несчастью, наследником лорду Декстеру, президенту и председателю совета
директоров "Голубой почты". Лорд Декстер, унаследовавший в пятнадцать
лет около десяти миллионов и в дальнейшем искренне считавший свое возвы-
шение результатом исключительного трудолюбия, взлелеял странную идею
заставить собственного сына начать карьеру с самого низа и услал его лет
пять тому назад на флот кадетом. Декстер был далеко не в восторге от
этого мероприятия; все на корабле, начиная с Буллена, были так же не в
восторге ни от мероприятия, ни от Декстера, но поделать в данной ситуа-
ции ничего было нельзя.
- Здравствуйте сэр, - я пожал протянутую руку Каррераса и внимательно
посмотрел на него. Спокойные темные глаза, любезная улыбка не могли
скрыть того факта, что морщин у него с двух футов было заметно гораздо
больше, нежели с пятидесяти. С другой стороны, они не могли скрыть и то-
го, что впечатление властности и уверенности при близком рассмотрении
только усиливалось, и я выбросил из головы мысль, что это впечатление
может создавать напыщенная глупость. Это было настоящее, и все тут.
- Мистер Картер? Рад познакомиться, - пожатие было твердым, а поклон
- больше, чем небрежным кивком. Отличный английский выдавал выпускника
одного из старейших университетов Новой Англии. - Меня интересует пог-
рузка этих ящиков, если вы, конечно, позволите.
- Конечно, сеньор Каррерас, - неотесанный англосакс Картер не искушен
был в латиноамериканской учтивости. Я махнул рукой в сторону люка. - Ес-
ли вы будете любезны встать у борта, вот тут, справа от люка.
- Я знаю, где находится борт, - улыбнулся он. - Мне приходилось ко-
мандовать собственными кораблями. К сожалению, этот род деятельности
оказался мне неинтересен, - он стал наблюдать, как Макдональд закрепляет
стропы, а я повернулся к Декстеру, не проявлявшему ни малейшего желания
сдвинуться с места. Он никогда не торопился что-нибудь сделать. Это был
ужасно толстокожий субъект.
- Чем вы в настоящее время занимаетесь, четвертый? - осведомился я.
- Помогаю мистеру Каммингсу.
Это означало, что он ничем не занят. Каммингс, начальник хозяйствен-
ной службы корабля, был на редкость знающим офицером, никогда не нуждав-
шимся в чьей-либо помощи. У него был только один недостаток, воспитанный
долгими годами обслуживания пассажиров. Он был слишком вежлив. Особенно
по отношению к Декстеру. Я распорядился:
- Возьмите карты, что мы получили в Кингстоне. В них давно пора внес-
ти коррекцию, не так ли? - предложение это таило весьма реальную опас-
ность, что через пару дней мы выйдем прямиком на рифы Багамских остро-
вов.
- Но мистер Каммингс ждет.
- Карты, Декстер.
Он чуть не съел меня взглядом. Лицо его постепенно мрачнело, затем он
четко сделал поворот кругом и зашагал. Я отпустил его на три шага и нег-
ромко сказал:
- Декстер!
Он остановился и не торопясь обернулся.
- Карты, Декстер, - повторил я. Не меньше пяти секунд он простоял
застыв, пытаясь меня переглядеть, но вынужден был опустить глаза.
- Есть, сэр. - Слово "сэр" было произнесено с такой интонацией, что в
его чувствах по отношению ко мне сомневаться не приходилось. Он снова
повернулся и строевым шагом двинулся дальше. Шея сзади стала пунцовой.
Мне было наплевать. К тому времени, пока он доберется до кресла папаши,
меня на службе уже не будет. Проводив его взглядом, я повернулся к Кар-
рерасу, смотревшему на меня внимательно и оценивающе. Старший помощник
Картер был положен на одну чашу весов, а другая понемногу нагружалась
гирями. То ли я прервал этот процесс на середине, то ли сведения пред-
назначались исключительно для личной информации, но результат мне сооб-
щен не был. Каррерас не спеша повернулся и направился по правому борту к
трюму номер четыре. Я впервые заметил узенькую ленточку черного шелка на
левом лацкане его серого костюма. Она не слишком гармонировала с белой
розой, которую он носил в петлице, но, возможно, это странное сочетание
являлось в их стране символом траура.
Похоже, что так оно и было, потому что, пока ящики поднимались на
борт, он застыл, вытянув руки по швам. Когда третий ящик уже качался над
поручнем, он небрежным жестом снял шляпу, как будто чтобы насладиться
неожиданно налетевшим с севера, из открытого моря, легким прохладным
бризом, и, держа шляпу в левой руке, под ее прикрытием украдкой перек-
рестился правой. И вдруг, при всей дикой жаре, меня бросило в озноб, как
будто мороз прошел по коже. Не знаю уж почему - ведь с моего места я не
видел люка трюма номер четыре, который при изрядной доле воображения мог
показаться разверстой пастью могилы. У меня одна из бабушек шотландка.
То ли я просто псих, то ли обладаю даром провидения, или как у них там в
горах это называется. А всего вероятнее, я просто слишком плотно пообе-
дал.
То, что так встревожило меня, на Каррераса ни малейшего влияния не
оказало. Он снова надел шляпу, когда последний из ящиков мягко коснулся
дна трюма, посмотрев на него несколько секунд. Проходя мимо меня, при-
поднял шляпу и улыбнулся ясной, безмятежной улыбкой. Я не нашел ничего
лучшего, как улыбнуться в ответ.
Спустя пять минут ископаемый грузовик, два "паккарда" и джип трону-
лись с места. Макдональд закреплял баттенсы на люке трюма номер четыре.
В пять часов пополудни, за час до крайнего срока, на самом гребне прили-
ва теплоход "Кампари" медленно прошел над отмелью у входа в гавань и
взял курс норд-вест, носом в заходящее солнце, унося с собой контейнеры
с оборудованием и покойниками, кипящего от злости капитана, недовольную
команду и вдрызг разобиженных пассажиров. В этот изумительный июньский
вечер корабль никак нельзя было назвать счастливым.
2. Вторник. 20.00-21.30.
К восьми часам вечера контейнеры с машинами и гробами остались, по
всей вероятности, в том же состоянии, что и в пять часов, но среди живо-
го груза было заметно явное изменение к лучшему, от глубокого и всеобще-
го недовольства к состоянию, близкому к удовлетворенности жизнью.
Для того, естественно, были причины. Капитана Булле на радовало то,
что вышли, наконец, из гнусного, иначе он его и не именовал, порта Кар-
раччо, то, что он снова на мостике, что придумал отличную причину пос-
лать вниз меня, а самому к обеду не спускаться и избежать пытки общения
с пассажирами. Что касается команды, она утешалась подарком в виде часов
сверхурочной работы, щедро записанных на ее счет капитаном Булленом в
двукратном количестве по сравнению с действительной отработкой за пос-
ледние три дня, частично - из чувства справедливости, частично - чтобы
хоть как-то отомстить главной конторе за нанесенные ему оскорбления.
Офицеры и пассажиры "Кампари" просто следовали одному из законов приро-
ды, который гласил: невозможно долго оставаться несчастным на борту теп-
лохода "Кампари".
Как корабль, не ходивший по определенному маршруту, имевший лишь
весьма немногочисленные пассажирские каюты и вместительные, редко пусто-
вавшие трюмы, теплоход "Кампари" следовало отнести к классу трамповых
судов. Таким он и числился в реестрах "Голубой почты" и в рекламных
проспектах. Но, как указывали эти же проспекты с должной сдержанностью,
единственно уместной в отношении высокопоставленной клиентуры, для кото-
рой они собственно и издавались, теплоход "Кампари" был не обычным трам-
повым кораблем. На самом деле, он ни в каком смысле не был обычным ко-
раблем. Это был, говоря скромными, незатейливыми и далекими от претенци-
озности словами рекламного проспекта, "среднего размера грузопассажирс-
кий теплоход, предлагающий самые роскошные каюты и лучшую кухню из всех
кораблей, ныне плавающих по морям".
Сущий пустяк мешал большим пароходным компаниям, с "Кунард" во главе,
предъявить "Голубой почте" иск за это абсурдное заявление - за абсолют-
ное его несоответствие истине.
Выдумал все это президент "Голубой почты", лорд Декстер, в силу по-
зорного эгоизма державший свои мозги при себе и не передавший своему сы-
ну, нашему четвертому помощнику, и малой толики. Все конкуренты, алчным
стадом бросившиеся примазываться к великому изобретению, признавали, что
это - озарение гения. Лорд Декстер не спорил.
Началось все достаточно прозаично, еще в пятидесятые годы, на другом
корабле "Голубой почты" - пароходе "Бренди". По некой странной причуде,
объяснимой разве что с помощью психоанализа, лорд Декстер, сам отъявлен-
ный трезвенник, именовал свои корабли названиями различных вин и прочих
спиртных напитков. "Бренди" был одним из двух кораблей "Голубой почты"
на регулярной линии между Нью-Йорком и Британской Вест-Индией. Лорд
Декстер, наблюдая роскошные пассажирские лайнеры, курсировавшие между
Нью-Йорком и островами Карибского моря, и не найдя особой причины оста-
ваться в стороне от этого прибыльного, сулящего доллары рынка, оборудо-
вал на "Бренди" несколько кают и поместил рекламу в отдельных избранных
американских газетах и журналах, прозрачно намекнув, что он заинтересо-
ван лишь в сливках общества. В числе достоинств своего корабля привел
полное отсутствие на его борту оркестров, танцев, концертов, костюмиро-
ванных балов, плавательных бассейнов, лотерей, игр на палубе и званых
вечеров. Только гений мог догадаться обернуть достоинством отсутствие
стандартного набора увеселений, которого так или иначе не имел "Бренди".
В качестве компенсации предлагалась только романтика трампового корабля,
плывущего в никому не известном направлении. Это, кстати, не значило,
что у корабля не было определенного маршрута, просто капитан держал у
себя в голове названия портов захода и оглашал то или иное название
только перед тем, как бросить якорь. Второй приманкой был телеграфный
салон, который поддерживал непрерывную связь с биржами Нью-Йорка, Лондо-
на и Парижа.
Успех поначалу был фантастический. Говоря биржевым языком, акции шли
нарасхват. Лорду Декстеру это не понравилось. К нему на корабль попадало
слишком много не принадлежащих к сливкам общества, а только пробивающих
себе дорогу в их ряды с низких ступеней лестницы, сколачивающих свой
первый миллион честолюбцев. Настоящим сливкам такое соседство было не по
нутру. Лорд удвоил цены. Потом утроил их и сделал приятное открытие, что
в мире существует множество людей, готовых отдать практически все за то,
чтобы быть исключительными и из ряда вон выходящими, да так, чтобы все
знали, что они такие исключительные и из ряда вон выходящие. Лорд Декс-
тер распорядился приостановить постройку своего нового корабля "Кампари"
и велел спроектировать и оборудовать на нем дюжину кают, затмивших рос-
кошью все, существовавшие до тех пор. Затем послал готовый корабль в
Нью-Йорк в полной уверенности, что тот скоро окупит перерасход четверти
миллиона фунтов при его создании. Как обычно, расчеты оправдались.
Нашлись, конечно, подражатели, но с таким же успехом можно было восп-
роизвести Букингемский дворец, Большой Каньон или алмаз "Кохинор". Кон-
куренты остались далеко позади. Лорд Декстер нашел свой рецепт и придер-
живался его неукоснительно: комфорт, удобство, спокойствие, отличный
стол и приятное общество. Что касается комфорта, то неправдоподобную
роскошь кают надо было видеть, чтобы поверить, что такое возможно.
Удобство, по мнению большинства пассажиров мужского пола, нашло свое
идеальное воплощение в непосредственном соседстве в помещении телеграф-
ного салона биржевого телетайпа, печатающего последние биржевые сводки,
и бара, обладающего, наверное, самым исчерпывающим запасом спиртного в
мире. Спокойствие достигалось совершенной звукоизоляцией кают и машинно-
го отделения, творческим подражанием королевской яхте в том смысле, что
ни один приказ не отдавался в полный голос, а вся команда и стюарды не-
