важный губернатор Браун? Впрочем, это не важно. Я ухожу на войну. - Вне-
запно он расхохотался - звонко, от души, разбудив эхо в глубине темного
леса. - "Тебя любить не мог бы я столь сильно, когда б превыше не любил
я Честь"'. Очень подходящие к случаю слова, не так ли? И уж, конечно,
лучше всего, что я мог бы придумать сам в такую, как сейчас, минуту.
Ведь я люблю вас, Скарлетт, невзирая на то, что сказал вам когда-то
ночью, месяц назад, у вас на веранде.
В медлительной речи его звучала ласка, и его теплые, сильные руки
сжали ее голые локти.
- Я люблю вас, Скарлетт, потому что мы с вами такие родственные души.
Мы оба отступники, моя дорогая, Строка из стихотворения английского поэ-
та XVII в. Ричарда Лави низкие себялюбцы. Плевать мы хотели на все на
свете - лишь бы нам самим было хорошо, а там пропади все пропадом.
Его голос продолжал долетать до нее из мрака, она слышала слова, но
они звучали бессмысленно. Ее усталый мозг старался воспринять жестокую
истину-Ретт покидает ее здесь, оставляет на произвол янки. В мозгу сту-
чало: "Он покидает меня. Он покидает меня". Но мысль эта не пробуждала в
ней никаких эмоций.
А потом она почувствовала его руки вокруг своей талии, вокруг своих
плеч, ощутила твердые мускулы его бедер, и пуговицы его сюртука впились
ей в грудь. Жаркая, тревожная волна поднялась со дна ее души, сметая
все, заставляя забыть, где она и что с ней происходит. Она почувствова-
ла, что слабеет, что беспомощна, как тряпичная кукла, в его руках, а эти
руки были так успокоительно надежны.
- Вы не хотите изменить своего решения? Помните, о чем я говорил вам
месяц назад? Опасность, близость смерти - что еще может придать такую
остроту ощущениям? Будьте же настоящей патриоткой, Скарлетт. Сумейте
дать сладостные воспоминания вашему воину, посылая его на смерть.
Он целовал ее. Она чувствовала шершавость его усов на своих губах,
его поцелуй был долгим, неспешным, его горячие губы медлили, прильнув к
ее губам, словно впереди у него была еще целая ночь. Чарлз никогда не
целовал ее так. И никогда от поцелуев близнецов Тарлтонов или братьев
Калвертов не творилось с ней такого: ее обдавало то жаром, то холодом,
колени у нее слабели, и ноги подкашивались. Он слегка отклонил ее назад,
и его губы скользнули по ее шее ниже, туда, где вырез лифа был застегнут
тяжелой камеей.
- Радость моя, - шептал он. - О, моя радость!
Как в тумане, возникли перед ней на мгновение неясные очертания по-
возки, и она услышала тоненький дрожащий голосок Уэйда:
- Мама! Мне страшно!
Резкий, холодный луч здравого смысла внезапно вспыхнул в ее усталом,
затуманенном мозгу, и в памяти сразу воскресло то, что на какой-то миг
изгладилось из сознания: ей тоже страшно, безумно страшно, а Ретт поки-
дает ее, негодяй, подлец! И к тому же у него еще хватает наглости, стоя
здесь, посреди дороги, оскорблять ее, делать ей гнусные предложения!
Гнев, ненависть придали ей силы, и, резко оттолкнув его, она вырвалась
из кольца объятий.
- Ох, ну и подлец же вы! - воскликнула она, в бессильном бешенстве
тщетно стараясь припомнить все самые страшные ругательства, какими Дже-
ралд осыпал мистера Линкольна, или Макинтошей, или своих упрямых мулов,
но никакие бранные слова не шли ей на ум. - Вы жалкий трус, мерзкое нич-
тожество! - И, не находя больше достаточно уничтожающих слов, она из по-
следних сил ударила его с размаху по лицу, и удар пришелся по губам. Он
отступил на шаг назад и поднес к губам руку.
- Вот как, - проговорил он, и с минуту они молча стояли в темноте,
глядя друг на друга. Скарлетт слышала его тяжелое дыхание и свое - такое
учащенное, словно она бежала бегом.
- Правду говорили про вас! Все говорили правду! Вы - не джентльмен!
- Слабо, моя дорогая, - произнес он, - очень слабо.
Она понимала, что он снова смеется над ней, и эта мысль еще подхлест-
нула ее.
- Ступайте прочь! Прочь от меня! Уходите, слышите? Я не желаю вас
больше видеть. Никогда. Я буду счастлива, если вас разорвет снарядом! На
тысячи кусков! Я...
- Не утруждайте себя подробностями. Основная мысль ваша мне ясна.
Когда я сложу голову на алтарь отечества, вам, боюсь, придется испытать
легкий укол совести.
Он снова рассмеялся, повернулся и зашагал обратно к повозке. Там он
остановился, и она слышала, как изменился его голос, когда он, как всег-
да почтительно и учтиво, обратился к Мелани:
- Миссис Уилкс!
Послышался испуганный лепет Присей:
- Господи боже, капитан Батлер! Мисс Мелли вот уж сколько лежит вся
помертвелая!
- Она жива? Дышит?
- Да, сэр. Дышать-то дышит.
- Тогда, быть может, так даже лучше для нее. Приди она в сознание, ей
труднее было бы переносить боль. А ты получше позаботься о ней, Присей.
Вот, возьми себе эту маленькую монетку. И если можешь, старайся не быть
большей дурой, чем ты есть на самом деле.
- Да, сэр. Спасибо, сэр.
- Прощайте, Скарлетт.
Она знала, что он обернулся и смотрит на нее, но не проронила ни сло-
ва. Ненависть сковала ей язык. Послышался хруст камешков под его ногами,
и на мгновение в полутьме проглянули очертания его широких плеч. И вот
он скрылся из глаз. Какое-то время до нее еще долетал звук его шагов.
Затем и шаги замерли вдали. Она медленно побрела назад к повозке. Колени
у нее подгибались.
Почему он ушел, скрылся во мраке, ушел на войну, которая уже проигра-
на, ушел туда, где царят безумие и хаос? Почему он ушел, он, Ретт, так
любивший наслаждения, женщин, вино, добрую еду и мягкую постель, тонкое
белье и щегольскую обувь? Он, презиравший Юг и всех идиотов, которые за
него сражались? И вот теперь он сам избрал этот путь, чтобы шагать в
своих надраенных сапогах по дорогам голода, ран, изнурительных переходов
и опасностей, подстерегающих солдата на каждом шагу, как лязгающие зуба-
ми волки. А в конце этого пути стояла смерть. Он не должен был никуда
уходить. Он богат, мог жить в довольстве, ничто ему не угрожало. Но он
ушел и оставил ее одну в этой черной, слепой ночи, с притаившимися
где-то янки, одну, вдали от дома.
Теперь ей сразу пришли на память все те бранные слова, которые она
хотела бросить ему в лицо, но было уже поздно. Она прислонилась головой
к шее лошади и заплакала.
ГЛАВА XXIV
Яркий свет солнечных лучей, пробившихся сквозь листву, разбудил Скар-
летт. От неудобного положения, в котором ее сморил сон, тело у нее зане-
мело, и она не сразу припомнила, что с ней произошло. Солнце слепило
глаза, спину ломило от лежания на твердых досках, ноги придавливала ка-
кая-то тяжесть. Она попыталась сесть и поняла, что эта тяжесть - голова
Уэйда, покоящаяся у нее на коленях. Босые ноги Мелани почти касались ее
лица, Присей, похожая на черную кошку, свернулась клубочком на дне по-
возки, уместив младенца между собой и Уэйдом.
И тут Скарлетт вспомнила все. Она выпрямилась, села и торопливо ос-
мотрелась вокруг. Слава богу, янки нигде не было видно! И за эту ночь
никто не обнаружил их повозки. Теперь перед ней уже отчетливо встал весь
этот страшный, похожий на чудовищный кошмар путь, проделанный ими после
того, как шаги Ретта замерли вдали, - вся эта бесконечная ночь, черный
проселок, рытвины, разбитые колеи, камни, глубокие канавы по сторонам
дороги, куда порой съезжала повозка, и как она и Присей, гонимые стра-
хом, из последних сил тянули за колеса, толкали повозку, помогая лошади
выбраться на дорогу. Вспомнилось, как, заслышав приближающихся солдат,
дрожа от страха, не зная, кто они, эти идущие мимо, - друзья или враги,
сгоняла она упиравшуюся лошадь с дороги в поле или в лес, как замирала
от ужаса при мысли, что чей-нибудь кашель, чиханье или икота Уэйда могут
их выдать.
О, эта черная дорога, по которой, словно привидения, двигались без-
молвные тени, нарушая тишину лишь негромким стуком сапог по земле, поз-
вякиванием уздечек, поскрипыванием сбруи! О, это страшное мгновение, ко-
гда измученная кляча внезапно заартачилась и стала, и мимо них по дороге
прошел конный отряд, таща за собой легкие орудия, - прошел так близко,
что ей казалось, - стоит протянуть руку, и она коснется их! Так близко,
что она слышала едкий запах потных солдатских тел!
Когда они добрались наконец до Раф-энд-Реди, впереди - там, где пос-
ледний заслон генерала Ли стоял в ожидании приказа к отступлению, - за-
мелькали редкие бивачные огни. С милю Скарлетт гнала лошадь прямо по
пашне, огибая расположение войск, пока огни лагеря не скрылись из глаз,
оставшись позади. И тут она окончательно заплуталась в темноте и долго
плакала, потому что ей никак не удавалось выехать на узкий, так хорошо
знакомый проселок. А когда она все же нашла его, лошадь упала в упряжи и
не пожелала сделать больше ни шагу, не пожелала подняться, сколько они с
Присей ни пихали ее и ни тянули под уздцы.
Тогда Скарлетт распрягла лошадь, забралась, взмокшая от пота, в глу-
бину повозки и вытянула гудевшие от усталости ноги. Ей смутно припомни-
лось, что, когда у нее уже слипались глаза, до нее долетел голос Мелани
- чуть слышный шепот, в котором были и мольба и смущение:
- Скарлетт, можно мне глоточек воды? Пожалуйста!
- Воды нет... - пробормотала она и уснула, не договорив.
А теперь было утро, и мир вокруг был торжественно тих - зеленый, зо-
лотой от солнечных бликов в листве. И поблизости никаких солдат. Горло у
нее пересохло от жажды, ее мучил голод, занемевшие ноги сводила судоро-
га, все тело ныло, и ей просто не верилось, что это она, Скарлетт О'Ха-
ра, привыкшая спать только на льняных простынях и пуховых перинах, могла
уснуть, как черная рабыня, на голых досках.
Щурясь от солнца, она поглядела на Мелани и испуганно ахнула. Мелани
лежала так неподвижно и была так бледна, что показалась Скарлетт мерт-
вой. Никаких признаков жизни. Лежала мертвая старая женщина с изнуренным
лицом, полускрытым за спутанными прядями черных волос... Но вот Скарлетт
уловила чуть заметный шелест дыхания и поняла, что Мелани удалось пере-
жить эту ночь.
Прикрываясь рукой от солнца, Скарлетт поглядела по сторонам. По-види-
мому, они провели ночь в саду под деревьями чьей-то усадьбы, так как
впереди, извиваясь между двумя рядами кедров, убегала вдаль посыпанная
песком и галькой подъездная аллея.
"Да ведь это же усадьба Мэллори!" - подумала вдруг Скарлетт, и сердце
у нее подпрыгнуло от радости при мысли, что она у друзей и получит по-
мощь.
Но мертвая тишина царила вокруг. Цветущие кусты и трава газона - все
было истоптано, истерзано, выворочено из земли колесами, копытами лоша-
дей, ногами людей. Скарлетт поглядела туда, где стоял такой знакомый,
светлый, обшитый тесом дом, и увидела длинный прямоугольник почерневшего
гранитного фундамента и две высокие печные трубы, проглянувшие сквозь
пожухлую, обугленную листву деревьев.
Вся дрожа, она с трудом перевела дыхание. А что, если такой же - без-
молвной, мертвой - найдет она и Тару, - что, если и ее сровняли с зем-
лей?
"Я не буду думать об этом сейчас, - поспешно сказала она себе. - Я не
должна об этом думать. Не то опять сойду с ума от страха". Но независимо
от ее воли сердце мучительно колотилось, и каждый удар звучал как набат:
"Домой! Скорей! Домой! Скорей!"
Надо ехать дальше - домой. Но прежде надо найти чего-нибудь поесть и
хоть глоток воды - в первую очередь воды. Она растолкала Присей. Та, вы-
пучив глаза, оглядывалась по сторонам.
- Господи боже, мисс Скарлетт! Я уж думала, что проснусь на том све-
те!
- Ты туда еще не скоро попадешь, - сказала Скарлетт, пытаясь кое-как
пригладить растрепавшиеся волосы. И лицо, и все тело у нее были еще
влажными от пота. Она казалась себе невыносимо грязной, липкой, неприб-
ранной, ей даже почудилось, что от нее дурно пахнет. За ночь платье не-
