глупостей. Напрасно рассчитываете на меня.
-- Андреа! -- негромко позвал Мэллори.
-- Слушаю, -- выглянул из дверей грек.
-- Кажется, кто-то идет сюда. Из той комнаты есть еще
выход? Андреа молча кивнул.
-- Встань снаружи. Нож возьми. Если обер-лейтенант... --
Но последние слова его упали в пустоту. Беззвучно, как тень,
Андреа уже выскользнул из комнаты.
-- Вы сделаете все в точности, как я скажу, -- проговорил
вполголоса Мэллори, встав в проеме двери в соседнее помещение
так, чтобы в щель между дверью и косяком можно было видеть
выход. Дуло автомата смотрело на обер-лейтенанта. -- Если вы
этого не сделаете, Андреа убьет человека, который сюда идет.
Потом убьет вас и внутреннюю охрану. Затем мы зарежем
караульных у ворот. Девять трупов ни за понюх табака. Мы все
равно сбежим... Он уже здесь, -- прошептал Мэллори. Глаза его
сверкнули сталью. -- Девять трупов, обер-лейтенант, -- такова
цена вашей уязвленной гордости. -- Последнюю фразу Мэллори
намеренно произнес на хорошем немецком языке. Заметив, как
поникли плечи Турцига, Мэллори понял, что победил. Турциг хотел
использовать свой последний шанс, рассчитывая на незнание
капитаном немецкого. И вот теперь надежда эта исчезла.
Дверь распахнулась, на пороге стоял, тяжело дыша, солдат.
Он был вооружен, но, несмотря на холод, в одной лишь нижней
рубашке и брюках.
-- Господин обер-лейтенант! -- произнес вошедший
по-немецки. -- Мы слышали выстрелы...
-- Все в порядке, фельдфебель. -- Турциг наклонился над
открытым ящиком стола, делая вид, что ищет какие-то бумаги. --
Один из пленных попытался сбежать... Мы его задержали.
-- Может, вызвать санитара?
-- Боюсь, мы задержали его навеки, -- устало усмехнулся
Турциг. -- Распорядитесь, чтобы утром его похоронили. А пока
снимите с ворот караульных, пусть придут сюда. А затем в
постель, а не то простудитесь и концы отдадите!
-- Смену прислать?
-- Да зачем? -- нетерпеливо произнес Турциг. -- Они нужны
мне всего на одну минуту. Кроме того, те, от кого надо охранять
лагерь, уже здесь. -- Губы его на мгновение сжались, до Турцига
дошел иронический смысл случайно вырвавшейся фразы... --
Торопитесь, дружище! Каждая минута на счету! -- Дождавшись,
когда стихнет грохот сапог, обер-лейтенант пристально взглянул
на Мэллори. -- Удовлетворены?
-- Вполне. Искренне сожалею, -- негромко прибавил Мэллори,
-- что вынужден обходиться подобным образом с таким человеком,
как вы. -- Оглянувшись на вошедшего в караулку Андреа, капитан
сказал: -- Андреа, узнай у Луки и Панаиса, где здесь телефонный
коммутатор. Пусть разобьют его, а заодно и телефонные трубки.
-- И усмехнулся: -- А потом назад, надо встретить гостей,
которые дежурят у ворот. Депутации встречающих без тебя не
обойтись.
Турциг поглядел грузному греку вслед.
-- Гауптман Шкода был прав. Мне еще учиться и учиться. --
В голосе обер-лейтенанта не было ни горечи, ни озлобленности.
-- Обвел меня вокруг пальца этот громила.
-- Не вас первого, -- успокоил офицера Мэллори. -- Никто
не знает, сколько человек он обвел вокруг пальца... Вы не
первый, но, пожалуй, самый везучий.
-- Потому что уцелел?
-- Потому что уцелели, -- эхом отозвался капитан. Не
прошло и десяти минут, как оба часовых, стоявших перед этим у
ворот, очутились там же, где и их товарищи. Их схватили,
разоружили, связали, заткнули кляпом рты так ловко и бесшумно,
что Турциг, как профессионал, восхитился, несмотря на всю
бедственность своего положения. Связанный по рукам и по ногам,
он лежал в углу, пока без кляпа во рту.
-- Теперь понятно, почему ваше начальство остановило свой
выбор именно на вас, капитан Мэллори. Будь задание выполнимо,
вы бы его выполнили. Но, увы! Выше себя не прыгнешь. И все же
группа у вас подобралась что надо.
-- Стараемся, -- скромно сказал Мэллори. Оглядев
напоследок помещение, улыбнулся раненому: -- Готовы продолжить
путешествие, молодой человек, или находите его несколько
однообразным?
-- Если вы готовы, то готов и я. -- Улегшись на носилки,
которые где-то раздобыл Лука, юноша блаженно вздохнул. -- На
этот раз путешествую первым классом, как и подобает офицеру.
Каюта "люкс". В такой можно ехать сколько угодно!
-- Не говори за всех, -- буркнул Миллер, на которого
приходилась основная тяжесть носилок. Легкое движение бровей, и
фраза потеряла обидный для раненого смысл.
-- Тогда в путь. Еще один вопрос, обер-лейтенант: где тут
в лагере радиостанция?
-- Хотите вывести ее из строя?
-- Совершенно верно.
--Представления не имею.
-- А что, если я размозжу вам голову?
-- Вы этого не сделаете, -- улыбнулся Турциг, но улыбка
получилась невеселой. -- При известных обстоятельствах вы
пришлепнули бы меня, как муху. Но за такой пустяк вы не станете
убивать человека.
-- Того, что случилось с недоброй памяти гауптманом, с
вами не произойдет, -- согласился Мэллори. -- Не так уж эта
информация нам и нужна... Жаль, что приходится заниматься
такими делами. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Во
всяком случае, пока идет война. Как знать, возможно,
когда-нибудь мы пойдем с вами в одной связке. -- Жестом велев
Луке вставить обер-лейтенанту кляп, Мэллори поспешно вышел.
Через две минуты группа покинула расположение части и исчезла
во мраке, чтобы укрыться в оливковых рощах, что к югу от
селения.
Когда они вышли из оливковых рощ, чуть забрезжил день. На
свинцовом предрассветном небе уже светлел силуэт горы Костос.
Южный ветер принес тепло, и на склонах начал таять снег.
Глава одиннадцатая. СРЕДА. 14.00--16.00
Весь день группа пряталась в густых зарослях среди
приземистых, сучковатых рожковых деревьев, прилепившихся к
предательски осыпающемуся под ногами каменистому участку холма,
который Лука называл "Чертовым пятачком". Хотя и ненадежное и
неудобное, но это все-таки укрытие, где можно спрятаться и с
успехом обороняться. С моря тянет легкий бриз, нагреваемый
раскаленными скалами южного склона. Деревья защищали людей от
лучей солнца, висевшего с утра до вечерних сумерек в
безоблачном небе. В довершение всего взорам их предстало
незабываемое зрелище сверкающего мириадами солнечных бликов
Эгейского моря.
Поодаль, слева, сливаясь с блеклой дымкой голубых и
сиреневых тонов, к невидимому горизонту уходила цепь островов
Лерадского архипелага. Ближе всех -- подать рукой -- Майдос. На
солнце белыми пятнами вспыхивали рыбачьи мазанки. А по этому
узкому проливу через сутки с небольшим должны пройти корабли
британского флота. Направо, еще дальше нечеткие очертания
турецкого побережья, оттененного громадой Анатолийских гор и
изогнутого наподобие ятагана в северном и западном
направлениях. Прямо на севере, далеко в голубизну Эгейского
моря, острием копья выдавался мыс Демирджи. В ожерелье каменной
гряды, он был испещрен бухточками, отороченными белыми
песчаными пляжами. За ним в пурпурной дали дремал на
поверхности моря остров Керос.
Дух захватывало при виде этой панорамы, от не поддающейся
описанию красоты залитого солнцем моря щемило сердце. Но
Мэллори было не до красоты. В начале третьего, меньше чем
полчаса назад, заняв свой пост, капитан лишь мельком взглянул
на это великолепие. Поудобнее устроившись под стволом дерева,
он долго, пока не заболели глаза, смотрел. Смотрел туда, где
была цель их экспедиции, разглядывал то, что так долго жаждал
увидеть и уничтожить. Пушки крепости Навароне.
С населением в четыре-пять тысяч город Навароне раскинулся
вдоль берега серповидной вулканического происхождения лагуны с
узким, как бутылочное горлышко, выходом в открытое море в
северо-западной ее части. По обе стороны выхода из бухты были
расположены прожекторные установки, минометные и пулеметные
позиции. Со своего наблюдательного пункта Мэллори видел
малейшие детали панорамы, каждую улицу, каждое здание, каждый
каик и катер. Капитан так долго разглядывал эту картину, что
она буквально врезалась ему в память. Он запомнил, как плавно
спускается местность к западу от бухты к оливковым рощам, как
сбегают к воде пыльные улицы. Заметил, что на юге рельеф
местности круче, поэтому улицы идут параллельно берегу бухты.
Разглядел и утесы на востоке, испещренные воронками от бомб,
сброшенных эскадрильей "либерейторов" под командованием
Торранса, скалы, круто взмывающие над водой метров на
пятьдесят, повисая над бухтой, и массивную вершину, сложенную
вулканическими породами, отделенную от раскинувшегося у ее
подножия города стеной, которая упиралась в утес. Не упустил,
наконец, из виду ни двойной ряд зениток, ни огромные радарные
антенны, ни приземистые, с амбразурами окон, казармы, сложенные
из крупных камней, возвышающиеся над местностью, ни зияющее в
скале отверстие, над которым навис гигантского размера карниз.
Мэллори кивнул головой. Теперь все встало на свои места.
Вот она какова, эта крепость, которую целых полтора года не
удается взять союзникам, -- крепость, которая определяет
морскую стратегию в районе Спорад с тех самых пор, как немцы
шагнули с материка на острова, и сковывает действия британского
флота на участке площадью две тысячи миль между Лерадским
архипелагом и побережьем Турции. Увидев крепость, Мэллори
понял, в чем причина. С суши крепость не взять: крепость
господствует над местностью; невозможно атаковать ее и с
воздуха -- Мэллори понял, сколь опасной и бесполезной затеей
было посылать эскадрилью Торранса на бомбежку огромных орудий,
спрятавшихся под гигантским козырьком под защитой ощетинившихся
стволами зенитных батарей. Захватить крепость с моря столь же
бесполезная затея: недаром на острове Самос ждут своего часа
эскадрильи "Люфтваффе". Джексен прав: хоть какой-то шанс на
успех есть лишь у диверсионной группы. Шанс ничтожный,
граничащий с самоубийством, но все жа шанс. От этого никуда не
денешься.
Задумавшись, Мэллори опустил бинокль, тыльной стороной
ладони потер усталые глаза. Наконец-то стало ясно, какую ношу
он взвалил на себя. Хорошо, что есть возможность изучить
обстановку, местность, географические особенности города.
Пожалуй, тут единственное на всем острове удобное для скрытного
наблюдения место. Правда, заслуга в том не его, командира
группы, а Луки и никого больше.
Маленькому греку с невеселыми глазами он обязан многим.
Именно Лука посоветовал подниматься вверх по долине, с тем
чтобы Андреа успел забрать взрывчатку из хижины старого Лари, а
также убедиться, что немцы не успели поднять тревогу и начать
погоню.
Таким образом, их группа смогла бы с боем отступать,
прорываясь через оливковые рощи, чтобы затем укрыться у
подножия горы Костос. Именно Лука провел группу еще раз мимо
селения, когда диверсанты петляли, заметая следы, и, велев
остальным задержаться напротив деревни, вместе с Панаисом точно
призрак исчез в предрассветной мгле, чтобы раздобыть себе
одежду; а на обратном пути они проникли в немецкий гараж,
оборвали провода зажигания на моторах штабной машины и
грузовика -- единственное, чем располагал гарнизон Маргариты,
-- на всякий случай разбив вдребезги и трамблеры. Именно Лука
канавой привел их к дорожно-контрольному пункту в устье долины.
Разоружить наряд -- не спал один лишь дежурный -- оказалось
проще простого. Наконец, не кто иной, как Лука, настоял на том,
чтобы двигаться прямо посередине размокшей грунтовой дороги до
