на, хотя и происходившего из католической семьи, брак дочери с Джералдом
О'Хара представлялся все же менее страшным, чем принятие ею монашеского
обета. Если не считать того, что жених-человек без роду без племени, во
всем остальном он был не так уж плох.
И вот Эллин, теперь уже Эллин О'Хара, покинула Саванну, чтобы никогда
сюда более не возвращаться, и в сопровождении своего немолодого мужа,
Мамушки и двадцати слуг-негров прибыла в Тару.
На следующий год родился их первый ребенок, и они окрестили девочку
Кэти-Скарлетт - в честь матери Джералда. Сам Джералд был слегка разоча-
рован, ибо ждал наследника, но тем не менее появление на свет темноголо-
вой малютки доставило ему такую радость, что он выставил бочку рома для
всех рабов Тары, да и сам был шумно и безудержно пьян.
Если Эллин в какую-нибудь горькую минуту и пожалела о своем скоропа-
лительном решении выйти замуж за Джералда, то никто, а тем более Дже-
ралд, никогда об этом не узнал. И Джералда прямо распирало от гордости,
когда он глядел на свою жену. А Эллин навсегда вычеркнула из памяти ма-
ленький приморский городок вместе со всем, что было с ним связано, и,
ступив на землю Северной Джорджии, обрела там новую родину.
В памяти остался величавый и горделивый, как плывущий под всеми пару-
сами корабль, дом ее отца - изящное здание во французском колониальном
стиле: мягкие, женственно округлые линии, бледно-розовые оштукатуренные
стены, высокий портал, плавно сбегающие вниз широкие ступени парадной
лестницы, окаймленные тонким кружевом чугунных перил... Богатый, изыс-
канный и надменный дом.
Здесь, в Северной Джорджии, ее встретил суровый край и закаленные в
лишениях люди. Вдали, куда бы ни устремляла она взор с плато, раскинув-
шегося у подножия Голубого хребта, повсюду были красноватые пологие хол-
мы с массивными выходами гранита и высокие мрачные сосны. Дикой, неукро-
щенной представлялась ей эта природа после привычной для глаз мягкой
красоты прибрежных островов, поросших серым мхом и темно-зеленой чащей
кустарников, после белых лент пляжей, прогретых лучами субтропического
солнца, и просторных, плоских песчаных равнин, зеленеющих пальмами и мо-
лодой порослью.
Здесь же вслед за жарким летом наступила студеная зима, а в людях
бурлила невиданная энергия и сила. Они отличались легким и веселым нра-
вом, были добры, великодушны, любезны и в то же время необычайно упрямы,
вспыльчивы и жизнестойки. На побережье мужчины гордились умением не ут-
рачивать самообладания и хороших манер в любых обстоятельствах - будь то
поединок или кровная месть, - тогда как здесь все проявляли необуздан-
ность и склонность к бешеным выходкам. Жизнь на побережье была окрашена
в мягкие, ровные тона. Здесь она бурлила - молодая, неукрощенная, жад-
ная.
Все, кого знала Эллин в Саванне, казалось, были отлиты по одному об-
разцу, столь мало различались их взгляды и привычки, теперь же она
столкнулась с разными, непохожими друг на друга людьми. Поселенцы Север-
ной Джорджии перекочевали сюда из самых разных уголков земного шара - из
Каролины и Виргинии, из Европы и с далекого Севера - и из других частей
Джорджии. Некоторые из них, подобно Джералду, были новопришельцами, ис-
кателями счастья. Другие, подобно Эллин, принадлежали к старинным родам,
дальние отпрыски которых, не удовлетворенные жизнью на родине, решили
обрести рай на чужбине. А немало было и тех, кого занесло в эти края
случайным ветром или пригнало извечное беспокойство, бурлившее в крови и
унаследованное от отцов-пионеров.
Весь этот разношерстный люд, с очень несхожим прошлым, вел весьма
непринужденный образ жизни, лишенный каких-либо стеснительных правил, с
чем Эллин так никогда и не смогла до конца свыкнуться. На побережье она
интуитивно знала, как поведут себя люди в тех или иных обстоятельствах.
Как поступит житель Северной Джорджии - предугадать было невозможно.
А Юг в те дни процветал, и это убыстряло темп жизни. Весь мир требо-
вал хлопка, и девственная, плодородная земля графства рождала его в изо-
билии. Он был ее дыханием, биением ее сердца, его посевы и сборы - пуль-
сацией крови в ее жилах. В бороздах пахоты произрастало богатство, а
вместе с ним - самонадеянность и спесь: они росли вместе с зелеными кус-
тами и акрами пушистых белых коробочек. Если хлопок может принести бо-
гатство нынешнему поколению, как же приумножат его последующие!
Эта уверенность в завтрашнем дне порождала неуемную жажду жизни, алч-
ную тягу ко всем ее благам, и жители графства со страстью, изумлявшей
Эллин, предавались радостям бытия. У них было уже достаточно денег и ра-
бов, чтобы хватило времени и на развлечения, а развлекаться они любили.
Дело всегда, по-видимому, можно было бросить ради охоты, рыбалки или
скачек, и не проходило недели, чтобы кто-нибудь не устроил пикника или
не закатил бала.
Эллин так и не сумела, вернее не смогла, до конца слиться с новой
жизнью - слишком большая часть ее души осталась в Саванне, - но она от-
давала должное этим людям, и со временем их открытость и прямота, свобо-
да от многих условностей и умение ценить человека по его заслугам стали
вызывать в ней уважение.
Сама же она заслужила любовь всех соседей в графстве, добрая, но бе-
режливая хозяйка, отличная мать, преданная жена. Разбитое сердце и отказ
от личного счастья, не приведя ее в монастырь, дали ей возможность цели-
ком посвятить себя детям, дому и тому человеку, который увез ее из Са-
ванны, увез от всех воспоминаний и ни разу не задал ни одного вопроса.
Когда Скарлетт - здоровой и чрезмерно озорной, по мнению Мамушки, де-
вочке - пошел второй год, у Эллин снова родилась дочь, Сьюзен-Элинор,
сокращенно и навечно переименованная в Сьюлин, а затем настал черед и
для Кэррин, записанной в семейных святцах как Кэролайн-Айрин. После них
один за другим на свет появились три мальчика, но все трое умерли, еще
не научившись ходить, и были похоронены на семейном кладбище в ста ярдах
от дома, под сенью узловатых кедров, под тремя каменными плитами с оди-
наковой на всех трех надписью: "Джералд О'Хара, младший".
Многое изменилось в Таре с тех пор, как здесь впервые появилась Эл-
лин. Пятнадцатилетняя девочка не убоялась ответственности, налагаемой на
нее званием хозяйки большого поместья. По тогдашним понятиям, до брака
от девушки требовалось прежде всего быть красивой, приятной в обхожде-
нии, иметь хорошие манеры и служить украшением любой гостиной. А вступив
в брак, она должна была уметь вести хозяйство и управляться сотней, а то
и больше черных и белых слуг.
И Эллин, как всякая девушка из хорошей семьи, была воспитана в этих
понятиях, а помимо того, при ней была Мамушка, умевшая вдохнуть энергию
в самого непутевого из слуг. И Эллин быстро навела порядок в хозяйстве
Джералда, придав поместью на диво элегантный и респектабельный вид.
Господский дом был построен без малейшего представления о каком-либо
архитектурном замысле, а впоследствии к нему, по мере того как в этом
возникала нужда, то там, то здесь делались новые пристройки. И все же,
невзирая на это, усилиями Эллин дому был придан уютный вид, возместивший
отсутствие гармонии. Тенистая, темно-зеленая кедровая аллея, ведущая от
дороги к дому, - обязательная принадлежность каждого плантаторского
особняка в Джорджии, - создавала приятный для глаз контраст с яркой зе-
ленью остальных деревьев, окружавших дом. Оплетавшая веранды глициния
красиво выделялась на белой известке стен, а курчаво-розовые кусты мирта
возле крыльца и белоснежные цветы магнолий в саду хорошо маскировали уг-
ловатые линии дома.
Весной и летом изумрудная зелень клевера и свинороя на газоне стано-
вилась слишком притягательной для индюков и белых гусей, коим надлежало
держаться в отведенной для них части двора за домом. Предводители их
стай то и дело совершали украдкой набеги на запретную зону перед домом,
привлекаемые не только зеленью газона, но и сочными бутонами жасмина и
пестрыми цинниями цветочных клумб. Дабы воспрепятствовать их вторжению,
на крыльце постоянно дежурил маленький черный страж с рваным полотенцем
в руках. Сидящая на ступеньках несчастная фигура негритенка была не-
отъемлемой частью общей картины поместья - несчастен же он был потому,
что ему строго-настрого наказали лишь отпугивать птиц, махая полотенцем,
но ни под каким видом не стегать их.
Через руки Эллин прошли десятки маленьких черных мальчишек, которых
она обучила этой нехитрой премудрости - первой ответственной обязаннос-
ти, возлагавшейся на мужскую половину черной детворы в Таре. Потом, ког-
да им исполнялось десять лет, их отдавали в обучение Папаше-сапожнику,
или Эмосу-плотнику и колесных дел мастеру, или скотнику Филиппу, или по-
гонщику мулов Каффи. Если мальчишка не проявлял способностей ни в одном
из этих ремесел, его посылали работать в поле, и он в глазах негров-слуг
терял всякое право на привилегированное положение и попадал в разряд
обыкновенных рабов.
Никто не назвал бы жизнь Эллин легкой или счастливой, но легкой жизни
она и не ждала, а если на ее долю не выпало счастья, то таков, казалось
ей, женский удел. Мир принадлежал мужчинам, и она принимала его таким.
Собственность принадлежала мужчине, а женщине - обязанность ею управ-
лять. Честь прослыть рачительным хозяином доставалась мужчине, а женщине
полагалось преклоняться перед его умом. Мужчина ревел как бык, если за-
гонял себе под ноготь занозу, а женщина, рожая, должна была глушить в
груди стоны, дабы не потревожить покоя мужа. Мужчины были несдержанны на
язык и нередко пьяны. Женщины пропускали мимо ушей грубые слова и не
позволяли себе укоров, укладывая пьяного мужа в постель. Мужчины, не
стеснялись в выражениях, могли изливать на жен свое недовольство, женщи-
нам полагалось быть терпеливыми, добрыми и снисходительными.
Полученное Эллин светское воспитание требовало, чтобы женщина среди
всех тягот и забот не теряла женственности, и Эллин хотелось воспитать
трех своих дочерей настоящими леди. Со средней дочерью она легко добива-
лась успеха, ибо Сьюлин так хотелось всем нравиться, что она с величай-
шей готовностью внимала материнским наставлениям, а младшая, Кэррин, бы-
ла кротка и послушна от природы. Но Скарлетт, плоть от плоти своего от-
ца, усваивала светские манеры с большим трудом.
К вящему негодованию Мамушки Скарлетт предпочитала играть не со свои-
ми тихими сестричками и не с благовоспитанными барышнями Уилкс, а с чер-
ными ребятишками с плантации и с соседскими мальчишками, не уступая им в
искусстве лазать по деревьям или швырять камнями. Мамушка была не на
шутку обескуражена, видя, как у дочери Эллин проявляются такие замашки,
и то и дело старалась внушить Скарлетт, что она должна вести себя "как
маленькая леди". Однако Эллин оказалась в этом вопросе более терпимой и
дальновидной. Она считала, что всему своя пора, товарищи детских игр
превратятся со временем в юношей и кавалеров, и Скарлетт поймет, что
главная жизненная задача каждой девушки - выйти замуж. Скарлетт просто
очень живой ребенок, говорила себе Эллин, она еще успеет постичь науку
быть привлекательной для мужчин.
И Скарлетт превзошла все ожидания в достижении той цели, к которой
были направлены совместные усилия Эллин и Мамушки. Подрастая, она пости-
гала вышеупомянутую науку в совершенстве, хотя и не слишком преуспевала
во всех остальных. Гувернантки менялись одна за другой, после чего Скар-
летт на два года была заточена в стенах частного пансиона для молодых
девиц в Фейетвилле, и если полученные ею знания были несколько хаотичны,
то танцевала она бесспорно лучше всех девушек графства. И она знала цену
своей улыбке и игре ямочек на щеках, умела пройтись на цыпочках так,
