бы не пробыл. Судорожно хватая ртом воздух -- волосы трещат,
одежда тлеет, -- Мэллори с трудом полз по склону, натыкаясь на
деревья, скользя, падая, вновь поднимаясь.
Мэллори бросился к восточной опушке рощи. Там тоже никого.
Кинулся обратно в лощину. Он почти ослеп -- раскаленный воздух
кипятком обжигал глотку н легкие. Мэллори начал задыхаться.
Ничего не поделаешь, продолжать поиски нет смысла. Впору самому
спасаться. В ушах шумит от рева пламени. Бьется толчками
сердце. Послышался душераздирающий вой "юнкерса", входящего в
пике. Новозеландец упал на осыпающийся под ногами гравий,
хватая ртом воздух, вскочил и, несмотря на боль в ногах, стал
карабкаться вверх. Воздух наполнился грохотом моторов: в атаку
ринулась вся эскадрилья. Когда первые фугаски, подняв столб
огня и дыма, ударили слева и чуть впереди, меньше чем в сорока
метрах от Мэллори, он кинулся навзничь. Бомбы упали впереди! С
трудом поднявшись на ноги, капитан вновь устремился вверх,
проклиная себя. Дурак безмозглый! Болван! Послал людей на
погибель! Котелком надо было варить! Мозгами пораскинуть.
Пятилетний ребенок, и тот мог бы сообразить! Фрицы и не
собираются бомбить всю рощу. Они давно смекнули, что к чему, и
утюжат полосу дыма между рощей и склоном горы. Пятилетний
ребенок... В этот миг под ногами у Мэллори разверзлась бездна.
Чья-то огромная рука подняла его и швырнула оземь. Наступила
темнота...
Глава двенадцатая. СРЕДА. 16.00--18.00
И не раз, и не два, с полдюжины раз пытался выбраться
Мэллори из глубин бездонного, точно транс, оцепенения и, едва
коснувшись поверхности сознания, снова проваливался в черную
пучину. Вновь и вновь пытался он ухватиться за спасительную
соломинку, но в голове было пусто и беспросветно. Понимая, что
сознание соскальзывает за грань безумия, Мэллори терял связь с
действительностью, н тогда снова возвращалась пустота. Кошмары,
меня мучат кошмары, думал он в секунды просветления. Так
бывает, когда понимаешь, что тебе снится страшный сон, и
знаешь: если откроешь глаза, он исчезнет. Но глаз никак не
открыть. Мэллори попытался сделать это и сейчас, но ничего не
получалось; было все так же темно, его все еще терзал этот
кошмар, хотя ярко светило солнце. Отчаявшись, он замотал
головой.
-- То-то же! Наконец-то очухался! -- послышался тягучий,
несколько гнусавый голос янки. -- Старый знахарь Миллер знает
свое дело туго! -- На мгновение все стихло, Мэллори прислушался
к удаляющемуся реву моторов. Едкий смолистый дым стал щипать
ему ноздри и глаза. Но янки, приподняв его под мышки,
настойчивым голосом проговорил: -- Хлебни-ка, шеф. Выдержанное
бренди. Лучшее лекарство.
Ощутив на губах холодное горлышко бутылки, Мэллори
запрокинул голову и сделал глоток. И тотчас сел, давясь,
захлебываясь, ловя ртом воздух. Неразбавленное огненное "узо"
обожгло небо и глотку. Не в силах вымолвить и слова, капитан
только квакал, открывая рот, да возмущенно таращил глаза на
Миллера, присевшего рядом на корточки. Янки смотрел на Мэллори
с нескрываемым удовольствием.
-- Что я говорил, шеф? Лучше зелья не бывает! --
удовлетворенно воскликнул американец. -- Тотчас пришел в себя,
как пишут в книжках. Первый раз вижу, чтобы контуженный
оклемался так быстро.
-- Ты что это делаешь? -- взревел Мэллори. В глотке не так
жгло, и можно было вздохнуть. -- Отравить меня вздумал? --
Мэллори сердито затряс головой, пытаясь избавиться от
пульсирующей боли, стряхнуть паутину, все еще цеплявшуюся за
мозг. -- Ни хрена себе лекарь! Говоришь, контуженный, а сам
первым делом вливаешь дозу спиртного...
-- Пей, что дают, -- обиделся капрал Миллер, -- иначе
контузию получишь похлеще. Через четверть часа фрицы заявятся.
-- Они же улетели. Пикировщиков больше не слышно.
-- На этот раз немцы не летят, а едут, -- с озабоченным
видом сказал янки. -- Лука только что доложил. Полдюжины
бронетранспортеров и два полевых орудия со стволами что твой
телеграфный столб.
-- Понятно, -- изогнувшись назад, Мэллори увидел на
повороте лощины проблеск света. Пещера смахивает на туннель. По
словам Луки, старики называют свой остров "маленьким Кипром". И
действительно, Чертов пятачок точно сотами изрыт. С усмешкой он
вспомнил, как перепугался, решив, будто ослеп. Новозеландец
опять повернулся к Миллеру. -- Опять неприятности, Дасти.
Кругом одни неприятности. Спасибо, что привел меня в чувство.
-- Пришлось, -- лаконично ответил Миллер. -- Нам бы тебя
далеко не утащить, шеф.
-- Да, местность не равнинная, -- кивнул Мэллори.
-- Тоже верно, -- согласился Миллер, -- но я о другом. Не
знаю, кто бы тебя и нес-то. Ранены и Кейси Браун, и Панаис.
-- Как? Оба? -- Зажмурив глаза, Мэллори сердито выругался.
-- Черт подери, Дасти, я совсем забыл о бомбах. -- Он схватил
Миллера за руку. -- Что за ранения? Времени так мало, а дел так
много.
-- Что за ранения? -- Достав сигареты, Миллер протянул их
Мэллори. -- Ничего страшного, будь рядом госпиталь. Но я им не
завидую, если они станут лазать по этим проклятым ложбинам и
оврагам вверх и вниз. В первый раз вижу каньоны, которые возле
дна более отвесные, чем наверху.
-- Ты мне еще не ответил...
-- Виноват, шеф, виноват. У обоих осколочные ранения.
Причем почти одинаковые; в левое бедро, чуть выше колена. В
одном и том же месте. Кости не повреждены, сухожилия тоже. Я
только что перевязал ногу Кейси. Рана рваная. Достанется ему на
орехи, когда на своих двоих потопает.
-- А с Панаисом как дела?
-- Сам перевязался, -- обронил янки. -- Странный тип. На
рану и взглянуть не дал. Не то что перевязать. Этот и нож в бок
пырнет, если сунешься к нему.
-- Ну так и не лезь, -- посоветовал Мэллори. -- У этих
островитян существуют всякие запреты и суеверия. Хорошо, хоть
жив. Но непонятно, как он здесь очутился, черт бы его набрал.
-- Он побежал первым, -- объяснял Миллер. -- Вместе с
Кейси. Ты его, верно, в дыму проглядел. Когда их ранило, они
карабкались по склону.
-- А как я сюда попал?
-- За первый правильный ответ приза не положено, -- Миллер
ткнул пальцем через плечо в сторону огромной фигуры,
загородившей половину входа в пещеру. -- Опять этот малыш
отличился, точно монах на перевале Сен-Бернар. Я хотел было
пойти с ним. Но он не очень-то обрадовался. Заявил, что переть
на себе в гору сразу двоих ему не хочется. Я оскорблен в своих
лучших чувствах, -- вздохнул Миллер. -- Видать, мне не суждено
прославиться героическими подвигами. Вот и все.
-- Еще раз спасибо Андреа, -- улыбнулся Мэллори.
-- Спасибо! -- возмутился Миллер. -- Парень спас тебе
жизнь, а ты ему "спасибо"!
-- После первых десяти таких случаев подходящих слов не
находишь, -- сухо ответил капитан. -- Как Стивенс?
-- Пока дышит.
-- Небось, безносая стоит за углом? -- кивнул Мэллори в
сторону пятна света и сморщил нос.
-- Да, дело худо, -- согласился Миллер. -- Гангрена выше
колена пошла.
Пошатываясь, словно с похмелья, капитан встал на ноги и
поднял автомат.
-- Нет, правда, как он там, Дасти?
-- Он уже мертв, но умирать не хочет. И все же до захода
солнца умрет. Одному Богу известно, как он протянул до сих пор.
-- Это может звучать самоуверенно, но мне тоже известно,
-- проронил Мэллори.
-- Благодаря первоклассной медицинской помощи? -- с
надеждой подсказал Миллер.
-- А разве не похоже? -- усмехнулся капитан, глядя на
присевшего на корточки янки. -- Но я совсем не об этом.
Джентльмены, займемся делом.
-- Я гожусь только на одно: рвать мосты да подсыпать песок
в подшипники, -- заявил Миллер. -- Стратегия и тактика мне не
по зубам. Но, по-моему, типы, которые копошатся там внизу,
выбрали довольно нелепый способ самоубийства. -- Лучший выход
для всех -- застрелиться.
-- Склонен согласиться с тобой, -- Мэллори поудобнее
устроился за кучей камней в устье лощины, откуда открывался вид
на обугленные, дымящиеся останки рощи, и посмотрел вниз на
солдат из Альпийского корпуса. Немцы поднимались цепью по
крутому, без единого укрытия, склону. -- Они не новички в таких
делах. Бьюсь об заклад, им и самим затея не по душе.
-- Тогда какого же черта они идут на верную гибель, шеф?
-- У них нет другого выбора. Нашу позицию можно взять
только в лоб, -- Мэллори улыбнулся Луке, лежащему между ним и
Андреа. -- Лука выбрал отличное местечко. Чтобы зайти с тыла,
им пришлось бы сделать большой крюк, а этот чертов каменный
лабиринт задержал бы их на целую неделю. Во-вторых, часа через
два зайдет солнце. Немцы понимают, схватить нас с наступлением
темноты им уже не удастся. И, наконец, есть еще одна причина --
она важнее двух первых, взятых вместе. Коменданта крепости
подгоняет высшее начальство. Оно не может рисковать, слишком
много поставлено на карту. Даже если у нас только один шанс из
тысячи. Немцы не могут допустить, чтобы гарнизон Кероса
эвакуировали у них из-под носа. Не могут потерять его...
-- А что от него проку? -- прервал его Миллер, махнув
рукой. -- Груда камней, только и всего...
-- Не хотят ударить в грязь лицом перед турками, --
терпеливо объяснил Мэллори. -- В стратегическом отношении
значение этих островов Спорадского архипелага ничтожно. Зато с
политической точки зрения значение их огромно. Адольфу позарез
нужен еще один союзник в этом регионе. Поэтому он и
перебрасывает сюда тысячи егерей и сотни "юнкерсов". Все
резервы, которыми он располагает, он бросил сюда, хотя они
гораздо нужнее на итальянском фронте. Но сначала нужно убедить
своего потенциального союзника, что на тебя можно ставить без
опаски. А потом уже взяться за уговоры. Дескать, оставь свое
насиженное местечко на заборе и прыгай на мою сторону.
-- Ах, вот оно что, -- заметил Миллер. -- И поэтому...
-- И поэтому фрицы с легкой душой бросят в мясорубку три
или четыре десятка отборных бойцов. Принять такое решение
ничего не стоит, если находишься за тысячу миль и протираешь
себе штаны в штабном кабинете... Пусть подойдут ярдов на сто
поближе. Мы с Лукой начнем с центра и пойдем к флангам, а ты с
Андреа -- бей с флангов к центру.
-- Не по душе мне такое занятие, шеф, -- пожаловался
Миллер.
-- Думаешь, я в восторге? -- спокойно ответил
новозеландец. -- Убивать людей, которых послали на верную
гибель, не доставляет мне никакого удовольствия. Даже на войне.
Но если не мы их, то они нас. -- Мэллори смолк, показав на
сверкающее море. В розовой дымке парил остров Керос, освещенный
золотыми лучами предзакатного солнца. -- По-твоему, они думают
иначе, Дасти?
-- Да знаю я, шеф, -- замялся янки. -- Не трави душу. --
Надвинув на брови шерстяную шапку, янки посмотрел вниз. -- Так
когда начнется массовая казнь?
-- Еще сто ярдов до них, сказано тебе. -- Снова взглянув
на идущую вдоль берега дорогу, капитан усмехнулся, радуясь
возможности сменить тему разговора. -- Никогда прежде не видел,
чтобы телеграфные столбы укорачивались на глазах.
Посмотрев на орудия, прицепленные к грузовикам,
появившимся на дороге, Миллер прокашлялся.
-- Я ведь только повторил то, что сказал Лука, -- смутился
Миллер.
-- Что такого тебе сказал Лука?! -- возмутился маленький
грек. -- Ей-богу, майор. Этот янки врет, как сивый мерин!
-- Может, и я что-то напутал, -- ответил великодушный
Миллер. Сморщив лоб, он уставился на пушки. -- Первая, похоже,
