могу лишь в том случае, если ничего не буду предпринимать. Я знаю, что
они в безопасности, ибо на худой конец, если их обнаружат и попытаются у
меня отобрать, я назову всех патриотов-янки, которые продавали мне сна-
ряды и станки во время войны. А тогда такой скандал поднимется: ведь не-
которые из этих янки занимают сейчас в Вашингтоне высокие посты.
Собственно, потому-то я и выбрался из тюрьмы, что пригрозил облегчить
свою совесть. Я...
- Все золото
- Вы хотите сказать, что вы... что у вас конфедератов?
- Не все, великий боже, нет, конечно! Золота этого полным - полно че-
ловек у пятидесяти, а то и больше, из числа тех, кто прорывал блокаду.
Оно припрятано в Нассау, в Англии, в Канаде. И конфедераты, которые ока-
зались куда менее ловкими, едва ли смогут нам это простить. У меня, к
примеру, набралось около полумиллиона. Только подумайте, Скарлетт: пол-
миллиона долларов были бы ваши, если бы вы обуздали свой буйный нрав и
не кинулись очертя голову в петлю нового брака!
Полмиллиона долларов. Она почувствовала, как у нее буквально заныло
сердце при одной мысли о таких деньгах. Она даже не уловила издевки в
его словах - это не дошло до ее сознания. Трудно было поверить, что в их
обнищавшем, полном горечи мире могут быть такие деньги. Столько денег,
такая уйма денег - и владеет ими не она, а человек, который относится к
ним так беспечно и которому они вовсе не нужны. Ее же защита от враждеб-
ного мира-всего лишь пожилой больной муж да грязная, жалкая лавчонка.
Несправедливо это, чтобы у такого подлеца, как Ретт Батлер, было так
много всего, а у нее, которая тянет тяжелейший воз, - так мало. До чего
же он ненавистен ей - сидит тут, разодетый как денди, и дразнит ее. Ну,
нет, она не станет хвалить его за изворотливость, а то он совсем зазна-
ется. Ей захотелось наоборот, найти такие слова, которые бы ранили его,
да поглубже.
- Я полагаю, вы считаете порядочным и честным - присвоить себе деньги
конфедератов. Так вот нет. Это самое настоящее воровство, и вы прекрасно
это знаете. Я бы не хотела жить с таким пятном на совести.
- Бог ты мой! До чего же зелен нынче виноград! - воскликнул он скри-
вившись. - У кого же я эти деньги украл?
Она молчала, не зная что ответить. В самом деле - у кого? В конце-то
концов, ведь он поступил так же, как и Фрэнк, только у Фрэнка размах не
тот.
- Половина денег по-честному моя, - продолжал он, - честно заработан-
ная с помощью честных патриотов, которые охотно продавали Союз за его
спиной и получали стопроцентную прибыль за свои товары. Часть денег я
заработал на хлопке, купив его по дешевке в начале войны, а потом, когда
английские фабрики взмолились, требуя хлопка, я продал им его по доллару
за фунт. Часть капитала я сколотил на спекуляции продуктами. Так с какой
стати должен я отдавать этим янки плоды моего труда? Ну, а остальное
действительно принадлежало раньше Конфедерации. Это деньги за хлопок
конфедератов, который я вывозил, несмотря на блокаду, и продавал в Ли-
верпуле по баснословным ценам. Хлопок давали мне со всем доверием, чтобы
я купил на него кожи, ружья и станки. И я со всем доверием брал его,
чтобы купить то, что просили. Мне было сказано положить золото в анг-
лийские банки на свое имя, чтобы иметь кредит. А когда кольцо блокады
сомкнулось, вы прекрасно помните, я не мог вывести ни одного судна из
портов Конфедерации и ни одно судно не мог ввести. Так деньги и застряли
в Англии. Что мне следовало делать? Свалять дурака, вынуть эти деньги из
английских банков и попытаться переправить их в Уилмингтон? Чтобы янки
сцапали их? Разве я виноват в том, что кольцо блокады сомкнулось? Разве
я виноват в том, что Наше Правое Дело потерпело крах? Деньги принадлежа-
ли Конфедерации. Ну, а Конфедерации больше нет - хотя, если послушать
иных людей, можно в этом усомниться. Кому же я должен возвращать эти
деньги? Правительству янки? Мне вовсе не хочется, чтобы люди думали,
будто я - вор.
Он вынул из кармана кожаный портсигар, достал из него длинную сигару
и не без удовольствия понюхал ее, в то же время с наигранной тревогой
наблюдая за Скарлетт, как если бы его судьба зависела от нее.
"Порази его чума, - подумала она, - вечно он обводит меня вокруг
пальца. В его доводах всегда что-то не так, но что именно - в толк не
возьму".
- Вы могли бы, - с достоинством произнесла она, - раздать деньги тем,
кто нуждается. Конфедерации нет, но осталось много конфедератов и их се-
мей, и они голодают.
Он откинул голову и расхохотался.
- До чего же вы становитесь прелестны и смешны, когда лицемерно изре-
каете подобные истины! - воскликнул он, явно получая от всего этого под-
линное удовольствие. - Всегда говорите правду, Скарлетт. Вы не умеете
лгать. Ирландцы - самые плохие лгуны на свете. Ну, давайте будем откро-
венны. Вам всегда было глубоко наплевать на столь оплакиваемую ныне по-
койную Конфедерацию и еще больше наплевать на голодающих конфедератов.
Да вы бы завизжали от возмущения, заикнись я только, что собираюсь раз-
дать все эти деньги, - если, конечно, львиная доля не пошла бы вам.
- Не нужны мне ваши деньги... - с холодным достоинством начала было
она.
- Вот как?! Да у вас руки так и чешутся - дай вам пачку банкнотов, вы
бы мигом сорвали опояску. Покажи я вам четвертак, вы бы мигом его схва-
тили.
- Если вы явились сюда, чтобы оскорблять меня и насмехаться над моей
бедностью, я пожелаю вам всего хорошего, - заявила она, пытаясь сбросить
с колен тяжелый гроссбух и встать, чтобы придать своим словам больше
внушительности.
Но он уже вскочил, нагнулся над ней и со смехом толкнул назад на
стул.
- Да когда же вы перестанете взрываться при первом слове правды? Вы
ведь любите говорить правду о других - почему же не любите слышать прав-
ду о себе? Я вовсе не оскорбляю вас. Стяжательство, по-моему, прекрасное
качество.
Она не была уверена, что значит слово "стяжательство", но в его устах
это прозвучало как комплимент, и она слегка смягчилась.
- Я пришел сюда вовсе не затем, чтобы злорадствовать по поводу вашей
бедности, а затем, чтобы пожелать вам долгой жизни и счастья в браке.
Кстати, а что думает сестричка Сьюлин по поводу вашего разбоя?
- Моего - чего?
- Вы же украли Фрэнка у нее из-под носа.
- Я вовсе не...
- Ну, не будем спорить из-за слов. Так что же она все-таки сказала?
- Ничего она не сказала, - заявила Скарлетт. И глаза ее предательски
забегали, выдавая, что она говорит неправду.
- Какое бескорыстие с ее стороны! Ну, а теперь по поводу вашей бед-
ности. Уж конечно, я имею право об этом знать после того, как вы тогда
прискакали ко мне в тюрьму. Что, у Фрэнка оказалось меньше денег, чем вы
предполагали?
Его нахальству не было предела. Либо она должна примириться с этим,
либо попросить его уйти. А ей не хотелось, чтобы он уходил. Слова его
были точно колючая проволока, но говорил он правду. Он знал, как она
поступила и почему, и вроде бы не стал хуже к ней относиться. И хотя
расспросы его были ей неприятны своей прямотой, объяснялись они, видимо,
дружеским интересом. Только ему могла бы она рассказать всю правду. И ей
стало бы, легче, ибо она давно никому не говорила правды о себе и о том,
что побудило ее поступить так, а не иначе. Любое ее откровенное призна-
ние неизменно шокировало собеседника. А разговор с Реттом вызывал у нее
такое облегчение и успокоение, какое ощущаешь, когда, протанцевав целый
вечер в узких туфлях, надеваешь удобные домашние шлепанцы.
- Неужели вы не получили денег для уплаты налога? Только не говорите
мне, что нужда все еще стучится в ворота Тары. - Голос его при этом из-
менился, зазвучал как-то по-иному.
Она подняла глаза, и взгляды их встретились - выражение его черных
глаз сначала испугало и озадачило ее, а потом она улыбнулась - теплой,
сияющей улыбкой, которая редко появлялась последние дни на ее лице. Пар-
шивый лицемер - а ведь порой бывает такой милый! Теперь она поняла, что
пришел он вовсе не для того, чтобы поддразнить ее, а чтобы увериться,
что она добыла деньги, которые были ей так отчаянно нужны. Теперь она
поняла, что он примчался к ней, как только его освободили, не подавая и
виду, что летел на всех парусах, - примчался, чтобы одолжить ей деньги,
если она в них еще нуждается. И однако же, он изводил ее, и оскорблял
ее, и в жизни бы не сознался, скажи она напрямик, что разгадала его по-
буждения. Нет, никак его не поймешь. Неужели она действительно дорога
ему - дороже, чем он готов признать? Или, может, у него что-то другое на
уме? Скорее последнее, решила она. Но кто знает. Он порой так странно
себя ведет.
- Нет, - сказала она, - нужда больше не стучится в ворота Тары. Я...
я достала деньги.
- Но, я убежден, не без труда. Неужели вы сумели обуздать себя и не
показали своего нрава, пока у вас на пальце не появилось обручального
кольца?
Усилием воли она сдержала улыбку, - как точно он ее разгадал! - но
ямочки все же заиграли у нее на щеках. Он снова опустился на стул, удоб-
но вытянув свои длинные ноги.
- Ну, так расскажите же мне теперь о своем бедственном положении. Эта
скотина Фрэнк, значит, ввел вас в заблуждение насчет своих возможностей?
Его бы следовало хорошенько вздуть за то, что он воспользовался беспо-
мощностью женщины! Да ну же, Скарлетт, расскажите мне все. Вы не должны
иметь от меня секретов. Я ведь знаю все худшее о вас.
- Ох, Ретт, вы самый отвратительный из... сама не знаю из кого! Нет,
в общем-то, Фрэнк не обманул меня, но... - Ей вдруг захотелось кому-то
излить душу. - Если бы только Фрэнк мог собрать деньги с должников, я бы
ни о чем не волновалась. А ему, Ретт, пятьдесят человек должны, и он не
нажимает на них. Он такой совестливый. Говорит, что джентльмен не может
так поступать с джентльменом. И пройдут месяцы, прежде чем он получит
эти деньги, а то, может, и вовсе не получит.
- Ну и что? Разве вам нечего будет есть, если он не взыщет долгов?
- Да нет, но... Дело, видите ли, в том, что мне не помешала бы сейчас
некоторая сумма. - И глаза ее загорелись при мысли о лесопилке. А что,
если...
- Для чего? Опять налоги?
- Ну, а вам-то что?
- Очень даже что, потому что вы сейчас попросите у меня в долг. О, я
знаю все эти подходы... И я одолжу денег... не требуя того прелестного
обеспечения, дражайшая миссис Кеннеди, которое вы еще совсем недавно
предлагали мне. Разве что вы будете уж очень настаивать.
- Вы величайший грубиян, какого...
- Ничего подобного. Я просто хотел вас успокоить. Я понимаю, что эта
проблема может вас волновать. Не слишком, но все-таки. И я готов одол-
жить вам денег. Но я хочу прежде знать, как вы намерены ими распорядить-
ся. Думается, я имею на это право. Если вы хотите купить себе красивые
платья или карету, я вам дам их вместе с моим благословением. Но если вы
хотите купить пару новых брюк для Эшли Уилкса, боюсь, я вынужден буду
вам отказать.
Гнев вскипел в ней так внезапно и с такой силой, что несколько мгно-
вений она слова не могла вымолвить.
- Да Эшли Уилкс в жизни цента у меня не брал! Я бы не могла заставить
его взять ни цента, даже если б он умирал с голоду! Вам в жизни не по-
нять, какой он благородный, какой гордый! Да и где вам понять его, когда
сами-то вы...
- Не будем оскорблять друг друга. А то я ведь могу обозвать вас почи-
ще, чем вы меня. Не забывайте, что я все время следил за вашей жизнью
благодаря мисс Питтипэт, а эта святая душа способна выболтать все, что
ей известно, первому подвернувшемуся слушателю. Я знаю, что Эшли живет в
Таре с тех пор, как вернулся домой из Рок-Айленда. Я знаю, что вы даже
согласились взять к себе его жену, хотя, наверно, это было для вас не-
