щество и уехала, она решила, что Америка в ее прошлой жизни и нет смысла
оглядываться назад.
"Тем не менее приятно было бы получить какую-либо весточку из Атлан-
ты. Сдавать домики оказалось доходным бизнесом, так что дела Эшли, судя
по всему, идут неплохо. А как, интересно, поживает тетушка Питтипэт? А
Индия? Она, наверное, совсем высохла от старости. А все остальные, кто
так много значил для нее в те годы, - как их дела? Ах, как бы мне хоте-
лось увидеть своих тетушек, поговорить с ними, а не выплачивать им регу-
лярно содержание через адвоката! Но все равно я была абсолютно права, не
сообщив им, где я нахожусь. Я должна была позаботиться о Кэт и, главное,
защитить ее от Ретта. Хотя, судя по тому, какими глазами он смотрел на
меня в замке, его вряд ли теперь стоит опасаться. Достаточно мне напи-
сать Евлалии, и она в ответном письме расскажет самым подробным образом
обо всех местных событиях. И о Ретте наверняка напишет. Вот только вы-
держу ли я эту пытку - читать о том, как счастливы вместе Ретт и Анна,
как они выращивают беговых лошадей и воспитывают детей? Нет, не хочу я
всего этого знать. Пускай тетушки и дальше пребывают в неведении относи-
тельно моего местоприбывания.
Лучше обойтись без миллиона страниц с советами и нравоучениями моих
любезных родственниц. Мне вполне хватает миссис Фиц с ее менторскими
наклонностями. Может быть, она и права, что время от времени стоит уст-
раивать балы; действительно, иметь такой дом и массу не знающих, чем се-
бя занять, слуг - просто стыдно. А вот в том, что надо изменить жизнь
Кэт, я с миссис Фиц не согласна совершенно, и мне наплевать на опыт вос-
питания детей в ирландских семьях: я не собираюсь нанимать няню, которая
на несколько дней вперед расписывала бы Кэт ее жизнь. Я в последнее вре-
мя вижу ее меньше, чем хотелось бы. Она вечно где-нибудь пропадает: в
конюшнях, на кухне, гуляет по окрестностям. А то иногда заберется на де-
рево и сидит там часами. А этот дурацкий совет отправить ее учиться в
школу при монастыре! Когда она немного подрастет, она пойдет в обычную
школу в родной Баллихаре и будет чувствовать себя там хорошо. У нее на-
верняка появятся друзья. Конечно, меня не может не беспокоить, что она
всегда играет одна и ее никогда не тянет в компанию к другим детям...
Черт, да что такое происходит? Сегодня вроде нет ярмарки. Почему же мост
забит людьми, да так, что не проехать?"
Скарлетт высунулась из коляски и дотронулась до плеча спешащей женщи-
ны:
- Скажите, что случилось? Женщина повернулась. Ее глаза лихорадочно
блестели, видно было, что она пребывает в большом возбуждении.
- Кого-то собираются пороть кнутом на площади. Торопитесь, а то вы
все пропустите.
Телесные наказания. Скарлетт совсем не хотелось смотреть, как какого-
то несчастного бьют кнутом. Она слышала, что подобного рода наказания
применяются в армии. Скарлетт попыталась развернуть коляску, но куда
там: спешащая, бегущая масса жаждущих зрелища людей сдавила ее со всех
сторон; несчастная лошадь получила несколько ощутимых тычков и ударов, а
коляску трясло и мотало во все стороны. Скарлетт ничего не оставалось
делать, как натянуть поводья, где резким словом, а где мягким похлопыва-
нием успокоить лошадь и, подчинившись движению людского потока, медленно
ехать вперед.
Вскоре шедшие впереди люди остановились. Скарлетт услышала характер-
ный свист бьющего с силой кнута и в конце мерзкий чавкающий звук. Ей хо-
телось заткнуть уши, но руки ей были нужны, чтобы успокаивать испуганную
лошадь. Скарлетт казалось, что эти отвратительные звуки будут слышаться
вечно.
"... Все равно. Все", - услышала она, после чего раздался разочаро-
ванный гул толпы. Она еще крепче взялась за поводья: пока люди расходи-
лись, коляска раскачивалась и сотрясалась еще сильней, чем в первый раз.
Скарлетт не успела зажмуриться, когда впереди стоявшие люди разош-
лись. Было уже поздно: краем глаза она заметила искалеченное тело. Кровь
ударила ей в голову и запульсировала в висках.
Он был привязан к укрепленному в вертикальном положении колесу со
спицами при помощи кожаных ремней, надетых на его запястья и лодыжки.
Испачканная кровью синяя рубаха лежала поверх брюк из грубой шерсти, об-
нажая то, что когда-то было широкой сильной спиной взрослого мужчины.
Сейчас это была сплошная огромная рана - кровавое месиво из мяса и кожи.
Скарлетт зарылась лицом в конскую гриву. Ее тошнило. Лошадь нервно
вздрагивала и дергала головой. От окровавленного тела исходил отврати-
тельный сладковатый запах. Она услышала, как кого-то вырвало, и у нее
самой начались рвотные судороги. Она наклонилась вниз настолько, нас-
колько это было возможно сделать не выпуская из рук вожжи, и ее выворо-
тило на булыжную мостовую.
- Что, дружище, завтрака лишился? Не мудрено после такого зрелища.
Давай-ка отправляйся в паб и закажи себе большой стакан виски. Мы с
Марбури вдвоем справимся.
Скарлетт подняла голову и увидела человека в форме сержанта британс-
кой гвардии, обращавшегося к мертвенно-бледному солдату, который, чуть
придя в себя, пошатываясь, побрел в направлении паба. Оставшиеся двое
быстро срезали ремни, и безжизненное тело повалилось в пропитанную
кровью грязь.
"На прошлой неделе здесь была зеленая трава, - механически отметила
про себя Скарлетт. - Нежная, весенняя, зеленая травка".
- Что с женой-то будете делать, сержант? Двое солдат держали под руки
притихшую, сжавшуюся женщину в черном плаще с капюшоном.
- Отпустите ее. Все уже закончилось. Пошли - нам здесь больше делать
нечего. Телега, чтобы забрать тело, будет позже.
Женщина бросилась вслед за солдатами. Схватив сержанта за рукав с зо-
лотыми нашивками, она сквозь рыдания попросила:
- Позвольте мне его похоронить. Ваш офицер пообещал мне. Он дал сло-
во.
Сержант оттолкнул ее.
- Я получил приказ публично наказать твоего мужа плетьми. Остальное
не мое дело. Оставь меня в покое, женщина.
Застывшая черная фигура в капюшоне стояла посреди площади и смотрела,
как солдаты входили в паб. Она издала громкий стон, который, казалось,
исходил из самого ее сердца. Затем она повернулась и побежала к распрос-
тертому в луже крови телу. "Дэнни! Мой любимый! Что они с тобой сдела-
ли!" - она припала к его ногам. Затем, опустившись на колени прямо в
жидкую грязь, попыталась приподнять его за израненные плечи. Капюшон
упал с головы, и Скарлетт увидела бледное с правильными чертами лицо,
аккуратный пучок золотистых волос, темные круги под глазами. Скарлетт не
могла заставить себя шевельнуться. Стук копыт, скрип колес - было бы
просто святотатством допустить малейший шум, когда перед тобой такое го-
ре.
Вдруг откуда-то из-за угла вынырнул босоногий чумазый мальчонка и
подбежал к убитой горем женщине.
- Можно я оторву у него пуговицу, леди? Моя мама хочет взять чтони-
будь на память, - он потряс ее за плечо.
Скарлетт, не обращая внимания на пузырящуюся грязь, по красной от
крови траве напрямую бросилась к мальчишке и схватила его за руку. Он
поднял на нее глаза, вскрикнув от испуга. Скарлетт со всей силы отвесила
ему такую звонкую оплеуху, что звук получился, как от ружейного выстре-
ла.
- А ну убирайся отсюда, маленький негодяй! Чтоб духу твоего здесь не
было!
Поскуливая на ходу от боли и страха, мальчишка во все лопатки бросил-
ся прочь.
- Спасибо вам, - сказала женщина насмерть забитого человека.
"Теперь я не смогу больше оставаться безучастной, - подумала Скар-
летт. - Я должна сделать то немногое, что в моих силах".
- Я знаю доктора в Триме, - сказала она. - Я привезу его сюда.
- Доктор? Думаете, он захочет измазаться кровью?
"Женщина говорила с английским акцентом", - сразу заметила Скарлетт.
Так говорили завсегдатаи балов в дублинском замке.
- Он сделает все необходимое для похорон, - ответила Скарлетт.
Перепачканной в крови рукой женщина ухватилась за подол юбки Скарлетт
и, поднеся его к губам, поцеловала - так она выразила свою благодар-
ность. Глаза Скарлетт наполнились слезами. "Я не заслуживаю этого. Я бы
развернула коляску и уехала, если бы мне удалось".
- Не стоит, что вы... Ну, пожалуйста, - сказала она.
Женщину в черном плаще звали Гарриэт Стьюарт, а ее мужа - Дэниэл Кел-
ли. Это все, что Скарлетт смогла узнать перед тем, как Келли в закрытом
гробу перенесли в католическую часовню. Молодая вдова большей частью
молчала и кратко отвечала только на вопросы священника. Неожиданно она
стала нервно искать кого-то глазами: "Билли? Он должен быть здесь!" Из
сбивчивых фраз Гарриэт стало ясно, что у нее есть сын Билли, которого по
ее просьбе хозяева постоялого двора заперли в номере, чтобы он не смог
увидеть экзекуцию.
- Они были так добры ко мне - в качестве платы согласились взять мое
обручальное кольцо, хотя оно и не золотое.
- Я схожу за ним, - сказала Скарлетт. - Пожалуйста, позаботьтесь о
миссис Келли, отец.
- Конечно, миссис О'Хара. Захватите с собой бутылку бренди, а то бед-
ная леди, похоже, на грани нервного срыва.
- Я выдержу. Мне нельзя. Кто тогда позаботится о Билли? Он у меня еще
совсем малыш - ему всего восемь лет. Голос ее был слабый и прерывающий-
ся.
Билли Келли оказался крепким светловолосым парнишкой, выглядевшим
старше своих лет. Запертый за массивной дверью номера, он был вне себя
от ярости. Он покажет этим проклятым британским солдатам!
- Я возьму в кузнице железный стержень и буду бить их по головам, по-
ка меня не пристрелят, - кричал он, барабаня в дверь кулаками. Хозяину
постоялого двора требовалось немало усилий, чтобы сдерживать его.
- Не будь глупцом. Билли Келли, - резкий голос Скарлетт быстро привел
его в чувство. - Твоя мать нуждается в тебе, а ты хочешь усугубить ее
горе. Какой ты после этого мужчина?
Мальчик притих. Хозяин заведения мог без опаски выпустить его.
- Где моя мама? - спросил он, и голос его звучал испуганно и жалобно.
- Пойдем со мной, - ответила Скарлетт.
ГЛАВА 80
Гарриэт Стьюарт-Келли неохотно рассказывала о своей жизни. Она и Бил-
ли прожили в Баллихаре больше недели, после чего Скарлетт по коротким
фразам смогла составить хоть какую-то картину их прошлого. Дочь английс-
кого священника Гарриэт в девятнадцать лет покинула родительское гнездо
и устроилась работать в семью лорда Уитли в качестве помощницы гувер-
нантки. Для молоденькой девушки она была хорошо образованна, но совер-
шенно неопытна в житейских вопросах.
Одной из ее обязанностей было следить за детьми лорда во время их
конных прогулок, на которые они регулярно отправлялись перед завтраком.
Однажды она поняла, что влюбилась в сопровождавшего их молодого конюха,
обладателя чудесной белозубой улыбки и веселого озорного голоса. Когда
он предложил ей убежать вместе с ним из дома лорда, она с радостью сог-
ласилась, посчитав, что это будет невероятно романтично.
Романтика кончилась, когда они добрались до фермы отца Дэниэла Келли.
Без рекомендательных писем никто не хотел связываться с беглым конюхом и
гувернанткой, так что работу они найти не смогли. Дэнни с отцом и
братьями стал обрабатывать под посевы каменистую землю, а Гарриэт покор-
но выполняла все распоряжения угрюмой матери Дэнни, мыла полы и занима-
лась штопкой. Еще раньше она научилась хорошо вышивать - это необходимое
умение для девушки из благородной семьи - и теперь на досуге нередко
возвращалась к своему любимому занятию. Билли был у нее с Дэнни
единственным ребенком, что лишний раз свидетельствовало, какими неважны-
ми стали их отношения. Дэнни Келли скучал по породистым лошадям в вели-
колепных просторных конюшнях, по франтовскому жилету в полоску, цилиндру
и высоким кожаным башмакам, что составляло форменную одежду настоящего
