мог. Верил я в версию Макилроя или нет, но вел себя так, будто верил.
Хотя горизонт оставался чистым, совершенно, неправдоподобно даже чистым,
поскольку мы шли по весьма оживленной морской дороге. Динамик прямой
связи с радарной рубкой упрямо молчал. У нас был экран радара и на мос-
тике, но редко кто на него смотрел. Уолтерс, вахтенный оператор, мог
расшифровать всплеск на экране прежде, чем любой из нас вообще бы его
заметил.
После получасового безостановочного, сосредоточенного хождения по
мостику, Буллен собрался отчалить. На самом верху трапа он заколебался,
повернулся, подозвал меня рукой и отошел к краю правого крыла мостика. Я
последовал за ним.
- Все думал о Декстере, - тихо сказал он. Какой будет эффект, если я
объявлю, что Декстер убит? Я уже бросил волноваться за пассажиров, меня
сейчас заботит жизнь всех на борту.
- Никакого, - ответил я. - Никакого, кроме всеобщей паники.
- Вы не думаете, что злодеи, затеявшие это дело, могли бы его в таком
случае отложить? В чем бы оно ни заключалось.
- Совершенно уверен, что нет. Поскольку до сих пор про Декстера ниче-
го не говорится, не предпринималось попытки как-то объяснить его отсутс-
твие, они наверняка знают: нам известно, что он убит. Им чертовски хоро-
шо известно, что вахтенный офицер не может просто так, за здорово жи-
вешь, исчезнуть с мостика. Мы только вслух подтвердим им то, что они
знают и без этого. Эту шайку такой ерундой не испугаешь. Профессионалы
так грязно могут работать, только если ставка дико высокая.
- Именно так я и сам думал, Джонни, - грустно сказал он. - Именно так
я думал и сам, - он повернулся и начал спускаться, а на меня внезапно
сошло прозрение, как будет выглядеть со спины Буллен глубоким стариком.
На мостике я оставался до двух часов, много позже обычного времени
смены вахты, но ведь именно я лишил Джеймисона, который должен был зас-
тупать, большей части утреннего отдыха. Из камбуза принесли поднос.
Впервые в жизни я, не попробовав, отослал обратно подношение Энрике.
Принимая вахту, Джеймисон, помимо стандартных замечаний о курсе и ско-
рости, не проронил ни слова. Судя по выражению его перекошенного, упря-
мого лица, можно было подумать, что он тащит на плечах грот-мачту "Кам-
пари". Буллен с ним говорил, возможно, уже успел поговорить со всеми
офицерами. Теперь все они, естественно, расстроены до чертиков и пугли-
вы, как пара старых дев поблизости от мужского монастыря. Чего еще он
мог добиться своей беседой?
Я пошел в каюту, закрыл дверь, сбросил рубашку, ботинки и растянулся
на койке - четырехтумбовые лежбища для экипажа предусмотрены не были.
Вентилятор кондиционера приладил так, чтобы он гнал холодную струю мне
прямо в лицо. Затылок ныл, и ныл препротивно. Поправил под ним подушку,
надеясь ослабить боль. Он ныл по-прежнему. Плюнул на него и попробовал
подумать. Кому-то ведь надо было думать, а я видел, что Буллен не в том
состоянии, чтобы мыслить. Я, собственно, тоже был не в том состоянии, но
тем не менее мыслил и готов был поспорить на последний пенс, что враг -
а к этому времени иначе о нем не мог думать - знал наш курс, цель и вре-
мя прихода не хуже нас самих. Я также знал, что они не могут нам позво-
лить прийти вечером в Нассау. По крайней мере, пока не завершат того,
что задумали. Что бы это ни было. Комуто думать надо. Со временем было
совсем туго.
К трем часам я ни к чему не пришел. Возился с этой проблемой, как
терьер возится со старым шлепанцем. Рассмотрел ее со всех мыслимых уг-
лов, выдвинул дюжину различных решений, одно невероятнее другого, изоб-
личил дюжину убийц, одного немыслимей другого. Размышления завели в ту-
пик. Я потихоньку сел, памятуя о негнущейся шее, достал из буфета бутыл-
ку виски, плеснул в стакан, разбавил водой, опрокинул, и решив, что на-
рушать так нарушать, налил еще. Эту дозу поставил на столик у койки и
снова лег.
Виски сделало свое дело - никогда я не устану повторять, что в ка-
честве смазки для заржавевших мозгов нет ничего, равного виски. После
пятиминутного лежания на спине и бессмысленного глазения в потолок до
меня вдруг дошло. Дошло внезапно, зримо, как озарение, и я ни на секунду
не усомнился, что прав. Приемник! Приемник, который перехватил радиог-
рамму. Не было никакого приемника! Господи, да только слепец вроде меня
мог не допереть до этого. Не было, конечно, никакого приемника. Было
нечто совсем иное. Я рывком сел в кровати, чувствуя себя Архимедом, выс-
какивающим из ванны, и взвизгнул от боли, будто раскаленным клинком
пронзившей мне шею.
- Вы часто подвержены таким судорогам или это вообще ваше обычное
времяпрепровождение в одиночестве? - полюбопытствовал заботливый голос
со стороны двери. У входа, в белом шелковом платье с квадратным вырезом,
стояла Сьюзен Бересфорд. Ироническое выражение ее лица не скрывало тре-
воги. Так глубоко я ушел в себя, что даже и не заметил, как отворилась
дверь.
- Мисс Бересфорд, - правой рукой я потер шею. - Что вы здесь делаете?
Вы знаете, что пассажирам запрещено заходить в каюты офицеров.
- Нельзя? А мне казалось, что мой отец неоднократно тут болтал с вами
во время прошлых поездок.
- В отличие от вас отец ваш не молод, не принадлежит к женскому полу
и состоит в браке.
- Фи, - она шагнула в каюту и захлопнула за собой дверь. Улыбка сразу
же исчезла с ее лица. - Может, хоть вы со мной поговорите, мистер Кар-
тер?
- С величайшим удовольствием, - галантно ответствовал я. - Только не
здесь и... - Я на ходу передумал. Повисло тягостное молчание.
- Видите ли, вы единственный человек, с кем я могу поговорить.
- Да? - я находился в каюте наедине с красивой девушкой, которая жаж-
дала говорить со мной, а я ее даже не слушал. Я проигрывал в уме один
вариант. В частности, в нем участвовала и Сьюзен Бересфорд, но лишь эпи-
зодически.
- Да снизойдите же вы, наконец, - рассердилась она.
- Слушаюсь, - покорно согласился я. - Снизошел.
- До кого, интересно?
- До вас, - я потянулся к стакану. - Ваше здоровье!
- Мне казалось, вам запрещено спиртное на службе?
- Правильно казалось. Что вам нужно?
- Мне нужно знать, почему со мной никто не хочет говорить, - я попы-
тался было встрять, но она остановила меня рукой. - Оставьте, пожалуйс-
та, ваш юмор, мне так тревожно. Ведь правда, случилось что-то ужасное?
Вы сами знаете, что я больше разговариваю с офицерами, чем с другими
пассажирами, - я не воспользовался возможностью отпустить шпильку по
этому поводу, - а теперь никто со мной не хочет разговаривать. Папа го-
ворит, что я это придумываю. Да нет же, знаю, что нет. Не хотят они го-
ворить. И совсем не из-за меня. Знаю. Они все чем-то до смерти напуганы,
ходят с суровыми лицами, ни на кого не глядят, только друг с другом пе-
реглядываются. Ведь что-то случилось? Что-то ужасное? А четвертый помощ-
ник Декстер тоже пропал?
- Что могло случиться, мисс Бересфорд?
- Ну, пожалуйста, - жалко, что некому было зафиксировать, как Сьюзен
Бересфорд меня умоляла. Она пересекла каюту - при тех размерах помеще-
ния, которые старый Декстер счел подходящими для старших помощников на
своих кораблях, для этого достаточно было всего пары шагов - и встала
рядом со мной. - Скажите мне правду. За двадцать четыре часа мы лишились
трех человек - не уверяйте меня, что это совпадение. А все офицеры выг-
лядят так, будто им уже подписан смертный приговор.
- Вам не кажется странным, что вы единственная заметили что-то нео-
бычное? А как насчет остальных пассажиров?
- Остальные пассажиры! - судя по тону, остальных пассажиров она не
очень-то жаловала. - Да как они что-то могут заметить, когда женщины все
либо почивают в своих постелях, либо сидят кто у парикмахера, кто у мас-
сажистки, а мужчины собрались кружком в телеграфном салоне, как плакаль-
щики на похоронах, потому что, видите ли, сломались их любимые биржевые
телетайпы. И никто не задумается. Почему сломались телетайпы? Почему
"Кампари" идет так быстро? Я только что была на корме и слушала машину.
Наверняка могу сказать, что мы никогда еще так быстро не шли.
Она упустила немногое, в этом следовало признаться. Я спросил:
- А почему вы явились ко мне?
- Папа посоветовал, - она заколебалась, губы ее тронула улыбка. - Он
сказал, что я слишком много выдумываю, а для человека, который страдает
галлюцинациями и чрезмерно развитым воображением, он не может предложить
ничего лучшего, чем посетить старшего помощника Картера, который ни о
том, ни о другом и не слыхивал.
- Ваш отец ошибся.
- Ошибся? У вас что, тоже бывают галлюцинации?
- Насчет того, что вы выдумываете. Вы ничего не выдумываете, - я
расправился с виски и встал. - Случилось что-то, мисс Бересфорд, серьез-
ное притом.
Она внимательно посмотрела мне в глаза и спокойно попросила:
- Вы расскажете мне, что именно? Пожалуйста! - от обычной холодной
ироничности ни в голосе, ни на лице не осталось и следа. Это была совсем
новая Сьюзен Бересфорд, не та, которую я знал. Надо признаться, эта нра-
вилась мне значительно больше. Впервые меня осенило, что, может быть,
это и есть настоящая Сьюзен Бересфорд. Если на тебе вывешена табличка с
ценой в незнамо сколько миллионов долларов, а ты идешь по лесу, кишащему
волками, которые все норовят оторвать кусок пожирнее, да заполучить та-
лон на пожизненную кормежку, тут волей-неволей приходится изобретать ка-
кую-нибудь защиту. Я вынужден был согласиться, что редко покидавшая ее
презрительно-холодная ироничность была неплохой красной тряпкой от вол-
ков.
- Расскажите мне, пожалуйста! - повторила она. Она стояла совсем
вплотную ко мне, ее зеленые глаза опять начали свои колдовские фокусы, а
я опять сразу забыл, как дышать. - Думаю, мне можно доверять, мистер
Картер.
- Да, - я отвел взгляд, это отняло у меня весь остаток воли, но
взгляд отвел и постепенно сумел наладить дыхание. Вдох-выдох, вы-
дох-вдох, ничего трудного, когда разделаешься с наваждением. - Я тоже
думаю, вам можно доверять, мисс Бересфорд. Я расскажу вам. Но не сейчас.
Если бы вы знали почему, вы бы не стали дальше настаивать. На палубе
кто-нибудь из пассажиров солнечные ванны принимает?
- Что? - от неожиданного поворота темы она захлопала ресницами, но
быстро опомнилась и показала рукой на море. - Какие ванны?
Я посмотрел и увидел, что она имела в виду. Солнце скрылось за набе-
жавшими с востока темными, тяжелыми тучами. Волнение не усилилось, но
мне показалось, что резко похолодало. Погода совсем не нравилась. Легко
было понять, почему на палубе не было пассажиров. Это осложняло дело. Но
у меня был наготове другой вариант.
- Я понял вас. Обещаю вам рассказать все, что вы захотите узнать, се-
годня же вечером, - срок был назначен предельно растяжимый, - если вы, в
свою очередь, обещаете никому не рассказывать о моем признании и кое-что
для меня сделаете.
- Что?
- Сегодня ваш отец устраивает в гостиной коктейль в честь дня рожде-
ния вашей матери. Сбор назначен на семь сорок пять. Уговорите его пере-
нести начало на семь тридцать. Мне нужно чуть больше времени до ужина -
не спрашивайте пока, зачем. Придумайте любую причину, только не впуты-
вайте меня. И попросите отца пригласить на коктейль старого мистера Сер-
дана. Пусть он приезжает на каталке и со своими сиделками. Вытащите его
на вечеринку. У вашего отца огромная сила убеждения, а вы-то уж можете
его убедить сделать все, что захотите. Скажите ему, что жалеете бедного
старичка, который все время остается не при деле. Скажите ему что угод-
но, только пусть Сердан явится на коктейль. Вы даже не представляете се-
бе, как это важно.
Она посмотрела на меня в раздумье. У нее были действительно необычай-
