машинный отсек. Бах-х! -- вскинул вверх руки Анд-- реа. -- И
готово!
-- А мы-то думали...-проронил Турциг. -- Ладно, продолжай.
-- Что вы думали, господин обер-лейтенант? -- спросил
грек. Глаза Турцига сузились, и Андреа поспешно продолжал: --
Ихнего переводчика убили во время перестрелки. Не заметив
ловушки, я заговорил по-английски: я несколько лет жил на
Кипре. Силой затащили меня на свой каик, а сыновей отпустили на
моей лодке.
-- А зачем им переводчик? -- подозрительно спросил Турцнг.
-- Многие английские офицеры говорят по-гречески.
-- Я как раз об этом, -- нетерпеливо произнес Андреа. --
Черт возьми, как же я закончу свою историю, если вы то и дело
меня перебиваете? На чем я остановился? Ах, да. Они силой
затащили меня к себе. Потом у них поломался мотор. Не знаю, что
с ним произошло, меня заперли в трюме. Потом, кажется, зашли в
какую-то бухту чинить мотор. Там они начали пьянствовать. Вы не
поверите, господин обер-лейтенант, предстоит такая опасная
операция, а они пьяны в стельку. Потом мы поплыли дальше.
-- Наоборот, я тебе верю, -- медленно кивал Турциг, видно,
что-то сопоставляя. -- Верю, что ты говоришь сущую правду.
-- Нет, правда, верите? -- Андреа изобразил сомнение. --
Затем мы попали в страшный шторм. Каик разбило о южный утес
острова Навароне. По этому утесу мы и поднялись...
-- Хватит! -- резким движением Турциг отпрянул назад. В
глазах его вспыхнул гнев. -- Я чуть не поверил тебе. Я верил
тебе, потому что нам известно больше, чем ты думаешь. До сих
пор ты не лгал. Но сейчас другое дело. Хитер ты, толстяк, но и
мы не лыком шиты. Ты упустил из виду одно обстоятельство.
Возможно, ты и не знаешь о нем. Дело в том, что мы егеря из
Wuertembergische Gebirgsbataillon, то есть из Вюртембергского
горно-пехотного батальона. Горы, приятель, для нас дом родной.
Сам я пруссак, но я совершал восхождения на все приличные
вершины Альп и Трансильвании. И я тебе заявляю, что южный утес
покорить невозможно!
-- Может, для вас и невозможно, -- грустно покачал головой
Андреа. -- Все-таки эти окаянные союзники победят вас. Они
такие хитрые, господин обер-лейтенант, такие хитрые!
-- Объясни, что ты имеешь в виду, -- повелительно произнес
Турциг.
-- А вот что. Они знали, что южный утес считается
неприступным. Потому-то и решили подниматься именно в этом
месте. Вам не пришло бы в голову, что диверсионная группа может
попасть на остров таким путем. Поэтому союзники сделали ход
конем. Нашли человека, который сумел бы возглавить эту группу.
Правда, он по-гречески не говорит, но в нем важно другое. Им
нужен был скалолаз. И они нашли такого человека. Известного во
всем мире альпиниста, -- Андреа сделал паузу, потом картинно
вскинул руку, -- это тот самый скалолаз, господин
обер-лейтенант! Вы сами альпинист, так что должны его знать.
Его зовут Мэллори. Кейт Мэллори из Новой Зеландии!
Немец удивленно воскликнул. Щелкнув выключателем, шагнул
вперед и направил свет фонаря чуть ли не в глаза Мэллори.
Секунд десять разглядывал его профиль, прищуренные глаза, затем
медленно опустил руку. На снегу у его ног возникло яркое
светящееся пятно. Обер-лейтенант закивал головой, что-то
припоминая.
-- Ну, конечно же! -- вырвалось у него. -- Мэллори... Кейт
Мэллори! Разумеется, я его знаю. В моем Abteilung
[Подразделение (нем.)] вы не найдете ни одного егеря, который
бы не слышал о Кейте Мэллори. -- Покачав головой, он добавил:
-- Я же должен был его узнать. Должен был узнать его тотчас же.
-- Опустив голову, носком ботинка офицер ковырял в снегу. Потом
вскинул глаза. -- До войны, даже во время войны я счел бы для
себя честью познакомиться с вами. Но не теперь и не здесь.
Лучше бы послали сюда кого-нибудь другого, а не вас. --
Помолчав, офицер хотел что-то добавить, но передумал и
повернулся к рослому греку. -- Прими мои извинения, толстяк. Ты
действительно не врешь. Продолжай.
-- Ну, конечно! -- расплылось в довольной улыбке круглое
лицо Андреа. -- Как я уже сказал, мы поднялись по утесу.
Правда, при этом получил тяжелое увечье парень, который остался
в пещере. Убрали часового. Это Мэллори его убил, -- без
стеснения солгал Андреа. -- Но в честном бою. Мы шли почти всю
ночь, чтобы преодолеть перевал, и перед рассветом наткнулись на
эту пещеру. Мы валились с ног, голодные, холодные. Так в ней и
сидели.
-- И ничего за все это время не произошло?
-- Ну, как же, -- обрадовался Андреа, видя себя в центре
всеобщего внимания. -- К нам приходили два человека. Кто такие,
не знаю. Лица свои они все время прятали. Откуда пришли, тоже
не знаю.
-- Хорошо, что ты это сказал, -- мрачно произнес Турциг.
-- Я понял, что тут побывал кто-то посторонний. Я узнал
камелек. Его украли у гауптмана Шкоды.
-- Неужели? -- вежливо удивился Андреа. -- А я и не знал.
Так вот. Они немного поговорили, а потом...
-- Тебе не удалось подслушать, о чем они говорят? --
прервал его обер-лейтенант. Вопрос был задан столь естественным
тоном, что Мэллори затаил дыхание. Западня была расставлена
мастерски. Андреа непременно попадется в нее. Но грек на
наживку не клюнул.
-- Подслушать? А зачем мне было подслушивать? -- обиженно
скривил губы грек, воздев очи горе. -- Господин обер-лейтенант,
сколько раз вам надо повторять, что я у них за переводчика. Без
меня они бы и не поняли друг друга. Конечно, я знаю, о чем был
разговор. Эти типы собираются взорвать большие пушки,
установленные в бухте.
-- А я-то думал: они на курорт приехали! -- с издевкой
проговорил Турциг.
-- Да, но вы не знаете, что у них есть план крепости. Не
знаете, что высадка на остров Керос произойдет в воскресенье
утром. Не знаете, что они постоянно поддерживают связь с Каиром
по радио. Вы не знаете, что британские эсминцы войдут в
Майдосский пролив в ночь с пятницы на субботу, как только будут
уничтожены орудия. Вы не знаете...
-- Достаточно! -- хлопнул в ладоши обер-лейтенант. --
Британские эсминцы, да? Превосходно! Превосходно! Вот это-то
нам и надо было выяснить. Но достаточно. Остальное расскажешь
гауптману Шкоде и коменданту крепости. Надо идти. Только у меня
еще один вопрос. Где взрывчатка?
Андреа с расстроенным видом развел руками. Плечи его уныло
опустились.
-- Увы, господин обер-лейтенант, этого я не знаю. Они ее
вытащили и куда-то унесли. Сказали, что в пещере слишком жарко.
-- Ткнув пальцем куда-то в западном направлении,
противоположном той стороне, где находилась хижина Лери, он
произнес: -- Кажется, куда-то туда. Но точно сказать не могу.
Они мне не сообщили. -- Укоризненно посмотрев на Мэллори, грек
заметил: -- Эти британцы одним миром мазаны. Никому-то они не
доверяют.
-- И я их вполне понимаю! -- брезгливо посмотрел на
толстого грека обер-лейтенант. -- Сейчас мне особенно хочется
увидеть тебя под перекладиной на самой высокой виселице в
крепости. Но Herr Kommandant человек добрый, доносчиков он
жалует. Может даровать тебе жизнь, чтобы ты и впредь предавал
своих товарищей,
-- Спасибо, спасибо! Я знал, вы человек справедливый.
Обещаю вам, господин обер-лейтенант...
-- Заткнись! -- оборвал его презрительно Турциг. Затем
перешел на немецкий. -- Фельдфебель, прикажите их связать.
Толстяка тоже! Потом его развяжем, пусть несет раненого к нам в
штаб. Оставьте караульного. Остальные пойдут со мной, нужно
взрывчатку найти.
-- А может, заставим их язык развязать, господин
обер-лейтенант? -- посоветовал фельдфебель.
-- Тот, кто готов сообщить, где взрывчатка, не знает
этого. Все, что знает, он уже выложил. Что касается остального,
я был неправ в отношении их, фельдфебель. -- Повернувшись к
Мэллори, офицер слегка поклонился и по-английски произнес: -- Я
ошибся в отношении вас. Herr Мэллори. Все мы очень устали.
Готов извиниться за то, что ударил вас. -- Повернувшись на
каблуках, офицер стал ловко подниматься по склону. Через две
минуты с пленными остался лишь один караульный.
В который раз Мэллори поменял позу, пытаясь по-. рвать
веревку, связывавшую ему руки, и в который раз убедился в
тщетности своих усилий. Как новозеландец ни извивался и ни
крутился, он добился лишь одного: вся одежда промокла насквозь,
сам он продрог до костей и дрожал от холода. Солдат, вязавший
узлы, знал свое дело. С тех пор, как Турциг и его подчиненные
отправились на поиски, прошло больше часа. Неужели всю ночь
будут болтаться?
Перестав дергаться, Мэллори откинулся на снежную перину,
покрывавшую склон, и задумчиво посмотрел на сидевшего,
понурясь, чуть повыше его, рослого грека. Часовой жестом велел
лечь всем на снег. Андреа попытался порвать веревку. Мэллори
видел, как ходят ходуном плечи товарища, как врезаются в плоть
узлы. Но теперь Андреа сидел спокойно, заискивающе улыбаясь
часовому с видом человека, которого незаслуженно обидели.
Андреа не стал искушать судьбу. У Турцига глаз наметанный, он
сразу заметит распухшие, кровоточащие кисти рук -- картина,
несовместимая с образом предателя, который пытался внушить
офицеру грек.
Мастерский спектакль. Тем более что создавался он
экспромтом, по наитию, размышлял капитан. Андреа сообщил немцу
столько достоверных сведений или таких, которые можно
проверить, что невозможно не поверить и всему остальному.
Однако Андреа не сказал Турцигу ничего существенного, ничего
такого, о чем немцы не могли бы узнать и сами. Не считая,
правда, планов эвакуации гарнизона острова Керос на кораблях
британского флота. Мысленно усмехнувшись, Мэллори вспомнил, как
он расстроился, когда Андреа начал рассказывать немцу о
предстоящем походе кораблей. Но Андреа не настолько прост. Ведь
немцы и сами могли догадаться о намеченной операции. Нападение
диверсионной группы на орудийные установки в тот же день, когда
немцы осуществят налет на Керос, не может быть простым
совпадением. Ко всему, возможность убежать из плена зависит от
того, в какой мере Андреа удастся убедить немцев, что он тот,
за кого себя выдает, и от сравнительной свободы, которую при
этом получит. Совершенно определенно, именно сообщение о планах
эвакуации гарнизона острова Керос перевесило чашу весов в его
пользу в глазах Турцига. А то, что операция, по словам Андреа,
будет осуществлена в субботу, придаст словам грека особый вес,
поскольку именно в этот день, согласно первоначальным
сведениям, имевшимся в распоряжении у Дженсена, немцы
осуществят налет на остров. Очевидно, агенты Дженсена были
дезинформированы германской контрразведкой, которая понимала,
что приготовления к операции скрыть невозможно. Наконец, не
сообщи Андреа обер-лейтенанту об эсминцах, ему не удалось бы
убедить немца, что он действительно немецкий прихвостень. Дело
кончилось бы тем, что всех их вздернули бы в крепости Навароне,
орудия остались бы целы и невредимы и в конце концов пустили бы
британские эсминцы ко дну.
Мыслей было столько, что голова раскалывалась. Вздохнув,
Мэллори перевел взгляд на остальных двух своих товарищей. Браун
и успевший прийти в сознание Миллер сидели выпрямясь, со
связанными сзади руками, и порой наматывали головой, словно
пьяные. Мэллори понимал их состояние. У него самого нестерпимо
болела вся правая сторона лица. Всем досталось, с досадой
подумал Мэллори, а толку никакого. Каково в эту минуту Энди
Стивенсу? Бросив взгляд в сторону зияющего устья пещеры,
Мэллори так и обмер.
