нулся в сторону, чтобы Буллен тоже мог посмотреть.
Передатчик этот уже передал свою последнюю радиограмму, в этом не бы-
ло никакого сомнения. Внутри него была каша из разорванных проводов, мя-
тых железок и битого стекла. Кто-то тут поработал молотком. Для такого
вывода больших дедуктивных способностей не требовалось: сам молоток по-
коился среди искореженных обломков сложнейшей некогда начинки передатчи-
ка. Я поставил крышку на место.
- Есть аварийный передатчик, - хрипло сказал Буллен, - в тумбе стола.
И бензиновый движок к нему. Он наверно упустил его из виду.
Но убийца его не упустил, он вообще был не из тех, которые упускают.
И тут молоток погулял на славу. Пожалуй, аварийный передатчик пострадал
даже сильнее, чем основной. Для полноты картины преступник расколошматил
и щиток движка.
- Должно быть, наш приятель снова слушал свой приемник, - тихо заме-
тил. Макдональд. - Вот он и явился разбить радиостанцию, чтобы мы больше
уже ничего не приняли. Ему повезло. Приди он чуть попозже, радист бы уже
вернулся, мои люди драили бы снаружи палубу, и он ничего бы не смог сде-
лать.
- По-моему, везеньем его успехи не объяснить, - возразил я. - Слишком
уж он дьявольски удачлив. Не думаю, что действительно пришли какие-то
еще сообщения, которые могли его побеспокоить. Он просто боялся, что они
могут прийти. Он знал наверняка, что и Питере, и Дженкинс находятся на
похоронах. Возможно, он проверил, что радиостанция заперта. Подождал,
пока горизонт не очистится, вышел на палубу, отпер рубку и зашел в нее.
А Декстер, к несчастью для себя, увидел, как он заходил.
- Ключ, мистер, - напомнил Буллен. - Ключ. Откуда он взялся?
- Радиотехник в Кингстоне проверял радиостанцию. Помните, сэр? - Еще
бы он не помнил. Радиотехник позвонил на корабль и спросил, не требуется
ли какой ремонт, а капитан ухватился за это предложение как за ниспос-
ланную богом возможность запереть радиорубку и отказаться принимать при-
водящие его в ярость радиограммы из Лондона и Нью-Йорка. - Он там провел
часа четыре. На все, что угодно, времени хватит. Он такой же радиотех-
ник, как я королева красоты. У него с собой был страшно внушительный че-
модан с инструментами, но я подозреваю, что он пользовался единственным
инструментом, если можно так выразиться. Палочкой пластилина снял отпе-
чаток ключа. Вряд ли он успел еще и выпилить ключ на месте. Эти новые
американские замки слишком сложные. Так что, я думаю, он там вообще
больше ничего не делал.
Догадка моя была совершенно ошибочна. Но мысль о том, что липовый ра-
диотехник во время пребывания в радиорубке мог заниматься еще чем-ни-
будь, пришла мне в голову лишь спустя много часов. Она лежала совсем на
поверхности, как я ее не заметил? Подумай головой пару минут, и допер бы
непременно, но прежде чем я подумал головой, пронеслись эти часы, и к
тому времени было уже слишком поздно. Слишком поздно для "Кампари",
слишком поздно для его пассажиров, недопустимо поздно для стольких уже
членов экипажа.
Мы оставили Декстера лежать в радиорубке и заперли дверь на новый за-
мок. Почти пять минут препирались о том, куда спрятать тело, покуда до
нас не дошло вполне очевидное решение - оставить его там, где оно нахо-
дилось. Все равно радиорубка в тот день никому уже была не нужна до тех
пор, пока в Нассау на борт не поднимется полиция. Ему там было ничуть не
хуже, чем в любом другом месте.
Из радиорубки прямиком направились в телеграфный салон. Тамошние те-
летайпы были подсоединены к приемо-передающим станциям, настроенным на
фиксированную волну бирж Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Грамотный в этом
деле человек, такой как Питере или Дженкинс, вполне мог перенастроить их
практически на любую волну. Но ни Питере, ни Дженкинс ничего не могли
поделать в той ситуации, которую мы обнаружили. В салоне стояли два
больших, остроумно замаскированных под бары передатчика. Оба они под-
верглись в точности тому же обращению, что и их собратья в радиорубке -
снаружи не тронуты, внутренности расколошмачены вдрызг. Кто-то ночью
славно поработал, радиорубка, должно быть, стояла в списке на последнем
месте.
Я посмотрел на Буллена.
- С вашего разрешения, сэр, мы с Макдональдом пойдем взглянем на спа-
сательные шлюпки. В конце концов какая разница, на что терять время.
Он сразу меня понял и кивнул. Постепенно капитан Буллен начинал выг-
лядеть все более затравленным. Он был самый способный, самый знающий ка-
питан "Голубой почты", но никогда за всю его долгую практику ему не при-
ходилось попадать в такую переделку.
Мы с Макдональдом действительно зря потеряли время. У нас было три
спасательных шлюпки, снабженных батарейными передатчиками, чтобы можно
было передать сигнал бедствия, если "Кампари" утонет или еще почему-то
его придется покинуть. Вернее, когда-то раньше снабженных. Но не теперь.
Передатчиков не было. Какой смысл терять время, кроша начинку молотком,
когда всего-то нужно уронить их за борт. Наш кровожадный приятель ничего
не упустил.
Когда мы явились в капитанскую каюту, куда нам было велено прийти и
доложить, там в воздухе повисло нечто, совершенно мне не понравившееся.
Говорят, можно унюхать страх. Не знаю, но все же ощутить его как-то мож-
но, и он явственно ощущался в этой каюте в девять часов утра. Страх,
чувство полной беззащитности перед лицом неведомых могущественных и без-
жалостных сил материализовались чем-то неощутимо хрупким в атмосфере ка-
юты. Казалось, протяни руку, дотронься, и все разлетится вдребезги.
С капитаном были Макилрой, Каммингс и наш второй помощник Томми Виль-
сон. Его пришлось поставить в известность. Буллен сказал, что наш спек-
такль дошел до такой стадии, когда надо ставить в известность всех офи-
церов в интересах их личной безопасности. Я в этом отнюдь не был уверен.
Буллен исподлобья взглянул на нас. Лицо его было сумрачно, но спокойно.
Он умел скрывать под маской свои переживания.
- Итак?
Я покачал головой и сел. Макдональд остался стоять, но Буллен раздра-
женным жестом велел ему сесть и сказал, ни к кому конкретно не обраща-
ясь:
- Полагаю, что это касается всех передатчиков на корабле?
- Да, насколько нам известно, - ответил я и предложил: - Не думаете,
что нам стоит пригласить сюда Уайта, сэр?
- Я и сам собирался. - Он потянулся к телефону, сказал пару слов, по-
весил трубку и обратился ко мне. - У вас, мистер, прошлой ночью была
масса светлых мыслей. К сегодняшнему утру хоть одна осталась? - казалось
бы, фраза резкая и обидная, но как ни странно в устах Буллена она проз-
вучала совсем не оскорбительно. Он просто совсем растерялся и теперь
хватается за любую соломинку.
- Ни единой. Нам известно только, что Декстер был убит сегодня утром
в восемь двадцать шесть, плюс-минус минута. Это совершенно точно. А в
этот момент большинство пассажиров сидело за завтраком, это тоже совер-
шенно точно. Не завтракали только мисс Харкурт, мистер Сердан со своими
сиделками, мистер и миссис Пайпер из Майами и эта пара из Венесуэлы, Эр-
нандесы, и их дочь. Вот и все наши подозреваемые, а действительно подоз-
рительных среди них ни одного.
- И все они вчера вечером обедали в то время, как были убиты Броунелл
и Бенсон, - добавил задумчиво Макилрой, - за исключением старика и его
сиделок. Таким образом, в списке подозреваемых остаются только они, а
это не только смешно, но еще и слишком очевидно. Мне кажется, у нас уже
немало доказательств того, что людей, которые за всем этим стоят, можно
обвинить во всем, в чем угодно, только не в очевидности поступков. Если,
конечно, какие-то пассажиры не сообщничают друг с другом.
- Или с командой, - пробормотал Вильсон.
- Что? - старик Буллен испепелил его гневным взором. - Что вы сказа-
ли?
- Я сказал: с командой, - отчетливо повторил Вильсон. Если капитан
хотел испугать Томми Вильсона, он попусту терял время. - При этом я имею
в виду и офицеров. Согласен, сэр, что узнал об этих убийствах всего нес-
колько минут назад, и признаю, что у меня не было времени привести свои
мысли в порядок. Но, с другой стороны, в отличие от всех вас, могу
взглянуть на дело свежим взглядом. Я еще не так заблудился в лесу, чтобы
не видеть за ним деревьев. Вы все, кажется, убеждены, что виновен кто-то
из пассажиров. Наш старший помощник накрепко вдолбил в вас эту мысль. А
допустим, пассажир был в сговоре с кем-то из команды... Тому куда как
просто было поболтаться около радиорубки и забраться в нее, улучив мо-
мент.
- Вы сказали, что старший помощник вдолбил эту мысль нам в головы, -
чеканя слова, произнес Буллен. - Что вы имели в виду?
- Только то, что сказал, сэр. Я только... - тут до него дошел смысл
слов капитана. - Господи, сэр. Мистер Картер? Вы думаете я сошел с ума?
- Никто не думает, что ты сошел с ума, - успокоил его Макилрой. Наш
стармех всегда считал, что Вильсон в плане умственном должен выступать в
наилегчайшем весе, но сейчас было видно, что его мнение понемногу меня-
ется. - Команда, Томми. Какие у тебя доводы, чтобы подозревать команду?
- Мотивы, возможности и метод исключения, - не задумываясь, ответил
Вильсон. - Мы, кажется, более или менее исключили всех пассажиров. У
всех алиби. А мотивы. Какие обычно бывают мотивы?
- Месть, ревность, нажива, - назвал Макилрой. - Обычно эти три.
- Так, значит. Возьмем месть и ревность. Мыслимо ли, чтобы кто-нибудь
из пассажиров мог затаить на Броунелла, Бенсона и Декстера такую злость,
чтобы прикончить всех троих? Смешно. Нажива? Да на что этой банде разжи-
ревших денежных мешков какая-то мелочь? - он медленно обвел нас взгля-
дом. - А для любого офицера или матроса "Кампари" может и не мелочь. Для
меня, например.
- Возможность, Томми, - тактично подсказал ему Макилрой. - Возмож-
ность, ты сказал.
- Мне не хотелось бы в этом разбираться, - объяснил Вильсон, - но ме-
хаников и палубную команду можно сразу отбросить. Механики, за исключе-
нием офицеров во время трапез, никогда не появляются ни на пассажирской,
ни на шлюпочной палубе. Людей боцмана пускают туда только во время ут-
ренней вахты драить палубу. Но, - он снова, еще медленнее осмотрел нас
всех, - каждый офицер, радист, оператор радара, кок, подручный на кухне,
стюард имеет полное право в любое время находиться поблизости от радио-
рубки. Никому и в голову не придет к нему придраться. И не только это...
Раздался стук в дверь, и вошел помощник старшего стюарда Уайт. Выгля-
дел он крайне несчастным, а когда увидел, в каком составе ему подготов-
лена встреча, совсем посмурнел.
- Проходите и садитесь, - распорядился Буллен. Он дождался, пока Уайт
выполнит указание, и продолжал: - Где вы были сегодня утром от восьми до
полдевятого, Уайт?
- Сегодня утром от восьми до полдевятого, - Уайт весь ощетинился, - я
был на дежурстве, сэр. Естественно. Я...
- Успокойтесь, - устало попросил Буллен. - Никто вас ни в чем не об-
виняет. - И более дружелюбно: - У нас очень плохие новости, Уайт. Вас
прямо они не касаются, так что не становитесь сразу на дыбы. Вам лучше
послушать.
Буллен рассказал ему, ничего не утаивая, о трех убийствах, и в ре-
зультате все мы немедленно убедились, что Уайта можно смело вычеркнуть
из списка подозреваемых. Он мог, конечно, быть хорошим актером, но ника-
кой самый гениальный актер не умеет на глазах публики так изменить цвет
лица, как это сделал Уайт. Только что горевшие румянцем, щеки его вдруг
стали пепельно-серыми. Он выглядел так плохо, так часто и прерывисто ды-
шал, что я поспешил подняться и подать ему стакан воды. Он осушил его в
два глотка.
- Сожалею, что мне пришлось вас расстроить, Уайт, - продолжал Буллен.
- Но вам нужно было знать. Теперь скажите, пожалуйста, от восьми до
восьми тридцати сколько пассажиров завтракало в каютах?
