метра два. Часовой успеет прошить его насквозь. Но он
попробует. Должен попробовать. Андреа он в беде не оставит.
Выдвинув ящик стола, гауптман достал пистолет.
Автоматический, бесстрастно подумал Мэллори. Вороненый,
короткий ствол, похож на игрушку. Но игрушка опасная. Иного
оружия у Шкоды не могло и быть. Гауптман не спеша нажал на
защелку магазина, проверил патроны, ударом ладони загнал
магазин в рукоятку и, поставив оружие на боевой взвод,
посмотрел на Мэллори. Выражение глаз у гауптмана не изменилось;
они были так же холодны, темны и пусты. Бросив беглый взгляд на
Андреа, новозеландец напрягся, готовый к броску. Сейчас это
произойдет. Вот как умирают такие болваны, как он, Кейт
Мэллори. Внезапно, сам не зная почему, он обмяк. Глаза его были
все еще направлены на Андреа, а глаза друга -- на него.
Огромная ладонь спокойно скользнула вниз. Ножа в ней не было...
Возле стола началась возня. Обер-лейтенант прижал к столу
пистолет, который держал Шкода.
-- Не надо, герр гауптман! -- умолял Турциг. -- Ради Бога,
только не это!
-- Убери руки! -- прошипел Шкода, не отрывая неподвижного
взгляда от лица Мэллори. -- Повторяю, убери руки, не то
составишь компанию капитану Мэл-- лори.
-- Вы, не посмеете застрелить его, господин гауптман! --
упрямо твердил обер-лейтенант. -- Нельзя этого делать! Herr
Kommandant дал четкие указания, гауптман Шкода. Командира
группы приказано доставить к нему живым.
-- Он убит при попытке к бегству, -- хриплым голосом
произнес Шкода.
-- Ничего не получится, -- помотал головой обер-лейтенант.
-- Не можем же мы расстрелять всех. Остальные пленные доложат,
как было дело. -- Отпустив руку гауптмана, Турциг добавил: --
Herr Kommandant велел доставить его живым. Но не сказал, в
каком виде. -- Обер-лейтенант доверительно понизил голос. --
Предположим, нам никак не удавалось развязать капитану Мэллори
язык.
-- Что? Как вы сказали? -- мертвая голова оскалила зубы, и
Шкода вновь стал самим собой. -- Вы переусердствовали,
обер-лейтенант. Не забывайтесь. Кого вы вздумали учить? Именно
так я и намеревался поступить. Хотел припугнуть Мэллори, чтоб
он стал поразговорчивее. А вы мне все дело испортили. --
Гауптман вновь улыбался, голос его звучал чуть ли не игриво. Но
новозеландца не проведешь: молодой обер-лейтенант из
Альпийского корпуса спас ему жизнь. Такой человек, как Турциг,
достоин уважения и дружбы. Если бы не эта треклятая
бессмысленная война!.. Положив пистолет на стол. Шкода вновь
приблизился к капитану.
-- Может, хватит валять дурака, капитан Мэллори? -- зубы
гауптмана блеснули при свете лампочки без абажура. -- Не
ночевать же нам здесь.
Взглянув на Шкоду, новозеландец отвернулся. Хотя в тесном
караульном помещении было тепло, почти душно, по спине его
пробежал холодок. Капитан инстинктивно понял всю гнусность
натуры этого немца.
-- Так, так, так... Что-то мы нынче неразговорчивы, друг
мой. -- Вполголоса мурлыкая песенку, гауптман улыбнулся еще
шире. -- Так где же взрывчатка, капитан Мэллори?
-- Взрывчатка? -- удивленно выгнул бровь новозеландец. --
Не понимаю, о чем вы.
-- Память отшибло?
-- Не понимаю, о чем вы говорите.
-- Ах, вот как! -- По-прежнему мурлыкая мелодию. Шкода
подошел к Миллеру. -- Что скажешь ты, мой друг?
-- У меня с памятью в порядке, -- непринужденно ответил
янки. -- Капитан все перепутал.
-- Вот и молодчина, -- промурлыкал Шкода. В голосе его
прозвучала нотка разочарования. -- Продолжай, друг мой.
-- Очень уж ненаблюдателен капитан Мэллори, -- растягивая
слоги, продолжал Дасти. -- В зоопарке мы с ним были вместе.
Клевещет он на благородную птицу. То был вовсе не канюк, а
стервятник.
На мгновение улыбка с лица Шкоды исчезла. Затем появилась
вновь -- неживая, холодная, словно приклеенная.
-- Очень остроумный народ подобрался, вы не находите,
Турциг? Просто группа конферансье из мюзик-холла. Пусть
повеселятся, пока палач не надел им пеньковый галстук на шею...
-- Бросив взгляд на Кейси Брауна, гауптман спросил; -- Может,
ты ответишь?
-- Ответишь, если себя в очко отметишь, -- прорычал Браун.
-- В очко? Не знаю такого выражения, но, полагаю, ничего
для себя лестного я тут не найду. -- Достав из плоского
портсигара сигарету. Шкода постучал мундштуком по ногтю. --
Гм-м-м. Не скажу, что они чересчур покладисты. Как вы находите,
обер-лейтенант?
-- Этих людей не заставишь говорить, -- с твердой
уверенностью произнес Турциг.
-- Возможно, возможно, -- невозмутимо ответил Шкода. -- И
все-таки я получу необходимую мне информацию. Через пять минут
получу. -- Неторопливо подойдя к столу, гауптман нажал на
кнопку, вставил в нефритовый мундштук сигарету и, скрестив ноги
в начищенных сапогах, с надменной презрительностью оглядел
пленных.
Неожиданно раскрылась боковая дверь, и, подталкиваемые
дулом винтовки, в комнату, спотыкаясь, вошли два связанных,
залитых кровью человека. Мэллори так и обмер, почти до боли
впились его ногти в ладони. Это были Лука и Панаис! У Луки
рассечена бровь, у Панаиса рана на голове. Их-таки схватили.
Оба грека были без верхней одежды. Лука лишился великолепно
расшитой куртки, пунцового кушака и обычного своего арсенала.
Маленький грек выглядел нелепо: жалкий и убитый горем, он в то
же время побагровел от гнева; усы его топорщились как никогда
грозно. Мэллори посмотрел на него равнодушно, словно не
узнавая.
-- Вот вы каков, капитан Мэляори, -- с укором смотрел на
новозеландца гауптман. -- Что ж вы не здороваетесь со своими
старыми друзьями? Не хотите? Или растерялись? -- продолжал он
ласковым тоном. -- Не рассчитывали встретиться с ними так
скоро, капитан?
-- На пушку хотите взять? -- презрительно отозвался
Мэллори. -- Я этих людей в глаза никогда не видел. -- При этом
он поймал на себе взгляд Панаиса, полный такой черной злобы и
недоброжелательности, что ему стало жутко.
-- Как же иначе. У людей память такая короткая, не так ли,
капитан Мэллори? -- театрально вздохнул Шкода, наслаждаясь
своей ролью. Так играет кошка с мышью. -- Что ж, попробуем еще
разок. -- Круто повернувшись, гауптман подошел к скамье, на
которой лежал Стивенc и, прежде чем кто-либо успел понять, в
чем дело, ребром ладони ударил по изувеченной ноге юноши чуть
пониже колена... Энди дернулся всем телом, но не издал ни
звука. Находясь в полном сознании, он с улыбкой смотрел на
немца. Лишь из прокушенной губы сочилась кровь.
-- Напрасно вы это сделали, гауптман Шкода, -- произнес
Мэллори едва слышным голосом, прозвучавшим неестественно громко
в воцарившейся тишине. -- Вы за это умрете, гауптман Шкода.
-- Да неужто умру? -- насмешливо отозвался офицер, снова
рубанув по сломанной ноге и снова не исторгнув ни единого стона
у англичанина. -- В таком случае мне следует умереть дважды, не
так ли, Мэллори? Этот юноша очень мужествен, но ведь у его
друзей сердца не каменные. Разве не так, капитан? -- Пальцы
немца скользнули по ноге раненого и сомкнулись вокруг
щиколотки. -- Даю вам пять секунд, капитан Мэллори, иначе
придется менять шину... Gott im Himmel! [Господи! (Нем.)] Что с
этим толстяком?
Сделав два шага вперед, Андреа остановился, шатаясь из
стороны в сторону, меньше чем в метре от гауптмана.
-- Выпустите меня! Выпустите меня отсюда, -- задыхаясь,
говорил грек. Одну руку он прижимал к горлу, другой держался за
живот. -- Не могу видеть такие страсти! На воздух!
-- Ну нет, любезный мой Папагос! Ты останешься здесь и
досмотришь все до конца... -- увидев, что Андреа закатил глаза,
Шкода воскликнул: -- Капрал! Скорей! Этот олух сейчас упадет в
обморок! Убери его, а то он нас задавит!
Мэллори увидел, как оба часовых кинулись вперед, заметил
растерянность и презрение на лице Луки. Вслед за тем покосился
на Миллера и Брауна. Американец едва заметно моргнул, Кейси
чуть кивнул головой. Два солдата, подойдя к Андреа сзади,
положили его вялые руки к себе на плечи. Скосив глаза влево,
Мэллори увидел, что часовой, находящийся в метре с небольшим от
него, как зачарованный смотрит на падающее тело верзилы-грека.
Спокойно, еще спокойней... Автомат у него сбоку. Бить под дых,
пока не успел опомниться...
Словно завороженный, Мэллори смотрел на ладони Андреа,
лежащие на шее у часовых, поддерживающих его. Увидев, как
напряглись мышцы Андреа, капитан метнул свое тело назад и вбок,
изо всей силы ударил плечом часового в солнечное сплетение.
Раздалось громкое "ох!", удар о деревянную стенку. Не скоро
придет в себя солдат!
Нанося удар, Мэллори услышал глухой жуткий стук
столкнувшихся между собой голов. Придавленный навалившимися на
него Миллером и Брауном, пытался вырваться еще один солдат.
Выхватив "шмайсер" у потерявшего сознание охранника,
находившегося справа от него, Андреа уже держал Шкоду на мушке.
Несколько мгновений в караульном царила полнейшая тишина,
от которой звенело в ушах. Никто не пошевельнулся, не сказал ни
слова, не дышал: так потрясло всех происшедшее.
Тишину разорвал оглушительный стук автомата. Целясь
гауптману в сердце, Андреа трижды нажал на спусковой крючок.
Человечек подпрыгнул и с размаху ударился спиной о стену. Долю
мгновения постоял, раскинув руки, затем рухнул, похожий на
манекен, навзничь, ударившись при этом головой о скамью. Такие
же холодные и пустые, как при жизни, глаза его были широко
открыты.
Поведя стволом автомата, Андреа уже держал Турцига и
унтер-офицера на мушке. Достав из ножен на поясе Шкоды финку,
гигант-грек разрезал веревки, связывавшие руки Мэллори.
-- Подержи-ка автомат, капитан. Согнув занемевшие пальцы,
Мэллори кивнул и молча взял "шмайсер". В три прыжка Андреа
оказался возле двери в прихожую. Прижавшись к стене, жестом
велел Мэллори отойти в глубь помещения.
Внезапно дверь распахнулась. Греку видно было лишь дуло
винтовки, выглядывавшее из проема.
-- Oberleutnant Turzig! Was ist los? Wer schoss?
[Обер-лейтенант Турциг! В чем дело? Кто стрелял? (Нем.)] --
Голос оборвался на мучительной ноте: ударом каблука Андреа
захлопнул дверь. Не успел немец упасть, как грек подхватил его
и, оттащив в сторону, высунул голову в соседнее помещение.
После беглого осмотра закрыл дверь и запер на засов.
-- Никого нет, капитан, -- доложил грек. -- Кроме
караульного, не было никого.
-- Вот и превосходно! Разрежь и у остальных веревки. --
Повернувшись к Луке, Мэллори невольно улыбнулся при виде
растерянного выражения на его лице, сменившегося улыбкой до
ушей.
-- А где спят солдаты, Лука?
-- В казарме в центре лагеря, майор. Здесь офицерские
помещения.
-- Лагеря, ты говоришь? Выходит...
-- Колючая проволока, -- лаконично ответил Лука. --
Высотой три метра.
-- Выходов сколько?
-- Один-единственный. Двое часовых.
-- Превосходно! Андреа, всех в соседнее помещение. Нет,
вы, обер-лейтенант, сядете здесь, -- показал на кресло капитан.
-- Кто-нибудь непременно сейчас придет. Скажете, что убили
одного из пленных при попытке к бегству. Затем вызовите
часовых, охраняющих ворота.
Турциг ответил на сразу. Он рассеянно наблюдал за тем, как
Андреа потащил за шиворот двух солдат, находившихся без
сознания.
-- Должен разочаровать вас, капитан Мэллори, -- криво
усмехнулся Турциг. -- И без того по моей вине наделано много
