небе, и в теплом, напоенном весенними ароматами воздухе уже ощущалась
ночная прохлада. Но Скарлетт медлила, не зная, как навести разговор на
Эшли так, чтобы отец не разгадал ее мыслей. Это было непросто, ибо Скар-
летт отнюдь не отличалась изворотливостью ума, и Джералд столь же легко
распознавал ее уловки, как она - его, и не проявлял при этом особого
такта.
- Как они там все в Двенадцати Дубах?
- Да как обычно. Заезжал Кэйд Калверт, и, покончив насчет Дилси, мы
посидели на веранде, выпили пунша. Кэйд только что вернулся из Атланты,
а там все очень взволнованы слухами о войне, только и разговору что об
этом...
Скарлетт вздохнула. Если Джералд пустится рассуждать о войне и выходе
Джорджии из Союза Штатов, этого хватит на целый час. Она прервала его,
направив разговор в другое русло:
- А о завтрашнем барбекю разговора не было?
- Говорили, припоминаю. Мисс... постой, как же ее звать-то, ну, ты
знаешь, славная такая малютка, двоюродная сестричка Эшли, та, что была у
нас в прошлом году... Вспомнил - мисс Мелани Гамильтон! Она только что
приехала из Атланты со своим братом Чарлзом и...
- О, вот как! Уже приехала?..
- Да, да, приехала. Очень милое создание, держится так скромно, как и
подобает девушке. Ну, пошли же, чего ты опять стала, твоя маменька хва-
тится нас.
Сердце Скарлетт упало. Она еще питала безрассудную надежду, что ка-
кие-нибудь обстоятельства помешают Мелани Гамильтон покинуть родную Ат-
ланту, но похвалы отца, расточаемые всему, что в этой девушке было так
чуждо ей самой, заставили ее пойти напролом:
- А Эшли тоже был там?
- И Эшли был. - Джералд выпустил руку дочери и, повернувшись, пытливо
на нее поглядел. - За этим ты сюда и пришла? К чему же ходить вокруг да
около?
Скарлетт растерялась и с досадой почувствовала, что краснеет.
- Ну, что ж ты молчишь?
Она по-прежнему не проронила ни звука, сожалея в душе, что отца
нельзя схватить за плечи, тряхнуть, заставить замолчать.
- Он был там и очень ласково расспрашивал о тебе, так же как и его
сестры, и все выражали надежду, что ты непременно побываешь у них завтра
на барбекю. И я, - не без лукавства добавил он, - заверил их, что, ко-
нечно, ничто не может тебе помешать. Ну, а теперь выкладывай, что у тебя
с Эшли?
- Ничего, - сказала Скарлетт и потянула его за рукав. - Пошли домой,
папа.
- Так. Теперь ты заторопилась домой, - промолвил он. - Ну, а я наме-
рен теперь стоять здесь, пока ты мне не объяснишь. Последнее время с то-
бой, похоже, творится что-то неладное. Он что, заигрывал с тобой? Может,
делал тебе предложение?
- Нет! - отрезала Скарлетт.
- И не сделает, - сказал Джералд.
Скарлетт вспыхнула, но Джералд властным жестом не дал ей заговорить.
- Помолчите, мисс! Сегодня Джон Уилкс сообщил мне под большим секре-
том, что Эшли женится на мисс Мелани. И завтра будет объявлена их по-
молвка.
Рука Скарлетт, вцепившаяся в его рукав, безжизненно повисла. Значит,
это все-таки правда!
Боль, словно хищный зверь, вонзила когти в ее сердце. Она перехватила
взгляд отца - и уловила в нем и сострадание и досаду: эта проблема была
совсем не по его части и он не знал, как к ней подступиться. Любя дочь,
он вместе с тем чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что Скар-
летт вынуждала его улаживать ее детские беды. Эллин-та знает, как в та-
ких случаях надлежит поступать. Скарлетт следовало бы обратиться к мате-
ри.
- Зачем ты выставляешь себя на посмешище - позоришь и себя и всех
нас? - заговорил он, как всегда в минуты волнения повышая голос. - Веша-
ешься на шею парню, который тебя знать не хочет? А ведь к тебе готов
посвататься любой самый видный жених в графстве.
Гнев и оскорбленная гордость заглушили на мгновение боль.
- Я не вешалась ему на шею. Просто эта новость удивила меня.
- А ведь ты врешь! - сказал Джералд и, вглядевшись в ее убитое горем
лицо, добавил в порыве доброты и жалости: - Прости меня, доченька. Но
ведь ты же еще ребенок, и поклонников у тебя хоть пруд пруди.
- Маме было пятнадцать лет, когда она выходила за вас замуж, а мне
уже шестнадцать, - глухо пробормотала Скарлетт.
- Твоя мать другое дело, - сказал Джералд. - Она никогда не была та-
кой вертихвосткой, как ты. Ну, ну, дочка, голову выше! На будущей неделе
мы с тобой поедем в Чарльстон к твоей тетушке Евлалии, и ты, как послу-
шаешь, что они там рассказывают про форт Самтер, так тут же и думать пе-
рестанешь о своем Эшли.
"Он считает меня ребенком, - подумала Скарлетт. Горе и досада на отца
сковали ей язык. - Куплю ей, дескать, новую погремушку, и она забудет,
что набила себе на лбу шишку!"
- И нечего смотреть на меня бешеными глазами, - сказал Джералд. -
Будь у тебя в голове побольше мозгов, давно могла бы выйти замуж хоть за
Брента, хоть за Стюарта Тарлтона. Подумай-ка над этим, дочка. Выходи за-
муж за одного из близнецов, и мы с Джимом Тарлтоном соединим наши план-
тации, а для тебя построим красивый дом как раз посередине, на границе
между ними, там, где большая сосновая роща, и...
- Да перестаньте вы разговаривать со мной, как с ребенком! - не вы-
держала Скарлетт. - Не хочу я ехать ни в какой Чарльстон, и не нужен мне
ваш дом, и не желаю я выходить замуж ни за одного из близнецов! Никто
мне не нужен, кроме... - Она прикусила язык, но, увы, слишком поздно.
Голос Джералда звучал на этот раз странно спокойно, и слова падали
медленно, словно он раздумчиво выбирал их из того запаса, к которому
редко приходилось прибегать:
- Никто, значит, тебе не нужен, кроме Эшли, а его-то ты получить и не
можешь. И если бы даже он захотел жениться на тебе, я бы с большой нео-
хотой дал свое согласие, хотя Джон Уилкс и лучший мой друг. - И видя,
что его слова поразили Скарлетт, он добавил: - Я хочу видеть мою дочь
счастливой, а ты никогда не была бы счастлива с ним.
- О да, да, я была бы счастлива! Очень!
- Нет, дочка, никогда. Чтобы брак был счастливым, муж и жена должны
быть из одного теста.
У Скарлетт едва не слетели с языка неосторожные слова: "Но вы же
счастливы, хотя совсем не из одного теста с мамой", - однако она вовремя
удержалась, понимая, что за подобную наглость может заработать пощечину.
- Уилксы совсем другого сорта люди, не такие, как мы, - продолжал
Джералд, все так же медленно подбирая слова. - Да они и ни на кого во
всей нашей округе не похожи, я таких, как они, больше и не встречал ниг-
де. Они - странный народ, и это хорошо, что в их роду так повелось - же-
ниться на своих двоюродных сестрах и оставлять, так сказать, все свои
странности при себе.
- Да нет же, папа, Эшли вовсе не...
- Придержи язык, котенок! Ничего плохого я про этого малого сказать
не хочу, он мне нравится. Я говорю "странный" не в смысле поврежденный в
уме. И таких подвигов, как за Калвертами, которые могут просадить на
скачках все состояние, или как за Тарлтонами, у которых один-два пьяницы
в каждом поколении, или как за Фонтейнами, которые все отпетые буяны и
готовы пристрелить человека за любую безделицу, - таких подвигов за ним,
конечно, не водится. Но только это все обычные дела, каждому понятные, и
если бог уберег от такого Джералда О'Хара, так это ему просто повезло! И
опять же я вовсе не считаю, что Эшли стал бы тебя поколачивать или нас-
тавлять тебе рога. Впрочем, это бы еще полбеды, потому что тут ты, мо-
жет, сумела бы его понять. Но он совсем по-особому странный человек, и
понять его невозможно. Я его люблю, но зарежь меня, если я понимаю хоть
половину из того, что он говорит. Ну, скажи мне, доченька, сказки, по-
лоска руку на сердце, ты что-нибудь понимаешь во всей этой галиматье,
которую он несет про книжки, музыку, стихи, картины и прочую чепуховину?
- Ах, папа, - нетерпеливо вскричала Скарлетт, - будь я его женой, со
мной он стал бы совсем иным!
- Вот оно что, ты так полагаешь? - язвительно промолвил Джералд, бро-
сив на нее испытующий взгляд. - Плохо же ты знаешь мужчин, не говоря уже
об Эшли. Ни одна жена на всем свете не сумела еще переделать мужа, и со-
ветую тебе зарубить это себе на носу. А уж чтоб переделать кого-нибудь
из Уилксов - да тут сам всемогущий бог тебе не поможет, дочка! Весь род
у них такой, такими они были испокон веков. И такими, верно, и останут-
ся. Говорю тебе - это у них в крови. Ты что, не видишь, как они носятся
то в Нью-Йорк, то в Бостон - послушать оперу или поглядеть на какие-то
там масляные полотна. И целыми ящиками заказывают себе у янки французс-
кие и немецкие книжки. А потом дни и ночи просиживают за этими книжками
или раздумывают бог весть о чем, вместо того чтобы поехать на охоту или
составить партию в покер, как подобает настоящим мужчинам.
- Во всем графстве никто лучше не сидит в седле, чем Эшли! - вне себя
воскликнула Скарлетт, глубоко задетая тем, что ее любимого заподозрили в
недостатке мужественности. - Никто, разве что его отец. И кто, как не
Эшли, всего на прошлой неделе выставил вас в Джонсборо на двести долла-
ров в покер?
- Откуда тебе известно, что на двести, - калвертские мальчишки опять
распустили язык? - сердито пробормотал Джералд. - Эшли никому не уступит
ни в седле, ни за карточным столом - разве я против этого спорю, дочка?
Да и во хмелю он крепок - любого из тарлтонских мальчишек свалит под
стол. Это все так, да только у него к этому вовсе не лежит душа. Вот по-
чему я говорю, что странный он человек.
Скарлетт молчала. У нее стало еще тяжелее на сердце. Ей нечего было
возразить отцу, она понимала, что он прав. Эшли нисколько не тянуло ко
всем этим лихим забавам, в которых он принимал участие с таким блеском.
Он просто проявлял вежливый интерес к тому, чему другие отдавали душу.
Правильно разгадав причину ее молчания, Джералд потрепал ее по плечу
и торжествующе произнес:
- Вот видишь, Скарлетт. Ты сама понимаешь, что я прав. Ну, на что те-
бе такой муж, как Эшли? У всех у них мозги набекрень, у этих Уилксов. -
И помолчав, прибавил вкрадчиво: - А Тарлтонов я просто так помянул, не
нравятся - не надо. Они славные парни, но если тебе больше по сердцу
Кэйд Калверт, то, по мне, и он хорош. Калверты все - добрый народ, хоть
старик и взял себе в жены янки. А когда пробьет мой час... Слушай, дет-
ка! Я завещаю Тару тебе и Кэйду...
- Не пойду я за Кэйда, хоть меня озолоти! - со злостью выкрикнула
Скарлетт. - И перестаньте же навязывать его мне, слышите! И не нужна мне
ваша Тара и ваши дурацкие плантации. К чему все это, если...
Она хотела сказать: "если я не могу иметь того, кого хочу", но Дже-
ралд, ужаленный в самое сердце пренебрежением, с каким был отвергнут его
великодушный дар - его Тара, которая, не считая, разумеется. Эллин, была
ему дороже всего на свете, не дал ей договорить:
- От вас ли я это слышу, Скарлетт О'Хара! По-вашему, значит, Тара -
ничего не стоящий клочок земли?..
Скарлетт упрямо мотнула головой. Она была так несчастна, что ей уже
было все равно - отец рассвирепеет, ну и пусть...
- Земля - единственное на свете, что имеет ценность, - воскликнул
Джералд, вне себя от возмущения воздев над головой свои короткие руки,
словно призывая небо в свидетели, - потому что она - единственное, что
вечно, и не мешало бы тебе зарубить себе это на носу! Единственное, ради
чего стоит трудиться, за что стоит бороться... и умереть!
- Ах, папа, - презрительно молвила Скарлетт, - вы рассуждаете, как
настоящий ирландец!
- А разве я когда-нибудь этого стыдился? Напротив, я этим горжусь. И
вы тоже наполовину ирландка, не забывайте, мисс! А для того, у кого есть
хоть капля ирландской крови в жилах, его земля - это то же, что родная
мать. И мне сейчас стыдно за тебя. Я предложил тебе в дар прекраснейшую
из всех земель, не считая, конечно, графства Мит в Старом Свете, а ты
