки и ножницами с позолоченными колечками.
У Скарлетт ноги стали ледяными от страха, но лицо ее было искажено
яростью. Шкатулка Эллин у него в руках! Ей хотелось крикнуть: "Положи!
Сейчас же положи ее на место, ты, грязная...", но язык ей не повиновал-
ся. Она просто стояла и смотрела на янки и увидела, как напряженная нас-
тороженность его лица сменилась полунахальной, полуигривой ухмылкой.
- Да тут кто-то есть, в этом доме, - сказал он и, пряча пистолет в
кобуру, шагнул через порог прямо к ней и остановился под лестницей. - Ты
что ж - совсем одна здесь, малютка?
Быстрым, как молния, движением она вскинула руку с пистолетом над пе-
рилами, целясь в ошеломленное бородатое лицо, и, прежде чем солдат успел
расстегнуть кобуру, спустила курок. Отдачей ее качнуло назад; в ушах
стоял грохот выстрела, и от кислого порохового дыма защекотало в носу.
Солдат повалился навзничь, прямо на порог столовой, под тяжестью его па-
дения задрожал пол и мебель. Шкатулка выпала из его руки, и все содержи-
мое рассыпалось по полу. Почти не сознавая, что она делает, Скарлетт
сбежала с лестницы и стала над ним, глядя на то, что осталось от его ли-
ца - на красную впадину над усами там, где был нос, на остекленелые,
обожженные порохом глаза. Две струйки крови медленно змеились по полу:
одна стекала с лица, другая выползала из-под головы.
Он был мертв. Сомнений быть не могло. Она убила человека.
Дым медленно поднимался к потолку, красные ручейки расползались у ее
ног. Минуту, равную вечности, она стояла неподвижно, и все звуки, все
запахи, разлитые в теплом летнем воздухе, приобрели вдруг какую-то несо-
образность и, казалось, многократно усилились: частый стук ее сердца,
похожий на барабанную дробь, жесткий глухой шелест магнолии за окном,
далекий жалобный крик болотной птицы, сладкий аромат цветов, летящий из
сада.
Она убила человека - она, всегда, даже на охоте, старавшаяся не ви-
деть, как убивают зверя, не выносившая визга свиньи под ножом или писка
кролика в силке. "Это убийство, - тупо думала она. - Я совершила
убийство. Нет, это происходит не со мной". В глаза ей бросилась коротко-
палая волосатая рука на полу, близко-близко от шкатулочки для рукоделия,
и внезапно жизнь вернулась к ней, возродилась с необычайной силой, и
чувство радости, жестокой, звериной радости, охватило ее. Ей захотелось
наступить на кровавую вмятину носа, почувствовать теплую кровь на своей
босой ступне. Она совершила возмездие - за Тару, за Эллин.
Наверху на галерее раздались торопливые, неуверенные шаги... На се-
кунду все замерло, затем шаги возобновились, но теперь стали медленными,
шаркающими, с металлическим постукиванием. Ощущение времени и реальности
происходящего возвратилось к Скарлетт, она подняла голову и увидела Ме-
лани. В рваном пеньюаре, служившем ей ночной сорочкой, Мелани стояла на
лестнице, сжимая тяжелую саблю Чарлза в немощной руке. Взгляд Мелани,
казалось, сразу охватил представшую ей картину, страшную суть случивше-
гося: распростертое в кровавой луже тело в синем мундире, шкатулочку на
полу возле него и Скарлетт босиком, с большим пистолетом в руке, с посе-
ревшим лицом.
В напряженной тишине их глаза встретились. Всегда такое кроткое лицо
Мелани было исполнено мрачной гордости. Одобрение и свирепая радость -
сродни огню, горевшему в груди Скарлетт, - сверкнули в ее улыбке.
"Что это... Что это? Да ведь она такая же, как я! Она чувствует то
же, что и я! - пронеслось в голове Скарлетт в эту долгую-долгую секунду.
Она бы поступила так же!"
Взволнованно смотрела она на хрупкую, пошатывающуюся Мелани, к кото-
рой никогда не испытывала ничего, кроме презрения и неприязни. А сейчас,
заглушая ненависть к этой женщине - к жене Эшли, - в душе Скарлетт за-
рождалось чувство восхищения и сродства. Ей, очистившейся в этот миг
прозрения от всяких мелких чувств, за голубиной кротостью глаз и неж-
ностью голоса Мелани открылась твердая, как сталь клинка, воля и мужест-
во воина.
- Скарлетт! Скарлетт! - резко нарушили тишину слабые, испуганные го-
лоса Сьюлин и Кэррин, приглушенные затворенной дверью, и тут же следом
раздался вопль Уэйда:
- Тетя Мелли! Тетя!
Мелани быстро приложила палец к губам, опустила саблю на пол, с мучи-
тельными усилиями пересекла галерею и отворила дверь в комнату больных.
- Ну, чего вы переполошились, цыплята! - долетел оттуда ее спокойный
шутливый голос. - Ваша сестрица хотела снять ржавчину с пистолета Чарл-
за, а он возьми да выстрели и напугал ее до полусмерти!.. Слышишь, Уэйд
Хэмптон, мама выстрелила из пистолета твоего дорогого папы, и когда ты
подрастешь, она и тебе даст из него пострелять.
"Как хладнокровно она лжет! - с восхищением подумала Скарлетт. - Я бы
нипочем так быстро не сообразила. Только зачем лгать? Пусть бы знали,
что я это сделала".
Она снова взглянула на распростертое у ее ног тело, и вдруг злоба и
страх, утихнув, уступили место отвращению, и у нее задрожали колени. А
Мелани уже снова приплелась к лестнице и стала спускаться, держась рукой
за перила, закусив бескровную губу.
- Марш назад в постель, дурочка, ты же себя уложишь в могилу! - воск-
ликнула Скарлетт, но полураздетая Мелани продолжала, хоть и с трудом,
спускаться в холл.
