ток не видал, как в ту. Так эта сабля принадлежала деду этого мальца?
- Да.
- Ну, пусть она останется у него, - сказал сержант, удовлетворенный
доставшимися ему драгоценностями и безделушками, которые он увязал в но-
совой платок.
- Но эфес же из чистого золота, - никак не мог успокоиться солдат-ко-
ротышка.
- Мы оставим ей эту саблю на память о нас, - усмехнулся сержант.
Скарлетт взяла у него саблю, даже не поблагодарив. Почему она должна
благодарить этих грабителей, если они возвращают ей ее собственность?
Она стояла, прижав саблю к груди, а кавалерист-коротышка все еще спорил
и пререкался с сержантом.
- Ну, черт побери, эти проклятые мятежники еще меня попомнят! - вык-
рикнул под конец солдат, когда сержант, потеряв терпение, сказал, чтобы
он перестал ему перечить и проваливал ко всем чертям. Солдат отправился
шарить по задним комнатам, а Скарлетт с облегчением перевела дух. Янки
ни слова не обмолвились о том, чтобы сжечь дом. Не сказали ей убираться
вон, пока они его не подожгли. Быть может... быть может... Солдаты про-
должали собираться в холле - одни спускались из верхних комнат, другие
входили со двора.
- Есть что-нибудь? - спросил сержант.
- Одна свинья, несколько кур и уток.
- Немного кукурузы, ямса и бобов. Эта дикая кошка верхом на лошади,
которую мы видели на дороге, успела их тут предупредить, будьте уверены.
- Рядовой Пол Ривер, что у тебя?
- Да почти что ничего, сержант. Нам остались одни объедки. Поехали
быстрей дальше, пока вся округа не прознала, что мы здесь.
- А ты смотрел под коптильней? Они обычно там все закапывают.
- Да нет тут коптильни.
- А в хининах негров пошарил?
- Там ничего, окромя хлопка. Мы его подожгли.
Скарлетт мгновенно припомнились долгие дни на хлопковом поле под па-
лящим солнцем, невыносимая боль в пояснице, натертые плечи... Все понап-
расну. Хлопка больше не было.
- Чтой-то у вас нет ничего, а, леди?
- Ваши солдаты уже побывали здесь до вас, - холодно сказала Скарлетт.
- Верно. Мы тоже были в этих краях еще в сентябре, - сказал один из
солдат, вертя что-то в пальцах. - А я и позабыл.
Скарлетт увидела, что он разглядывает золотой наперсток Эллин. Как
часто поблескивал он на пальце Эллин, занятой рукодельем! Вид наперстка
воскресил рой мучительных воспоминаний о тонких бледных руках с этим на-
перстком на пальце. А теперь он лежал на грязной, мозолистой ладони это-
го чужого человека и скоро отправится в путь на север, где какая-нибудь
янки будет щеголять этой краденой вещью - наперстком Эллин!
Скарлетт наклонила голову, чтобы враги не увидели ее слез, и они ти-
хонько покатились по щекам и закапали на личико младенец... Сквозь зас-
тилавшую глаза пелену она видела, как солдаты двинулись к выходу, слыша-
ла, как сержант громким, хриплым голосом отдавал команду. Янки уходили,
дом остался цел, но истерзанная воспоминаниями об Эллин Скарлетт уже не
находила в себе сил радоваться. Удалявшееся позвякивание сабель и стук
копыт не принесли ей облегчения, и она стояла, совсем вдруг обессилев,
равнодушная ко всему, и слышала, как они отъезжают, нагрузившись краде-
ным, - увозят одежду, одеяла, картины, кур, уток, свинью...
Потом в носу у нее защекотало от дыма и запаха гари, и она безучастно
обернулась: ей уже не было дела до хлопка, страшное напряжение сменилось
апатией. В открытые окна столовой она видела дым, медленно ползущий из
негритянских хижин. Это разлетается по ветру хлопок. Это разлетались по
ветру деньги, которые должны были пойти в уплату налогов и прокормить их
в зимние холода. А ей оставалось только смотреть, как они тают, спасти
их она не могла. Ей доводилось видеть и раньше, как горит хлопок, и она
знала - справиться с этим огнем нелегко, даже если за дело берутся муж-
чины. Хорошо еще, что хижины расположены вдали от дома. И хорошо еще,
что нет ветра: ни одна искра не долетит до крыши.
Внезапно она обернулась и замерла: все тело ее напряглось, словно у
пойнтера, делающего стойку. Расширенными от ужаса глазами она смотрела в
глубь крытого перехода, ведущего в кухню. Из кухни тянуло дымом!
На бегу, где-то между холлом и кухней, она положила младенца на пол.
Вырвалась из цепких ручонок Уэйда, отпихнув его к стене, вбежала в пол-
ную дыма кухню и попятилась, сразу закашлявшись. Дым ел глаза, и слезы
потекли у нее по щекам. Но она ринулась вперед, прикрыв нос и рот подо-
лом юбки.
В кухне, слабо освещенной одним маленьким оконцем, ничего нельзя было
разглядеть из-за густых клубов дыма, но Скарлетт услышала шипенье и пот-
рескивание огня. Прищурившись, прикрывая глаза рукой, она всматривалась
в дымовую завесу и увидела языки пламени, расползавшиеся по полу, ползу-
щие к стенам. Кто-то вытащил из топившегося очага горящие поленья, разб-
росал их по всей кухне, и сухой, как трут, сосновый пол мгновенно занял-
ся, заглатывая огонь, как воду.
Скарлетт метнулась обратно в столовую и схватила ковер, с грохотом
опрокинув при этом два стула.
"Мне же нипочем не затушить пожара... Нипочем, нипочем! О господи,
если бы кто-нибудь помог! Пропал дом... пропал! О боже мой, боже мой!
Вот что этот коротконогий мерзавец держал на уме, когда сказал, что мы
его еще попомним! Ах, зачем я не отдала ему сабли!"
Пробегая по переходу, она заметила своего сынишку - он забился в
угол, прижимая к себе саблю. Глаза у него были закрыты и личико застыло
в каком-то расслабленном, неестественном покое.
"Господи! Он умер! Умер от страха!" - промелькнула у нее порожденная
отчаянием мысль, но она побежала дальше - в конец перехода, где возле
кухонной двери всегда стояла бадья с питьевой водой.
Она сунула ковер в бадью и, набрав побольше воздуха в легкие, рину-
лась снова в темную от дыма кухню, плотно захлопнув за собой дверь. Це-
лую, как ей показалось, вечность она, кашляя, задыхаясь, кружилась по
кухне. Била и била мокрым ковром по струйкам огня, змеившимся вокруг
нее. Дважды загорался подол ее длинной юбки, и она тушила его голыми ру-
ками. Ее одурял тошнотворный запах паленых волос, выпавших из прически
вместе со шпильками и рассыпавшихся по плечам. Но куда бы она ни повер-
нулась, языки пламени тотчас взвивались у нее за спиной, все ближе и
ближе к стенам, крытому переходу, ведущему в дом. Огненные змейки ви-
лись, плясали вокруг нее, и, теряя силы, она понимала, что все ее усилия
тщетны.
Отворилась дверь, и ворвавшийся поток воздуха сильнее раздул пламя.
Дверь со стуком захлопнулась, и в водовороте дыма Скарлетт, полуослепшая
от слез, увидела Мелани: она затаптывала ногами огонь и колотила по го-
рящему полу чем-то темным и тяжелым. Скарлетт видела, как ее шатает,
слышала ее кашель, на мгновение сквозь серую пелену проглянуло ее блед-
ное, напряженное лицо с зажмуренными от дыма глазами. Протекла еще целая
вечность, пока они вдвоем, бок о бок, боролись с огнем, и наконец Скар-
летт стала замечать, что огненных змей становится меньше, что они слабе-
ют. И тут Мелани неожиданно повернулась к ней, вскрикнула и со всей силы
ударила ее ковром по спине. Скарлетт покачнулась и полетела куда-то в
дымный мрак.
Открыв глаза, она увидела, что лежит на заднем крыльце, голова ее по-
коится на коленях у Мелани, и лучи послеполуденного солнца заливают ей
лицо. Руки, лицо, плечи нестерпимо жгло. Хижины негров все еще были оку-
таны клубами дыма, дым продолжал обволакивать все вокруг, и в воздухе
стоял удушливый запах горелого хлопка. Скарлетт увидела клочья дыма, вы-
ползавшие из кухни, и вскочила было, порывась броситься туда, но Мелани
удержала ее, сказав спокойно:
- Лежи тихо, дорогая! Пожар потушен.
С минуту она лежала неподвижно, закрыв глаза, с облегчением дыша, и
слышала где-то рядом мирное посапывание Бо и привычную для уха икоту
Уэйда. Значит, он жив, слава тебе господи! Она открыла глаза и поглядела
на Мелани. Волосы у нее опалило огнем, лицо было черным от сажи, но гла-
за возбужденно сверкали, и она улыбалась.
- Ты похожа на негритянку, - пробормотала Скарлетт, устало зарываясь
глубже головой в то, что служило ей подушкой.
- А ты - на персонаж из "Минстрел шоу"'.
- Зачем ты меня ударила?
- Затем, моя дорогая, что у тебя все платье на спине занялось. Я не
думала, что ты потеряешь сознание, хотя, видит бог, ты столько сегодня
натерпелась, что можно было и на тот свет отправиться... Я побежала до-
мой, как только привязала в лесу наших животных, и чуть не умерла со
страху, думая о том, что ты с малюткой осталась здесь одна. Эти... янки
не обидели тебя?
- Ты хочешь сказать: не обесчестили ли они меня? Нет, - заверила ее
Скарлетт и застонала, попытавшись сесть. Если голова ее покоилась отно-
сительно удобно - на коленях Мелани, то телу лежать на полу было далеко
не так приятно. - Но они украли все, все. У нас ничего больше нет... Ин-
тересно, чему это ты так радуешься?
- Мы не потеряли друг друга и наших детей, и у нас есть крыша над го-
ловой, - сказала Мелани, и голос ее звучал радостно и звонко. - О
большем в наши дни не приходится и мечтать... Господи, Бо, кажется, ле-
жит мокрый! А янки, верно, прихватили заодно и пеленки? Ой! Скарлетт!
Что это у него тут?
Она испуганно сунула руку под пеленку и извлекла оттуда бумажник. С
минуту она так смотрела на него, словно видела этот предмет впервые, по-
том расхохоталась - неудержимо, почти истерически.
- Ни один человек на свете, кроме тебя, не мог бы до этого доду-
маться! - воскликнула она и, обвив руками шею Скарлетт, поцеловала ее. -
Ты самое поразительное существо на свете, ни у кого нет такой сестры,
как ты.
Скарлетт не противилась этим объятиям: она была еле жива от усталос-
ти, похвала приятно льстила ее самолюбию, а потом - в сизой от дыма кух-
не - в ее душе укрепилось чувство уважения к золовке и зародилось нечто
похожее на дружескую близость.
"Одного у нее не отнимешь, - не могла не признаться себе Скарлетт, -
когда нужна помощь, Мелани всегда тут как тут".
ГЛАВА XXVIII
Внезапно резко похолодало и наступили морозы. Студеным ветром тянуло
из-под всех дверей, и стекла, расшатавшиеся в рамах, монотонно дребезжа-
ли. С деревьев облетала последняя листва, и только сосны, не потеряв
своего убранства, холодными, темными громадами высились на фоне бледного
неба. Изрытая колдобинами красная глина дорог обледенела, и голод прос-
тер свои крыла над Джорджией.
Скарлетт не без горечи вспоминала свой последний разговор с бабушкой
Фонтейн. В тот день-два месяца назад, - который, казалось, отодвинулся
куда-то в далекое прошлое, она сказала старой даме - и сказала от чисто-
го сердца, - что самое худшее уже позади. Теперь это стало ребяческим
преувеличением. Пока солдаты Шермана не прошли вторично через Тару, у
нее еще были ее маленькие сокровища - немного продуктов и немного денег,
были соседи, которым больше повезло, чем ей, и хлопок, который помог бы
продержаться до весны. Теперь не было ни хлопка, ни продуктов, деньги
утратили свое значение, так как на них ничего нельзя было купить, а со-
седи терпели не меньшую нужду, чем она. У нее, на худой конец, все же
остались корова с теленком, лошадь и несколько поросят, а у соседей и
того не было - всего какие-то крохи провизии, которые они успели зарыть
или спрятать в лесу.
Усадьбу Тарлтонов - Прекрасные Холмы - янки сожгли дотла, и миссис
Тарлтон с четырьмя дочерьми переселилась в дом управляющего. Дом Манро,
расположенный в окрестностях Лавджоя, тоже сровняли с землей. В Мимозе
сгорело деревянное крыло дома, главная же часть здания уцелела благодаря
толстой штукатурке и отчаянной борьбе с огнем, в которую вступили все
женщины Фонтейн и негры. Только усадьбу Калвертов янки пощадили и на
этот раз: снова спасло вмешательство управляющего Хилтона, уроженца Се-
