никто не знает, что с нами будет, когда война придет к концу. Мне лично
это представляется вроде как концом света. Все стало так неверно и нена-
дежно, вот я и подумал: это было бы огромным утешением для меня, а быть
может, и для мисс Сьюлин, если бы мы обручились. Это дало бы нам ка-
кую-то уверенность. Я, мисс Скарлетт, не буду настаивать на браке, пока
не смогу обеспечить мисс Сьюлин, а когда это будет, я и сам не знаю. Но
если подлинная любовь и преданность имеют какую-то цену в ваших глазах,
вы можете с уверенностью считать, что в этом смысле мисс Сьюлин богаче
многих.
Он сказал это так просто и вместе с тем с таким достоинством, что
Скарлетт была тронута, хотя его вид и забавлял ее. Как можно влюбиться в
Сьюлин - было выше ее понимания. Сестра казалась ей воплощением чудовищ-
ного эгоизма, слюнтяйства и мелкого пакостничества.
- Ну что ж, мистер Кеннеди, - сказала она ласково. - По-моему, все
будет хорошо. Мне кажется, я могу ответить вам за отца. Он всегда был о
вас самого высокого мнения и надеялся, что Сьюлин станет вашей женой.
- И он не изменил своего мнения и теперь? - воскликнул Фрэнк, проси-
яв.
- Разумеется, нет, - отвечала Скарлетт, с трудом подавляя усмешку: ей
вдруг вспомнилось, как Джералд не раз бесцеремонно кричал Сьюлин через
стол: "Ну что, мисс? Ваш пылкий поклонник все еще вынашивает свое пред-
ложение руки и сердца? Может, мне пора спросить, каковы его намерения?"
- Сегодня же вечером я с ней поговорю! - сказал Фрэнк, губы у него
задрожали, он схватил руку Скарлетт и с силой ее потряс. - Вы так добры,
мисс Скарлетт.
- Я пришлю ее к вам, - с улыбкой сказала Скарлетт, направляясь в гос-
тиную. Там Мелани уже села за фортепьяно. Это был чудовищно расстроенный
инструмент, но некоторые аккорды все же звучали приятно, и когда Мелани
запела, остальные подхватили гимн: "Внемлите архангелов пенью..."
Скарлетт приостановилась на пороге. Слушая сладостные звуки этого
старинного святочного гимна, невозможно было поверить, что ураган войны
дважды едва не смел их с лица земли, что кругом лежит разоренный край,
что голодная смерть стоит у них за плечами. Скарлетт резко обернулась к
Фрэнку:
- Почему вы сказали, что конец войны представляется вам концом света?
- Вам я сказку правду, - медленно проговорил Фрэнк, - но мне бы не
хотелось, чтобы мои слова встревожили остальных дам. Война долго не
продлится. Свежих пополнений нет, а дезертирство из армии все возраста-
ет, хоть мы и не хотим в этом признаваться. Понимаете, солдаты не в си-
лах сражаться вдали от дома, зная, что их близкие погибают от голода. И
они бегут домой, чтобы раздобыть для них пропитание. Винить их я не мо-
гу, но это ослабляет наши ряды. Да и армия тоже не может сражаться без
пищи, а ее нет. Я это знаю, поскольку, как вы понимаете, добывать продо-
вольствие - это моя служба. После того как мы снова заняли Атланту, я
исколесил здесь вдоль и поперек всю округу и не набрал на пропитание да-
же скворцу. И та же самая картина на триста миль к югу, до самой Саван-
ны. Люди мрут с голоду, железнодорожные пути взорваны, боеприпасы на ис-
ходе, нового оружия не поступает, нет ни сапог, ни кожи на сапоги... Так
что видите, конец уже близок.
Но Скарлетт поразило не столько крушение надежд на победу Конфедера-
ции, сколько сообщение об отсутствии продовольствия. Она ведь собиралась
снарядить Порка на поиски продуктов и одежды, дав ему лошадь, повозку,
несколько золотых монет и федеральные банкноты. Но если Фрэнк говорит
правду...
Впрочем, Мейкон же не был взят. В Мейконе должны быть продукты. Как
только продовольственный отряд двинется дальше, она рискнет своей драго-
ценной лошадью и отправит Порка в Мейкон. А там будь что будет.
- Ладно, не стоит говорить сегодня о таких неприятных вещах, мистер
Кеннеди, - сказала Скарлетт. - Ступайте посидите в мамином маленьком ка-
бинете, а я пошлю к вам Сьюлин, чтобы вы могли... чтобы дать вам возмож-
ность немного побыть с ней наедине.
Фрэнк покраснел, заулыбался и выскользнул из комнаты. Скарлетт смот-
рела ему вслед.
"Жаль, что он не может жениться на ней прямо сейчас, - подумала она.
- Одним бы ртом меньше".
ГЛАВА XXIX
В апреле генерал Джонстон, снова принявший на себя командование ос-
татками своей былой армии, сдался на милость победителя в Северной Каро-
лине и тем положил конец войне. Но весть эта долетела до Тары лишь двумя
неделями позднее. Дел на плантации было по горло, тратить время на
разъезды и собирание новостей никто не имел ни малейшей возможности, все
соседи сами находились в таком же положении, и посещения стали редкими,
а известия доходили медленно.
Пахота была в разгаре, огородные семена и семена хлопка, привезенные
Порком из Мейкона, ложились в землю. После возвращения из этого путе-
шествия Порк, в сущности, был уже ни на что не годен, так раздувало его
от гордости: ведь он вернулся целый и невредимый и привез целую повозку
одежды, битой птицы, окороков, мяса, муки и семян. Снова и снова пускал-
ся он в повествование о том, как на обратном пути избежал множества
опасностей, пробираясь глухими вьючными тропами, проселками, давно не
езженными дорогами и заброшенными просеками. Он находился в пути пять
недель - пять мучительных для Скарлетт недель. Но когда он возвратился,
Скарлетт не проронила ни слова упрека - так была она счастлива, что по-
ездка оказалась успешной, и так рада тому, что довольно много денег Порк
привез обратно, не потратив. Практическая сметка подсказывала ей, что за
птицу и за большую часть провизии Порк вообще ничего не платил, почему и
осталось у него столько денег. Порк посрамил бы самого себя, если бы
потратил ее деньги в то время, как по дороге ему то и дело попадались
никем не охраняемые птичники и коптильни.
Теперь, когда в доме появилась кое-какая еда, все в Таре принялись за
дело, стараясь вернуть поместью хотя бы некоторое подобие нормального
уклада жизни. И для каждой пары рук нашлась работа, очень, очень много
работы, и работе этой не предвиделось конца. Пожухлые стебли прошлогод-
него хлопка надо было убрать с поля, чтобы приготовить его для нового
посева, а не привыкшая к плугу лошадь упиралась и весьма неохотно тащи-
лась по пашне. Огород надо было вскопать и засеять. Надо было нарубить
дров. Надо было приниматься за возведение загонов и ограды, которая тя-
нулась когда-то милю за милей и которую янки походя сожгли в своих кост-
рах. Силки, поставленные Порком на кроликов, надо было проверять дважды
в день, а на реке насаживать новую наживку на крючки. Надо было засти-
лать постели, подметать полы, стряпать, мыть посуду, кормить кур и сви-
ней, собирать яйца из-под наседок. Надо было доить корову и пасти ее
возле болота, не спуская с нее глаз, так как в любую минуту могли вер-
нуться янки или солдаты Фрэнка Кеннеди и увести ее с собой. Даже для ма-
лыша Уэйда нашлось дело. Каждое утро он с важным видом брал корзинку и
отправлялся собирать веточки и щепки на растопку.
Весть о капитуляции принесли братья Фонтейн, первыми вернувшиеся с
войны домой. Алекс, у которого все еще чудом держались на ногах сапоги,
пришел пешком, а Тони, хоть и был бос, но зато ехал верхом на неоседлан-
ном муле. Так уж повелось в этой семье, что в более выгодном положении
всегда оказывался Тони. За четыре года, проведенных под открытым небом,
под солнцем и ветром, оба брата стали еще смуглее, еще худее и жилистей,
а неухоженные черные бороды, отросшие на войне, сделали их совсем неуз-
наваемыми.
Спеша домой, в Мимозу, они лишь на минутку заглянули в Тару - расце-
ловать своих приятельниц и сообщить им о капитуляции. Все, конец, с вой-
ной покончено, сказали они, и казалось, это их мало трогало и они не
особенно были расположены углубляться в эту тему. Единственно, что их
интересовало, это - уцелела Мимоза или ее сожгли. На своем пути от Ат-
ланты к югу они видели только печные трубы там, где стояли прежде дома
их друзей, и им уже казалось безумием надеяться на то, что их дом избе-
жал такой же участи. Услыхав радостную весть, они вздохнули с облегчени-
ем и потом долго смеялись, хлопая себя по ляжкам, когда Скарлетт расска-
зала им, как Салли вихрем примчалась в Тару, лихо перемахнув верхом че-
рез живую изгородь.
- Салли - смелая девчонка, - сказал Тони, - и ужас как ей не повезло,
что ее Джо ухлопали. Не найдется ли у вас тут у кого жевательного табач-
ку, Скарлетт?
- Ничего, кроме самосада. Па курит его, пользуясь стеблем кукурузного
початка.
- Ну, так низко я еще не пал, - сказал Тони. - Но, верно, докачусь и
до этого со временем.
- А как поживает Димити Манро? - волнуясь и смущаясь, спросил Алекс,
и Скарлетт смутно припомнила, что он, кажется, был неравнодушен к млад-
шей сестренке Салли.
- Хорошо. Она у своей тетушки в Фейетвилле. Ведь их дом в Лавджое
сожгли. А вся остальная семья в Мейконе.
- Он, собственно, хотел спросить, не выскочила ли Димити замуж за ка-
кого-нибудь бравого полковника из войск внутреннего охранения, - посмеи-
ваясь, сказал Тони, и Алекс бросил на него свирепый взгляд.
- Ну, разумеется, нет, - улыбаясь, сказала Скарлетт.
- Может, и зря не вышла, - мрачно изрек Алекс. - Как, черт подери...
прошу прощенья, Скарлетт. Но как может мужчина сделать предложение де-
вушке, когда всех его негров отпустили на свободу, имение разорили и у
него нет ни цента в кармане?
- Вы знаете, что это нисколько не волнует Димити, - сказала Скарлетт.
Она могла отдавать должное Димити и хорошо о ней отзываться, так как
Алекс Фонтейн никогда не принадлежал к числу ее поклонников.
- Да чтоб мне сгореть... Ох, еще раз прошу прощенья, Скарлетт. Надо
мне отвыкнуть от этой привычки, не то бабуля шкуру с меня сдерет. Но не
могу же я предложить девушке выйти замуж: за нищего. Может быть, ее это
и не волнует, но это волнует меня.
Пока Скарлетт беседовала с братьями Фонтейнами на переднем крыльце,
Мелани, Сьюлин и Кэррин, услышав о капитуляции армии конфедератов, ти-
хонько проскользнули в дом, и когда Фонтейны прямо через поля за домом
направились к себе в Мимозу, Скарлетт вошла в холл и услышала рыданья -
все трое плакали, сидя на софе в маленьком кабинетике Эллин. Итак, все
было кончено, погибла прекрасная сияющая мечта, погибло Правое Дело, ко-
торым они жили, которому отдали своих друзей, мужей, возлюбленных. И
свои семейные очаги - на разорение. Права Юга, казавшиеся им незыблемыми
на веки веков, стали пустым звуком.
Но Скарлетт не проливала слез. Когда она узнала про капитуляцию, пер-
вой ее мыслью было: "Слава тебе господи! Теперь уж никто не заберет ко-
рову. И лошадь тоже. Теперь можно достать серебро из колодца, и каждый
будет есть вилкой и ножом. Теперь я без боязни могу объехать всю округу
и поискать, где можно раздобыть чего-нибудь съестного".
Как гора с плеч! Не вздрагивать больше от испуга, заслышав стук ко-
пыт! Не просыпаться во мраке среди ночи, не прислушиваться, затаив дыха-
ние, - в самом ли это деле или ей просто почудилось позвякивание упряжи
во дворе, топот, резкие голоса янки, отдающие приказы... А главное, са-
мое главное-Тара теперь спасена! Чудовищный кошмар не повторится больше.
Теперь уже не придется ей, стоя на лужайке, смотреть, как клубы дыма вы-
рываются из окон любимого отцовского дома, слушать, как бушует пламя и с
треском обрушивается внутрь крыша.
Да, Дело, за которое они сражались, потерпело крах, но война всегда
казалась Скарлетт нелепостью и, разумеется, любой мир куда лучше. Никог-
да глаза ее не загорались восторгом при виде ползущего вверх по древку
звездно-полосатого флага и мурашки не пробегали по телу при звуках "Дик-
си". И не пылал в ее душе тот фанатический огонь, который помогал многим
переносить во имя Правого Дела и лишения, и тошнотворные обязанности си-
