но несгибаемой бабушки Фонтейн. Скарлетт сама побаивалась этой старой
дамы с весьма острым глазом и не менее острым языком, в чем ей не раз
приходилось убеждаться в прошлом.
И хотя этих женщин не связывали кровные узы, а разница в возрасте бы-
ла очень внушительной, совместно перенесенные испытания сроднили их. Все
три носили черные траурные, домашним способом перекрашенные платья, все
были истощены, озабочены, печальны, и хотя ни одна из них не держалась
хмуро или угрюмо, ни одна не произнесла ни слова жалобы, за их улыбками
и радушными приветствиями угадывалась внутренняя горечь. Ведь их рабы
разбежались, деньги обесценились, Джо, муж Салли, умер в Геттисберге, и
Молодая Хозяйка тоже овдовела, так как доктор Фонтейн-младший скончался
от дизентерии в Виксберге. Двое других мальчиков Фонтейн, Алекс и Тони,
находились где-то в Виргинии, и о их судьбе ничего не было известно, а
старый доктор Фонтейн ушел с кавалерией Уиллера.
- Этому старому дураку уже стукнуло семьдесят три, а он все пыжится,
хочет казаться молодым, хотя набит ревматизмом с головы до пят не хуже,
чем боров блохами, - сказала бабушка, и в глазах ее блеснула гордость за
мужа, которую она пыталась замаскировать резкостью своих слов.
- Доходят до вас какие-нибудь вести из Атланты? - спросила Скарлетт,
как только они уселись в столовой. - Мы в Таре как в глухой темнице.
- Да что ты, детка, - сказала старая дама, как всегда завладевая раз-
говором. - Мы в таком же положении, как и вы. Знаем только, что Шерман в
конце концов все-таки взял город.
- Так. А что он делает теперь? Где он сейчас ведет сражение?
- Да откуда три одинокие женщины, заточенные здесь, в поместье, могут
знать о том, что делается на войне, когда уже невесть сколько времени мы
не получаем ни писем, ни газет? - ворчливо сказала старая дама. - Одна
из наших негритянок перемолвилась словом с негритянкой, которая видела
негритянку, которая побывала в Джонсборо, - вот единственный способ, ка-
ким доходят до нас вести. Янки будто бы расположились в Атланте как у
себя дома, чтобы дать отдых солдатам и лошадям, - так нам было сказано,
а уж верно это или нет, мне известно не больше, чем тебе. Хотя, конечно,
отдых им, я думаю, необходим после такой трепки, какую мы им задали.
- И подумать только, что вы все это время были у себя в имении, а мы
ничего об этом не знали! - воскликнула Молодая Хозяйка. - Простить себе
не могу, что не поехала поглядеть, как там у вас! Но после того как нег-
ры разбежались, здесь столько навалилось дел - просто невозможно было
вырваться. И все же следовало бы выкроить время. Не по-соседски получи-
лось. Но мы, конечно, думали, что янки сожгли Тару, как они сожгли Две-
надцать Дубов и дом Макинтошей, а вы все перебрались в Мейкон. Нам и в
голову не приходило, что вы остались дома, Скарлетт.
- А как мы могли думать иначе, когда ваши негры забежали сюда с выта-
ращенными от ужаса глазами и сказали, что янки хотят сжечь Тару? - вме-
шалась бабушка.
- И мы даже видели... - начала было Салли.
- Не перебивай меня, сделай милость, - оборвала ее старая дама. - Они
рассказали, что янки разбили свой лагерь у вас на плантации, а вы все
готовитесь бежать в Мейкон. И в ту же ночь мы увидели зарево как раз над
вашим поместьем. Оно полыхайте не один час и так напугало наших дурных
негров, что они все тут же дали деру. А что у вас там горело?
- Хлопок - весь хлопок, на сто пятьдесят тысяч долларов, - с горечью
сказала Скарлетт.
- Скажи спасибо, что не дом, - изрекла старая дама, уперев подбородок
в сложенные на палке руки. - Хлопок всегда можно вырастить, а попробуй
вырасти дом. Кстати, вы уже начали собирать хлопок?
- Нет, - сказала Скарлетт. - Да он почти весь погиб, вытоптан. На са-
мом дальнем поле у ручья осталось еще немного - тюка на три, может, на-
берется, не больше, а что толку? Все наши негры с плантации разбежались,
собирать некому.
- Нет, вы только ее послушайте: "Все негры с плантации разбежались,
собирать некому!" - передразнила Скарлетт старая дама, бросая на нее
уничтожающий взгляд. - А на что же у вас эти хорошенькие ручки, барышня,
и ручки ваших двух сестричек?
- У меня? Чтобы я собирала хлопок? - обомлев от возмущения, вскричала
Скарлетт, словно бабушка предложила ей совершить какую-то дикую неприс-
тойность. - Чтобы я работала, как негритянка, на плантации? Как эта бе-
лая голытьба? Как девчонки Слэттери?
- Белая голытьба, слыхали! Да, уж воистину выутонченное, изнеженное
поколение! Позвольте мне доложить вам, голубушка, что когда я была дев-
чонкой, мой отец потерял все до последнего гроша, и пока он не скопил
немного денег, чтобы принанять негров, я не считала для себя зазорным
честно выполнять любую грубую работу, хотя бы и на плантации. Я и моты-
гой землю рыхлила, и хлопок собирала, а ежели понадобится, то и сейчас
могу. И похоже, что придется. Белая голытьба, скажет тоже!
- Но маменька! - вскричала ее сноха, бросая молящие взоры на Скарлетт
и Салли в надежде, что они помогут ей умиротворить разгневанную старую
даму. - Это же было давно, в другие совсем времена, жизнь ведь так меня-
ется.
- Ничего не меняется, когда приходит нужда честно потрудиться, - зая-
вила проницательная и несгибаемая старая дама, не поддавшись на увещева-
ния. - Послушала бы твоя маменька, Скарлетт, как ты стоишь тут и заявля-
ешь, что честный труд - это не для порядочных людей, а для белой го-
лытьбы! "Когда Адам пахал, а Ева пряла..."'.
Стремясь перевести разговор на другое, Скарлетт торопливо спросила:
- А что слышно о Тарлтонах и Калвертах? Их усадьбы тоже сожгли? А са-
ми они схоронились в Мейконе?
- Янки не дошли до Тарлтонов. Их усадьба тоже ведь, как наша, в сто-
роне от главной дороги. А вот до Калвертов они добрались, и угнали весь
их скот, и порезали птицу, а негров забрали с собой... - принялась расс-
казывать Салли.
Но бабушка не дала ей закончить.
- Ха! Они наобещали негритянкам шелковых платьев да золотых побряку-
шек - вот чем они их заманивали. И Кэтлин Калверт рассказывала, что,
когда янки уходили, она видела у некоторых из них за седлом этих черно-
мазых идиоток. Ну что ж, вместо платьев и сережек солдаты наградят их
цветными младенцами, и я не думаю, чтобы кровь янки особенно улучшила их
породу.
- Ой, бабушка Фонтейн!
- Не делай, пожалуйста, постного лица, Джейн. Мне кажется, мы все
здесь были замужнем, или я ошибаюсь? И видит бог, нам не привыкать стать
любоваться на крошечных мулатиков.
- А почему янки не сожгли усадьбы Калвертов?
- Их дом уцелел благодаря северному акценту второй миссис Калверт и
ее управляющего Хилтона, - сказала старая дама, никогда не называвшая
бывшую гувернантку Калвертов иначе, как "вторая миссис Калверт", хотя
первая жена мистера Калверта скончалась двадцать лет тому назад.
- "Мы стойкие сторонники Федерации", - иронически прогнусавила бабуш-
ка, подражая выговору северян. - Кэтлин говорит, они оба клялись и божи-
лись, что весь калвертовский выводок - чистокровные янки. Это в то вре-
мя, как мистер Калверт сложил голову где-то в джунглях! А Рейфорд под
Геттисбергом, а Кэйд сражается в Виргинии! Кэтлин говорит, лучше бы они
сожгли дом, чем сносить такое унижение. Кэйд, говорит она, сойдет с ума,
если узнает об этом, когда вернется домой. Вот что значит - взять в жены
янки. У них же ни гордости, ни чувства приличия - на первом месте забота
о собственной шкуре... А как это они пощадили вашу усадьбу, Скарлетт?
Скарлетт секунду помедлила с ответом. Она знала, что следующим вопро-
сом будет: "А как все ваши? Как здоровье дорогой Эллин?" - и понимала: у
нее не хватит духу сказать им, что Эллин нет в живых. Ведь если она про-
изнесет эти слова, если допустит, чтобы они разбередили ей душу в при-
сутствии этих участливых, сердобольных женщин, ей уже не сдержать слез:
они будут литься и литься, пока ей не станет плохо. Но этого нельзя до-
пустить. Ни разу после возвращения домой не позволила она себе выпла-
каться как следует, а если хоть раз дать волю слезам, от ее так стара-
тельно взращенного в себе мужества не останется и следа. Но, глядя в
смятении на дружеские лица Фонтейнов, Скарлетт понимала, что эти люди не
простят ей, если она утаит от них смерть Эллин. Особенно - бабушка, ред-
ко кого дарившая своей благосклонностью и пренебрежительным взмахом су-
хонькой ручки умевшая показать, что знает цену почти каждому из жителей
графства, и вместе с тем искренне привязанная к Эллин.
- Ну, что же ты молчишь? - произнесла бабушка, уставя на нее пронзи-
тельный взгляд. - Ты что - не знаешь, как это получилось?
- Видите ли, дело в том, что я вернулась домой лишь на другой день
после сражения, - торопливо начала объяснять Скарлетт. - Янки тогда уже
ушли. А папа... папа сказал, что он убедил янки не жечь дом, потому что
Сьюлин и Кэррин лежали в тифу, и их нельзя было трогать.
- Впервые в жизни слышу, чтобы янки поступали как порядочные люди, -
сказала бабушка, явно недовольная тем, что ей сообщают что-то хорошее о
захватчиках. - Ну, а сейчас девочки как?
- Уже лучше, много лучше, они почти поправились, только очень слабы,
- сказала Скарлетт. И, чувствуя, что страшивший ее вопрос вот-вот сор-
вется у бабушки с языка, она еще торопливей перевела разговор на другое:
- Я... я хотела спросить, не можете ли вы одолжить нам немного продук-
тов? Янки сожрали все подчистую, как саранча. Но если у вас самих туго,
то вы, пожалуйста, скажите мне прямо, без всяких стеснений и...
- Пришли Порка с повозкой, и вы получите половину всего, что у нас
есть: риса, муки, свинины, немножко цыплят, - сказала старая дама и
как-то странно поглядела на Скарлетт.
- Нет, зачем же, это слишком много! Право же, я...
- Молчи! Не желаю ничего слушать. Для чего же тогда соседи?
- Вы так добры, что я просто не знаю... Но мне пора. Дома начнут бес-
покоиться.
Бабушка внезапно поднялась и взяла Скарлетт под руку.
- Вы обе оставайтесь здесь, - распорядилась она и подтолкнула Скар-
летт к заднему крыльцу. - Мне нужно перемолвиться словечком с этой ма-
люткой. Помогите мне спуститься с лестницы, Скарлетт.
Молодая Хозяйка и Салли попрощались со Скарлетт, пообещав в самое
ближайшее время приехать ее проведать. Они сгорали от любопытства, но
вместе с тем знали: если бабушка сама не найдет нужным поведать им, ка-
кой разговор состоялся у нее со Скарлетт, они никогда этого не узнают.
"Старухи - трудный народ", - прошептала Молодая Хозяйка на ухо Салли,
когда они обе принялись за прерванное шитье.
Скарлетт стояла, держа лошадь под уздцы, тупая боль сдавила ее серд-
це.
- Ну, - сказала бабушка, пронзая ее взглядом, - что там еще случилось
у тебя дома? Что ты от нас скрываешь?
Скарлетт поглядела в зоркие старые глаза и поняла, что она может ска-
зать бабушке Фонтейн всю правду без утайки и не заплакать. Никто не от-
важится заплакать в присутствии бабушки Фонтейн без ее недвусмысленно
выраженного поощрения.
- Мама умерла, - сказала Скарлетт просто.
Рука, опиравшаяся на руку Скарлетт, так напряглась, что сделала ей
больно, сморщенные веки, задрожав, прикрыли желтые глаза.
- Янки убили ее?
- Она умерла от тифа. За день до моего возвращения.
- Перестань об этом думать, - приказала бабушка, и Скарлетт увидела,
как она сглотнула подкативший к горлу комок. - А как отец?
- Папа... папа не в себе.
- Как это понять? Говори ясней. Он болен?
- Это потрясло его... Он какой-то странный... не в себе...
- Что значит - не в себе? Ты хочешь сказать, что он повредился умом?
Было большим облегчением услышать, что кто-то смело называет вещи
своими именами. Как хорошо, что эта старая женщина не пытается выражать
ей сочувствие, иначе она бы разревелась.
