вдаль, но все было напрасно.
Солнце уже закатилось, и багряный край небес поблек, став тускло-ро-
зовым; лазурь над головой постепенно окрашивалась в нежные, зеленова-
то-голубые, как яйцо зорянки, тона, и таинственная сумеречная тишь при-
роды неслышно обступала Скарлетт со всех сторон. Призрачный полумрак
окутывал землю. Красные борозды пахоты и красная лента дороги, утратив
свой зловеще-кровавый оттенок, превратились в обыкновенную бурую землю.
На выгоне, по ту сторону дороги, лошади, коровы и мулы тихо стояли возле
изгороди в ожидании, когда их погонят к конюшням, коровникам и к ужину.
Их пугал темный силуэт зарослей вдоль реки, и они прядали ушами в сторо-
ну Скарлетт, словно радуясь соседству человека.
В этом призрачном полумраке высокие сосны в пойме реки, такие соч-
но-зеленые при свете дня, казались совершенно черными на блеклой пастели
неба - могучие, величественные гиганты, они стояли сомкнутым строем,
преграждая доступ к неспешно бегущей желтой воде. Белые трубы усадьбы
Уилксов на том берегу реки, на холме, меркли все больше среди густой
темной зелени дубов, и только мерцавшие кое-где огоньки зажженных к ужи-
ну ламп манили на ночлег.
Влажное, теплое дыхание весны, напоенное запахом свежевспаханной зем-
ли и молодых, рвущихся к небу побегов, сладко обволакивало Скарлетт.
Весна, закаты, нежно-зеленая поросль никогда не пробуждали в душе
Скарлетт ощущения чуда. Прекрасное было повседневностью, частицей жизни,
как воздух, как вода. Ее сознание было восприимчиво к красоте лишь впол-
не конкретных, осязаемых предметов - породистых лошадей, женских лиц,
нарядных одеяний... И все же торжественная тишина этих сумерек, спустив-
шихся на возделанные земли Тары, принесла успокоение ее взбаламученной
душе. Она любила эту землю - любила безотчетно и беззаветно, как любила
лицо матери, склоненное в молитве при свете лампады.
А Джералда все еще не было видно на безлюдной извилистой дороге. Если
сидеть здесь и ждать. Мамушка, без сомнения, отыщет ее и прогонит в дом.
Продолжая вглядываться в уходящую во мрак дорогу, она вдруг услышала
стук копыт, долетевший от подножия холма со стороны выгона, и увидела
разбегающихся в страхе коров и лошадей. Джералд О'Хара возвращался домой
напрямик через поля и гнал коня во весь опор.
Он взлетел на холм на своем плотном, длинноногом гунтере, похожий из-
дали на мальчишку, оседлавшего коня себе не по росту. Седые волосы его
стлались на скаку по ветру, он стегал лошадь хлыстом и понукал криком.
Забыв на мгновение о снедавшей ее тревоге, Скарлетт с гордостью и
нежностью любовалась отцом, ибо что ни говори, а Джералд О'Хара был ли-
хим наездником.
"Стоит ему выпить, и его тут же понесет махать через изгороди, - по-
думала Скарлетт. - А ведь как раз на этом месте в прошлом году он выле-
тел из седла и сломал ногу. Хороший вроде бы получил урок. Да еще клят-
венно пообещал маме прекратить эти штуки".
Скарлетт не испытывала ни малейшего страха перед отцом. Он был как бы
ее сверстником - даже больше, чем сестры, - ведь Джералд, словно
мальчишка, любил втайне от жены скакать по полям напрямик, а Скарлетт -
тоже большая охотница до всяких эскапад - была его верной союзницей про-
тив Мамушки. Она поднялась с дерева - поглядеть, как он будет прыгать.
Высокий жеребец приблизился к ограде и, подобравшись, без малейшего,
казалось, усилия взял препятствие под ликующие возгласы седовласого
всадника, махавшего в воздухе хлыстом. Не замечая дочери, стоявшей в те-
ни под деревьями, Джералд одобрительно потрепал лошадь по холке и свер-
нул на дорогу.
- Любому коню в округе дашь сто очков, а может, и во всем штате, -
гордо поведал он своему жеребцу, и ирландский акцент, от которого ему
так и не удалось избавиться за все тридцать девять лет жизни в Америке,
отчетливо прозвучал в его речи. Затем он поспешно принялся приглаживать
волосы и оправлять мятую, выбившуюся из-за пояса сорочку и съехавший на-
бок галстук. Скарлетт понимала, что эти прихорашивания нужны для того,
чтобы предстать перед женой в таком виде, какой подобает джентльмену,
степенно возвратившемуся домой верхом после визита к соседям. И тут же
она сообразила, что это дает ей повод начать разговор, не открывая ис-
тинной цели своего появления здесь.
Она звонко рассмеялась. Джералд, как она и ожидала, вздрогнул от нео-
жиданности, затем увидел ее и придержал жеребца; вид у него сделался
сконфуженный и вместе с тем вызывающий. Он спешился с трудом - повреж-
денное колено еще давало о себе знать - и, ведя лошадь в поводу, напра-
вился к дочери.
- Так-так, мисс, - сказал он и ущипнул ее за щеку, - вы, значит, взя-
лись шпионить за мной и, совсем как ваша сестрица Сьюлин на прошлой не-
деле, побежите жаловаться маменьке?
Голос его звучал негодующе и в то же время жалобно, и Скарлетт, желая
немного подразнить его, насмешливо прищелкнула языком и потянулась поп-
равить ему галстук. На нее пахнуло крепким запахом виски и более слабым
- свежей мяты. И еще пахло жевательным табаком, кожей и лошадьми. Этот с
детства любимый запах был всегда связан в ее представлении с отцом, но
безотчетно нравился ей и как принадлежность других мужчин.
- Нет, па, я же не ябеда, вроде Сьюлин, - заверила она отца и, отсту-
пив на шаг, окинула его оценивающим взглядом, дабы удостовериться, что
все в порядке.
Джералд был невысок ростом - чуть больше пяти футов, - но обладал та-
ким массивным торсом и могучей шеей, что сидя производил впечатление
крупного мужчины. Этот могучий торс держался на двух коротких, но чрез-
вычайно крепких ногах, неизменно обутых в сапоги из самой лучшей кожи и
столь же неизменно широко расставленных, как у задиристого мальчишки.
Низкорослые мужчины обычно кажутся немного смешными, если начинают пы-
житься и напускать на себя важность, но бойцовский петух, даже если он
мал, всегда пользуется уважением на птичьем дворе, и то же самое можно
было сказать о Джералде О'Хара. Ни одному самому отчаянному смельчаку не
пришло бы в голову отозваться о Джералде О'Хара как о смешном маленьком
коротышке.
Ему уже стукнуло шестьдесят, и его жесткие курчавые волосы выбелила и
посеребрила седина, но на лукавом лице этого жизнелюбца еще не обозначи-
лось морщин, а небольшие голубые глаза были по-прежнему молоды и взгляд
юношески безмятежен и тверд, ибо Джералд О'Хара не привык терзать свой
мозг отвлеченными проблемами, выходящими за пределы целесообразности
прикупа или блефа при игре в покер. И более типичную ирландскую физионо-
мию - широкоскулую, краснощекую, большеротую, курносую и воинственную -
не так-то легко было бы сыскать на всем пространстве его далекой, давно
покинутой родины.
А под этой холерической внешностью скрывалось нежнейшее из сердец.
Вопли раба, получавшего, быть может, и заслуженную порку, детский плач
или жалобное мяуканье котенка были невыносимы для его ушей. Но пуще все-
го на свете он страшился, как бы эта его слабость не была кем-нибудь
подмечена, и даже не подозревал, что через пять минут знакомства с ним
его доброта бросалась в глаза каждому: такое открытие нанесло бы самолю-
бию Джералда чувствительнейший удар. Ведь ему казалось, что, заслышав
громовые раскаты голоса хозяина, все, трясясь от страха, опрометью бро-
саются исполнять его волю. Он был далек от мысли о том, что только одно-
му голосу - негромкому голосу его жены - повиновалось все в поместье.
Это должно было навеки остаться для него тайной, ибо все, начиная с Эл-
лин и кончая самым тупым негритенком, были участниками безмолвного дели-
катного заговора: хозяин должен считать, что здесь его слово - закон.
А уж Скарлетт бурные вспышки его гнева не пугали и подавно. Она была
старшей из детей Джералда, и теперь, когда трое его сыновей лежали в мо-
гилах на семейном кладбище и стало очевидно, что он уже не будет иметь
наследника, у него мало-помалу образовалась привычка беседовать со Скар-
летт как мужчина с мужчиной, что весьма льстило ее тщеславию, и она по-
любила эти беседы. Скарлетт больше походила характером на отца, чем ее
сестры - мечтательная, хрупкая Кэррин, в крещении Кэролайн-Айрин, и
изящная Сьюлин, крещенная Сьюзин-Элинор, чрезвычайно гордившаяся своими
аристократическими манерами.
Более того - Джералда и Скарлетт связывали узы взаимного укрыва-
тельства. Если Джералд ловил Скарлетт на месте преступления, когда она,
ленясь прогуляться полмили до ворот, перелезала через ограду или засижи-
валась допоздна на ступеньках крыльца с очередным поклонником, он само-
лично яростно отчитывал ее, но никогда не сообщал об этом ни Эллин, ни
Мамушке. Если же Скарлетт видела, что отец, невзирая на данное жене обе-
щание, скачет верхом через изгороди, или ненароком узнавала от местных
кумушек подлинную сумму его карточного проигрыша, она, в свою очередь,
тоже воздерживалась за ужином от упоминания об этих его провинностях, не
в пример Сьюлин, выдававшей его секреты с деланно невинным видом. Дже-
ралд и Скарлетт торжественно заверяли друг друга, что все эти мелочи
только зря взволновали бы Эллин и посему никакая сила на свете не заста-
вит их ранить ее нежные чувства.
Скарлетт, вглядываясь в смутно различимое в меркнущем свете лицо от-
ца, безотчетно почувствовала себя увереннее от его близости. Его грубо-
ватая простота, исходившая от него жизненная сила находили в ней живой
отклик. Будучи от природы совершенно неспособной к самоанализу, она не
отдавала себе отчета в том, что те же свойства присущи и ей, несмотря на
все усилия Эллин и Мамушки, пытавшихся на протяжении шестнадцати лет пе-
рекроить ее на свой лад.
- Ну, теперь у вас вполне благопристойный вид, - сказала она, - и ес-
ли вы будете держать язык за зубами, никто не заподозрит, что вы опять
откалывали свои номера. Хотя, после того как вы в прошлом году сломали
ногу, прыгая через эту самую изгородь, мне кажется...
- Не хватало еще, черт побери, чтобы я получал указания от дочери,
через что мне дозволено прыгать, - загремел Джералд, снова ущипнув ее за
щеку. - Моя шея, надо полагать, это моя шея, и только моя. А вот что вы,
мисс, делаете здесь, да еще в таком виде, без шали?
Понимая, что отец пользуется своим излюбленным способом, чтобы
увильнуть от неприятного разговора, Скарлетт сказала, беря его под руку:
- Я дожидалась вас. Я же не знала, что вы так задержитесь. Мне хоте-
лось узнать, удалось ли вам купить Дилси.
- Купил, купил. Отвалил за нее больше денег, чем мне по карману. И ее
купил и эту ее девчонку, Присей. Джон Уилкс хотел мне их подарить, но
Джералд О'Хара никогда не допустит, чтобы про него говорили, будто он
способен использовать дружбу в корыстных целях при заключении торговой
сделки. Я заставил Джона взять с меня за них три тысячи.
- Боже милостивый, неужели три тысячи, папа! И совершенно ни к чему
было покупать еще и Присей!
- Вот как! Оказывается, я уже дожил до того, что мои поступки выно-
сятся теперь на суд моей дочери? - высокопарно изрек Джералд. - Присей -
славная девчушка, и посему...
- Я прекрасно ее знаю. Хитрое, глупое создание, - спокойно стояла на
своем Скарлетт, нимало не испугавшись взрыва его негодования. - И купили
вы ее только потому, что об этом просила Дилси.
Очередной раз уличенный в добром поступке, Джералд как всегда смутил-
ся и обескураженно умолк, а Скарлетт откровенно рассмеялась над его бес-
хитростной ложью.
- Ну и что с того? А какой был бы толк покупать Дилси, если бы она
все время убивалась из-за дочки? Ладно, больше ни одному своему негру не
позволю жениться на негритянке с чужой плантации. Слишком дорого обхо-
дится. Однако пора, пошли ужинать, малышка.
Сумрак сгущался, последние зеленоватые отблески заката догорели на
