ка, сигнальный мостик и все каюты офицеров и кадетов. Это все можно было
смело отбросить. Столовая, камбуз, кладовая провизии, офицерская ка-
ют-компания, телеграфный салон и прямо рядом с ним другой салон, прохо-
дивший под названием гостиная. Для жен и дочерей миллионеров, не разде-
лявших жгучего интереса своих мужей и отцов к выпивке в компании бирже-
вого телетайпа, он предоставлял возможность выбора. На эти помещения я
потратил сорок минут. Все они были в это время безлюдны. Транзисторный
приемник размером меньше спичечной коробки я еще мог, пожалуй, пропус-
тить, но ничего большего.
Оставались, таким образом, лишь пассажирские каюты, и первые среди
них на подозрении - каюты палубы "А". Каюты палубы "Б", следующей по хо-
ду вниз, также находились в пределах достижимости, но когда я мысленным
взором окинул шарашку колченогих старых развалин, населявших эти каюты,
среди них мне не удалось найти достойного кандидата, способного выйти из
десяти секунд на предложенной дистанции. А в том, что убийца не женщина,
я не сомневался. Тот, кто убил Броунелла, одновременно не только прикон-
чил Бенсона, но и задевал его куда-то, а в нем было ни много ни мало сто
восемьдесят фунтов.
Итак, палубы "А" и "Б". И ту, и другую нужно было завтрашним утром
протряхнуть сквозь мелкое сито. Я молил бога, чтобы хорошая погода с ут-
ра выманила пассажиров на верхнюю палубу и дала возможность стюардам
вместе с оправлением кроватей и уборкой кают провести тщательный обыск.
Таможня Ямайки, правда, один уже провела, но тогда искали механизм дли-
ной свыше шести футов, а не радиоприемник, который в наш век миниатюри-
зации легко мог быть спрятан в любой из шкатулок с драгоценностями, сос-
тавлявших непременную часть багажа каждой миллионерской супруги.
Мы шли теперь уже почти прямо на норд-ост, под тем же густо-синим,
усеянным крупными звездами небом. "Кампари" слегка раскачивался с борта
на борт, когда под его килем лениво пробегали пологие валы мертвой зыби.
Перемену курса на восемьдесят градусов мы растянули почти на полчаса,
так, чтобы никакой случайный пассажир-полуночник не смог узреть отклоне-
ние корабля от фосфоресцирующего на поверхности моря следа винта. Разу-
меется, все эти предосторожности летели псу под хвост, имей любой из на-
ших пассажиров хотя бы смутное представление об ориентировании по звез-
дам или, на худой конец, способность отыскать на небе Полярную звезду.
Я не спеша прогуливался по шлюпочной палубе, когда неожиданно заметил
приближавшегося капитана Буллена. Он поманил меня рукой в укромный тем-
ный уголок подле одной из шлюпок.
- Я так и думал, что найду вас где-нибудь неподалеку, - вполголоса
сказал он, сунул руку во внутренний карман кителя и вложил мне в ладонь
нечто холодное и твердое. - Надеюсь, вы умеете обращаться с подобными
игрушками.
Вороненая поверхность металла тускло отражала трепетный свет звезд.
Автоматический пистолет, один из трех кольтов, лежавших на цепи под зам-
ком в сейфе в капитанской каюте. Наконец-то капитан Буллен осознал серь-
езность положения.
- Умею, сэр.
- Отлично. Засуньте его себе за пояс или куда там еще эту пакость за-
совывают. Никогда не думал, что его так дьявольски трудно на себе спря-
тать. Вот запасная обойма. Бог даст, не придется нам их пускать в дело,
- у капитана, следовательно, тоже имелась аналогичная штука.
- Третий пистолет, сэр?
- Не знаю, - он заколебался. - Я думал, Вильсону.
- Он славный парень. Но отдайте лучше боцману.
- Боцману? - голос Буллена зазвенел, но вовремя вспомнив о необходи-
мости конспирации, капитан снова перешел на шепот. - Вы знаете устав,
мистер. Это оружие можно использовать только в случае войны, пиратского
нападения или мятежа. И передавать его можно только лицам в чине офице-
ра.
- Устав мне дорог, сэр, но собственная шея дороже. Вам известен пос-
лужной список. Макдональда. Самый молодой старшина за всю историю ком-
мандос, список наград на листе не умещается. Отдайте его МакдональДУ,
сэр.
- Посмотрим, - проворчал он. - Посмотрим. Я только что был в плотниц-
кой кладовой. С доктором Марстоном. Впервые видел этого старого жулика
потрясенным до глубины души. Он согласен с вами, считает, что вне всяко-
го сомнения Броунелл убит. Слушая его оправдания, можно подумать, что он
уже сидит в камере "Олд Бейли". Но мне кажется, Макилрой прав. Симптомы
практически одни и те же.
- Так-то оно так, - с сомнением сказал я. - Но будем надеяться, все
будет в порядке.
- Что вы имеете в виду?
- Вы знаете старого доктора Марстона так же хорошо, как и я, сэр.
У него в жизни две страсти: ямайский ром и вечное желание показать,
что он всегда в курсе всего, что ни происходит. Опасная комбинация. По-
мимо Макилроя, Каммингса, вас и меня, единственный человек, кто знает,
что Броунелл умер неестественной смертью, это боцман, а он никогда не
проболтается. Доктор Марстон - совсем другое дело.
- Пусть вас это не волнует, мой мальчик, - несколько самодовольно ус-
покоил меня Буллен. - Я предупредил нашего уважаемого доктора, что если
он хотя бы возьмется за стакан с ромом до нашего прихода в Нассау, то
через неделю уже будет списан на берег, и никакой лорд Декстер ему не
поможет.
Я попытался представить себе, как кто-то говорит нашему почтенному
аристократу-доктору нечто подобное, но рассудок мой не отважился на та-
кое кощунство. Но старик Буллен был назначен коммодором компании не за
здорово живешь. Я был уверен, что он сделал все в точности так, как зая-
вил.
- Он не снимал с Броунелла одежду? - поинтересовался я. - Рубашку, в
частности?
Коммандос - диверсионно-десантные отряды специального назначения.
- Нет. А какое это имеет значение?
- Это всего лишь предположение. Просто тот, кто душил Броунелла, дол-
жен был упираться пальцами ему в шею сзади. Мне кажется, сейчас полиция
может снимать отпечатки пальцев даже с некоторых сортов ткани. Во всяком
случае, им не составит никакого труда снять отпечатки с белоснежного
накрахмаленного воротничка сорочки Броунелла.
- Нельзя сказать, что вы многое упускаете, - заметил Буллен задумчи-
во. - Разве что только, вероятно, упустили свое призвание, когда выбира-
ли профессию. Еще что-нибудь?
- Да. Насчет погребения в море завтра на рассвете. Последовала дли-
тельная пауза, затем усталым тоном человека, слишком долго сдерживающего
себя и начинающего уже терять терпение, он осведомился:
- Какое еще, к черту, погребение на рассвете? Тело Броунелла - это
единственное, что мы сможем предъявить полиции в Нассау.
- Погребение, сэр, - повторил я. - Но не на рассвете. Скажем, около
восьми утра, когда некоторые пассажиры уже поднимутся для утреннего мо-
циона. Вот что я имею в виду, сэр.
Он достаточно спокойно выслушал меня, размышляя. Когда я закончил,
Буллен медленно кивнул головой раз, другой, третий, повернулся и, не
сказав ни слова, ушел. Я шагнул на освещенный пятачок между двумя шлюп-
ками и взглянул на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Макдональду
обещал, что сменю его в двенадцать. Я подошел к поручню и встал, опер-
шись на него руками, пяля глаза на неторопливо набегающие на борт мерца-
ющие валы и тщетно пытаясь раскинуть мозгами, что же все-таки стоит за
событиями этого вечера.
Когда очнулся, было двадцать минут первого. Не хочу этим сказать, что
отдавал себе отчет, который теперь час, как только проснулся. Я вообще
ни в чем не отдавал себе ясного отчета. Да и трудно отдавать, когда го-
лова зажата в гигантских тисках, а глаза ослепли. Невозможно отдавать
отчет в чем-то ином, кроме этих тисков и слепоты. Слепота. Мои глаза.
Глаз мне было жалко. Поднял руку и после недолгих поисков их нащупал.
Они были покрыты какой-то коркой, а когда я содрал эту корку, под ней
оказалось что-то липкое. Кровь. Мои глаза заливала кровь, она слепляла
веки и делала меня незрячим. По крайней мере, я надеялся, что незрячим
меня делает именно кровь.
Тыльной стороной ладони стер с глаз еще немного крови и прозрел. Не
совсем, правда. Вернее, даже совсем не так, как видел обычно. Звезды ка-
зались уже не теми сверкающими проколами в темном пологе неба, а каки-
ми-то бледными дрожащими пятнышками, как сквозь затянутое морозом окно.
Протянул дрожащую руку, пытаясь дотронуться до этого окна, но оно вдруг
растворилось и исчезло, а рука моя уперлась во что-то холодное и метал-
лическое. Потратив усилие, растянул пошире веки и увидел, что передо
мной действительно нет никакого стекла, а рукой я трогаю нижнюю перекла-
дину поручней корабля.
Теперь я видел лучше, по крайней мере, лучше, чем попавший на яркий
свет крот. Я лежал в нескольких дюймах от шлюпбалки. Что интересно, черт
побери, собирался я делать, лежа головой в шпигате, в нескольких дюймах
от шлюпбалки? Подтянув руки, резким рывком перевел свое тело в полусидя-
чее положение. Локти по-прежнему опирались о палубу. Серьезная ошибка,
весьма серьезная ошибка, поскольку мгновенно острая, парализующая боль
огнем прошла от головы по шее и плечам и вновь повергла меня на палубу.
Стальная палуба звоном отметила соприкосновение с моей головой, но я
вряд ли даже простонал по этому поводу.
Медленно, бесконечно медленно сознание возвращалось ко мне. Сознание
своего рода. Я чувствовал себя примерно так, как скованный по рукам и
ногам человек, всплывающий со дна бассейна с черной липкой патокой. До
меня с трудом дошло: что-то касается моего лица, моих глаз, моего рта.
Что-то холодное, влажное и сладкое. Вода. Кто-то тер мне лицо мокрой
губкой, стараясь осторожно стереть кровь с глаз. Собрался было повернуть
голову и посмотреть, кто это, но смутно припомнил, что случилось в пос-
ледний раз, когда двигал головой. Вместо этого поднял правую руку и дот-
ронулся до чьего-то запястья.
- Спокойней, сэр, спокойней, и все будет в порядке, - у человека с
губкой рука должна была быть крайне длинной - он находился от меня как
минимум в двух милях, но голос тем не менее я узнал. Арчи Макдональд. -
Не пытайтесь шевелиться. Подождите чуть-чуть. Все будет в порядке, сэр.
- Арчи? - мы как парочка ангелов бестелесных, подумал я. Мой голос,
так же как и его, доносился с расстояния в две мили. Я надеялся только,
что мои две мили были в том же направлении, что и его. - Это ты, Арчи? -
я в этом ни капельки не сомневался, просто хотелось услышать от него ус-
покоительное подтверждение.
- Это я, сэр. Я все сделаю, - это был на самом деле боцман. Последнюю
фразу за время нашего знакомства я слышал от него не менее пяти тысяч
раз. - Лежите только спокойно.
Делать что-либо иное у меня стремления не было. Разве что в преклон-
ных годах смогу забыть свою последнюю попытку двинуться. Если, конечно,
до таких лет доживу, а вероятность этого представлялась мне сейчас ми-
зерной.
- Шея, Арчи, - мой голос приблизился на несколько сотен ярдов. - Мне
кажется, она сломана.
- Да, уверен, что вы чувствуете именно так, сэр. Но я думаю, может
быть, все не так уж плохо. Увидим.
Не знаю, сколько времени я так лежал, минуты две-три, наверно, пока
боцман смывал мне кровь с глаз. Понемногу звезды стали обретать какое-то
подобие четкости. Затем он продел мне руку под плечи и начал дюйм за
дюймом приподнимать меня в сидячее положение.
Я ждал, что вот-вот снова боль повторится, но бог миловал. На этот
раз ощущение было иное: в считанные секунды "Кампари" успел несколько
раз повернуться на триста шестьдесят градусов, после чего лег на прежний
курс. 047 - вспомнилось мне. И на этот раз сознания я не потерял.
- Который час, Арчи? - достаточно глупый вопрос, но мне следует сде-
лать скидку на плачевное состояние. А голос мой, чему я был несказанно
рад, раздался уже откуда-то совсем неподалеку.
