как будто прибежал черт знает откуда, и я должен был признать, что был
неправ насчет окраски его физиономии. В полумраке палубы она казалась
серой, как старая газета.
- Радиорубка, сэр, - он, задыхаясь, произнес эти слова и схватил меня
за руку. Об этом в обычных обстоятельствах он и подумать-то не смел. -
Пойдемте быстрее, сэр. Пожалуйста.
Я и так уже бежал.
- Вы нашли его?
- Нет, сэр. Там мистер Броунелл. - Это был наш старший радист. - С
ним что-то случилось.
За десять секунд я домчался до радиорубки, проскочил мимо Сьюзен Бе-
ресфорд, бледным пятном видневшейся против двери, перепрыгнул через ко-
мингс и остановился.
Броунелл так вывернул реостат освещения, что лампа едва светилась.
Радисты во время ночных вахт имеют обыкновение сидеть в темноте. Сам он
склонился над столом, уронив голову на правую руку. Мне были видны толь-
ко его плечи, волосы и маленькая плешь, являвшаяся несчастьем его жизни.
Пальцы отведенной в сторону левой руки едва касались телефона прямой
связи с мостиком. Ключ передатчика монотонно пищал. Я чуть подвинул его
правую руку вперед, писк смолк. Попытался нащупать пульс в запястье вы-
тянутой левой руки. Потом сбоку шеи. Затем обернулся к Сьюзен Бересфорд,
по-прежнему стоявшей в дверях:
- У вас есть с собой зеркало? - Она молча кивнула, порылась в сумочке
и вручила мне пудреницу с зеркальцем в крышке. Я вкрутил реостат на пол-
ную яркость, повернул голову Броунелла, подержал зеркальце около рта и
ноздрей, поглядел на него и отдал обратно.
- С ним действительно что-то случилось, - сказал я уверенным голосом,
прозвучавшим странно в этой обстановке. - Он мертв. Или я думаю, что он
мертв. Рыжик, приведи сюда доктора Марстона, он обычно в это время в те-
леграфном салоне. Скажи капитану, если он там. Больше никому об этом ни
слова.
Рыжик исчез, а на его месте в дверях, рядом с Сьюзен Бересфорд, воз-
никла новая фигура. Каррерас. Он замер, занеся ногу над комингсом. - Бог
мой! Бенсон!
- Нет, Броунелл. Радист. Мне кажется, он мертв. - На Тот маловероят-
ный случай, что Буллен еще не спустился в салон, я снял трубку телефона
с надписью "Каюта капитана" и стал ждать ответа, рассматривая привалив-
шегося к столу мертвеца. Средних лет, жизнерадостный здоровяк, имевший
один безобидный бзик, который заключался в преувеличенном внимании к
собственной наружности и довел его однажды до покупки шиньона на свою
плешь - общественное мнение корабля вынудило его вскоре сбросить камуф-
ляж, Броунелл был на корабле одним из самых популярных и искренне люби-
мых офицеров. Был? Уже не будет. Я услышал щелчок снимающейся трубки.
- Капитан? Говорит Картер. Не могли бы вы зайти в радиорубку? Срочно,
пожалуйста.
- Бенсон?
- Броунелл. Мертв, сэр.
Пауза, затем щелчок. Я повесил трубку и потянулся к другому телефону,
который предназначался для связи с каютами радистов. У нас было три ра-
диста, и тот, который дежурил с полночи до четырех утра, обычно манкиро-
вал обедом в столовой, дабы насладиться им, лежа на койке. Голос отоз-
вался:
- Питере слушает.
- Старший помощник на проводе. Сожалею, что пришлось побеспокоить, но
вам надо срочно явиться в радиорубку.
- В чем дело?
- Узнаете на месте.
Верхний свет был явно слишком ярок для помещения, в котором находится
покойник. Я вывернул реостат, и на смену ослепительному белому сиянию
пришло спокойное желтое свечение. В дверном проеме возникла голова Рыжи-
ка. Он не казался уже таким бледным, хотя может быть просто к нему было
благосклонно мягкое освещение.
- Врач сейчас придет, сэр, - выпалил он, запыхавшись. - Только возь-
мет в лазарете свой чемоданчик.
- Спасибо. Сходи теперь и вызови боцмана. И не носись так, Рыжик, на-
дорвешься. Кончилась спешка. Он ушел.
- Что произошло? Что с ним случилось? - тихим голосом спросила Сьюзен
Бересфорд.
- Вам не следует здесь находиться, мисс.
- Что с ним случилось? - повторила она.
- Дело корабельного врача определить причину. На мой взгляд, смерть
настигла его внезапно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг или
что-нибудь в этом роде.
Она вздрогнула и ничего не ответила. Мне самому покойник был не в ди-
ковинку, и все же какие-то мелкие мурашки и у меня поползли с шеи вниз
по спине, и я ощутил нечто вроде озноба. Теплый ветерок всего за нес-
колько секунд отчего-то стал значительно прохладнее.
Появился доктор Марстон. Ни беготни, ни даже поспешности от него ожи-
дать не приходилось: это был неторопливый, размеренный человек с нето-
ропливой, размеренной походкой. Великолепная седая шевелюра, аккуратно
подстриженные седые усы, гладкое лицо без морщин, на удивление для его
почтенного возраста, спокойные, внимательные, ясные голубые глаза, заг-
лядывавшие вам прямо в душу. Каждому инстинктивно становилось ясно: вот
врач, которому можно всецело довериться. Очередное свидетельство того,
что инстинкты - вещь опасная, и лучше всего их всегда слушать... и пос-
тупать наоборот. Признаю, что уже первый взгляд на сего эскулапа прино-
сил пациенту облегчение - тут все хорошо. Хуже могло получиться дальше:
поддаться очарованию и вручить ему в руки свою жизнь. Смею заверить, что
шанс не получить ее обратно был весьма реален. Эти проникновенные глаза
не заглядывали под обложку "Ланцета", мимо них прошли все новинки меди-
цины, начиная с довоенных лет. Да и не нужно им это было. Их обладатель
и лорд Декстер вместе ходили в школу, воспитывались в закрытом интерна-
те, учились в университете. Покуда рука его держала стетоскоп, о работе
доктор Марстон мог не беспокоиться. Да и сказать по правде, когда дело
доходило до лечения состоятельных старух, страдающих ипохондрией, ему не
было равных на всех морях.
- Итак, Джон, - прогудел он. За исключением капитана Буллена, ко всем
офицерам корабля он обращался только по имени, как строгий классный нас-
тавник обращается к способному ученику, за которым тем не менее нужен
глаз да глаз. - В чем дело? Красавчик Броунелл захандрил?
- Боюсь, что дело хуже, доктор. Умер.
- Господи боже! Броунелл? Умер? Дай-ка мне посмотреть. Пожалуйста,
прибавь свету, Джон. - Он плюхнул на стол свой чемоданчик, выудил оттуда
стетоскоп, прослушал Броунелла и там, и тут, пощупал пульс и выпрямился
со вздохом. - В расцвете лет, Джон. И довольно давно уже. Здесь жарко,
но я бы сказал, что он скончался больше часа назад.
В дверях появился темный силуэт, который ввиду своих размеров мог
принадлежать только капитану Буллену. Капитан стоял молча, прислушива-
ясь.
- Сердечный приступ, доктор? - осмелился предположить я. В полной не-
компетентности его обвинить было нельзя, он просто устарел на четверть
века.
- Дай-ка мне посмотреть, дай-ка мне посмотреть, - повторил Марстон,
повернув голову Броунелла и разглядывая ее в упор. Он вынужден был смот-
реть в упор. На корабле каждый отлично знал, что при всей проникновен-
ности своих голубых глаз Марстон был близорук, как крот, а очки носить
отказывался. - Погляди-ка сюда. Язык, губы, глаза, цвет лица в первую
очередь. Тут нет сомнения, никакого сомнения нет. Кровоизлияние в мозг.
Крупное. В его-то годы. Сколько ему было, Джон?
- Сорок семь или восемь. Что-то в этом роде.
- Сорок семь. Всего сорок семь, - он покачал головой. - Все моложе и
моложе люди уходят. Вот к чему приводят эти постоянные стрессы.
- А эта откинутая рука, доктор, - спросил я, - она ведь тянулась к
телефону? Вы думаете...
- К сожалению, это лишь подтверждает мой диагноз. Почувствовал приб-
лижение этой пакости, пытался позвать на помощь, но все произошло слиш-
ком быстро. Бедный красавчик Броунелл! - он повернулся и заметил стояв-
шего в дверях Буллена. - А, вот и вы, капитан. Плохие дела, плохие дела.
- Плохие дела, - угрюмо согласился Буллен. - Мисс Бересфорд, вам
нельзя здесь находиться. Вы замерзли и дрожите. Сейчас же идите к себе в
каюту, - когда капитан Буллен говорил таким тоном, все бересфордовские
миллионы переставали что-нибудь значить. - Доктор Марстон позднее даст
вам снотворное.
- Возможно, мистер Каррерас будет так любезен, - начал я.
- Конечно, - Каррерас понял меня с полуслова. - Для меня большая
честь проводить юную леди до ее каюты, - он с легким поклоном предложил
ей руку. Она ухватилась за нее, не скрывая радости, и они удалились.
Спустя пять минут в радиорубке все было приведено в порядок. Питере
сел на место покойника, доктор Марстон вернулся к своим миллионершам,
светскую болтовню с которыми он регулярно перемежал принятием дозы забо-
ристого напитка, капитан отдал мне распоряжения, я сплавил их боцману, и
Броунелл, обернутый в холстину, перекочевал в кладовую плотника.
На несколько минут я задержался в радиорубке и, болтая с насмерть пе-
репуганным Питерсом, бегло просмотрел последние радиограммы. Все радиог-
раммы записывались в двух экземплярах, оригинал шел на мостик, копия
подшивалась в журнал.
Верхний листок не содержал ничего особо важного, просто предупрежде-
ние об ухудшении погоды к юго-востоку от Кубы: то ли намечался циклон,
то ли нет. Обычное дело, да и слишком далеко, чтобы нас тревожить. Я
поднял блокнот с бланками, лежавший около локтя Питерса.
- Можно я возьму это?
- Берите, - он был все еще слишком расстроен, чтобы хоть поинтересо-
ваться, зачем он мне понадобился. - Тут в столе таких навалом.
Я вышел, погулял некоторое время туда-сюда по палубе и направился в
каюту капитана, куда мне велено было прийти по завершении своих дел. Ка-
питан сидел за столом в кресле, а на диванчике пристроились Каммингс и
старший механик. Присутствие Макилроя, короткого, толстого ирландца,
прической и выражением лица смахивавшего на веселого забулдыгу-монаха,
означало, что капитан очень озабочен и собрал военный совет. Способности
Макилроя не ограничивались машинами возвратно-поступательного действия.
За пухлым, вечно смеющимся лицом скрывался ум, наверно самый проница-
тельный на "Кампари". Тут я учитываю и мистера Джулиуса Бересфорда, ко-
торый наверняка обладал достаточно проницательным умом, чтобы сколотить
свои три сотни миллионов или сколько там у него было.
- Садитесь, мистер, садитесь, - проворчал Буллен. "Мистер" не озна-
чал, что я в черных списках, просто еще одно свидетельство озабоченности
капитана. - Никаких пока следов Бенсона?
- Совершенно никаких.
- Чертов рейс! - Буллен махнул рукой на поднос с бутылкой виски и
стаканами. - Угощайтесь, мистер, - непривычная щедрость и либеральность
- лишнее доказательство, как он озабочен.
- Благодарю, сэр, - я угостился от души - когда еще такой случай
представится? - и спросил: - Что мы будем делать с Броунеллом?
- Какого черта вы это спрашиваете? Что мы будем делать с Броунеллом?
У него нет родственников, уведомлять некого, никаких разрешений испраши-
вать не нужно. В главную контору сообщили. Погребение в море, на рассве-
те, пока не поднялись и не пронюхали пассажиры. Чтобы не испортить им их
проклятый рейс.
- Не лучше ли доставить его в Нассау, сэр?
- Нассау? - он уставился на меня поверх своего стакана, потом осто-
рожно поставил его на стол. - Разве из-за того, что один парень отдал
концы, мы все теперь должны с ума посходить?
- Нассау или любая другая британская территория. Или Майами. Любое
место, где компетентные власти, полицейские то бишь, смогут разобраться
в деле.
- В каком деле, Джонни? - осведомился Макилрой, склонив на бок круг-
лую, как мяч, голову.
- Вот именно, в каком деле? - тон Буллена был совершенно иной, нежели
у Макилроя. - Просто потому, что поисковая партия до сих пор не нашла
Бенсона, вы...
- Я распустил поисковую партию, сэр. Буллен откинулся назад на своем
кресле, упершись о стол ладонями выпрямившихся рук.
