нив несколько полиэтиленовых мешочков, замкнул дверь, повесил замок и
пошел к машине. А вскоре снова подъехал к дому. На звонок вышел Харт-
нелл.
- Быстро вы вернулись, Кэвел, - весело сказал он, пропуская меня в
прихожую. - Что же случилось?.. - Его улыбка мгновенно испарилась, едва
он взглянул на меня. - Что-то произошло?
- Да, - холодно ответил я, - кое-что произошло, а вы в этом замешаны.
Не хотите ли сами признаться в происшедшем?
- Замешан?.. - напряженно повторил он со страхом в глазах. - Черт
возьми, Кэвел, что вы несете?
- Выкладывайте, - резко сказал я, - если не цените свое время, то
считайтесь хотя бы с моим. Не хочу терять его больше попусту и потому не
собираюсь подбирать джентльменский набор слов. Итак, кратко и прямо,
Хартнелл, вы просто лжец.
- Ну, это уже слишком, черт вас возьми, Кэвел. - Его лицо побледнело,
кулаки сжались, будто он собирался броситься на меня, хотя и понимал,
как знающий медицину человек, что сам на сорок фунтов легче, и это может
иметь свои последствия. - Я ни от кого не потерплю такого тона в разго-
воре со мной.
- Придется его вести со следователем в Олд-Бейли, и, кстати, тогда у
вас будет возможность привыкнуть к этому тону. Если вы смотрели вечером
"Золотую кавалерию", как утверждали, то тогда, должно быть, телевизор
был установлен на руле вашего мотороллера. А полицейский, видевший вас
проезжавшим через Хайлем, ничего не сказал о телевизоре.
- Уверяю вас, Кэвел, у меня нет ни малейшей мысли...
- Вы меня раздражаете, - презрительно сказал я. - Ложь еще можно
стерпеть, но глупость в человеке вашего калибра - нет. - Я взглянул на
Мэри. - Что ты скажешь об этой передаче?
Она неприязненно и печально пожала плечами:
- Все телевизионные программы в Южной Англии были отменены по причине
аварии электрической сети вчера вечером. В программе было три перерыва
по техническим причинам, и она не закончилась раньше одиннадцати тридца-
ти.
- У вас, видать, какой-то особенный телевизор, на самом деле, - ска-
зал я Хартнеллу, подошел к журнальному столику, взял радиопрограмму, но
прежде чем успел открыть ее, услышал взволнованный голос миссис Харт-
нелл:
- Не утруждайте себя, мистер Кэвел. Программа вчера вечером была пов-
торением воскресной полуденной программы. Мы смотрели ее в воскресенье.
- Она повернулась к мужу. - Успокойся, Том, ты можешь сделать себе хуже.
Расстроенный Хартнелл огорченно взглянул на нее, повернулся, плюхнул-
ся в кресло и осушил двумя глотками свой стакан. Мне он не предложил, но
за это его не стоило упрекать и считать негостеприимным - просто ситуа-
ция сложилась не совсем удачная.
- Я выходил вчера вечером из дому, - наконец сказал он. - Ушел после
десяти тридцати. Мне позвонил человек и просил встретиться с ним в Аль-
фингеме.
- Кто это был?
- Неважно. Я не встретил его. Его не было там, когда я приехал.
- Ставлю десять против одного, что это был наш старый знакомый Тариэл
из "Тариэл и Ханберри", юридический консультант.
- Да, Тариэл, - удивленно уставился он на меня. - Вы знаете Тариэла?
- Старая юридическая фирма "Тариэл и Ханберри" известна полиции дюжи-
ны графств. Они называют себя юридическими консультантами. В этом нет
ничего примечательного, потому что добросовестные служители закона не в
состоянии что-либо предпринять против них. Единственный источник знания
законов Тариэлом - довольно частые встречи с акцизными судьями по обви-
нению во взятках и коррупции. Они известны как наиболее крупная фирма в
стране, представляющая взаймы деньги, и, судя по всему, под высокий про-
цент.
- Но как... как вы догадались?
- Здесь нет догадки, что это был Тариэл. Уверен в этом. Только чело-
век, имеющий над вами власть, мог вытащить вас из дома в такую ночь. А
такая власть над вами есть только у Тариэла. У него не только закладные
бумаги на ваш дом, но и ваша расписка на восемьсот фунтов.
- Кто вам сообщил об этом? - прошептал раздраженный Хартнелл.
- Никто. Сам докопался. Не думаете ли вы, работая в самой крупной
секретной лаборатории Англии, что мы ничего не должны знать о вас? О ва-
шем прошлом мы знаем больше вас самого. Это сущая правда. Значит, это
был Тариэл, так? Хартнелл кивнул.
- Он сказал, что хочет меня видеть ровно в одиннадцать. Я, конечно,
заупрямился, но он пригрозил, что если я не буду выполнять его требова-
ния, то он обнародует закладные на дом и вызовет меня в суд как банкрота
по предъявленной им расписке на пятьсот фунтов.
- Все вы, ученые, похожи друг на друга. Едва вы выходите из лаборато-
рии, сразу все запутываете. Дающий вам взаймы деньги человек делает это
на свой риск и не имеет права обращаться к закону. Итак, его там не ока-
залось?
- Нет, я подождал с четверть часа, затем пошел к нему домой. Знаете,
такой большой особняк с теннисными кортами, плавательным бассейном и
прочим, - сокрушенно продолжал Хартнелл. - Я подумал, что он обмолвился
о месте встречи. Дома его не оказалось. Там никого не было. Я вернулся в
Альфингем, еще немного подождал и возвратился домой около полуночи.
- Кто-нибудь видел вас? Вы кого-нибудь встречали? Есть ли кто, могу-
щий поручиться за ваш рассказ?
- Никого. Никто не видел. Ночь, пустая дорога. Было очень холодно. -
Он замолк, затем оживился. - Полицейский-то видел меня, - сказал он неу-
веренно.
- Если даже он вас видел в Халеме, то потом вы могли повернуть в Мор-
тон, - вздохнул я. - Кроме того, там не было полицейского. Вы не единс-
твенный, кто обманывает. Теперь понимаете, в каком положении вы оказа-
лись, Хартнелл? Сообщению о звонке мы должны поверить на слово. Затем,
нет и следа звонившего человека. Прошли шестнадцать миль на мотороллере,
ожидали в обычном обжитом маленьком городке - и ни единой души, которая
бы вас видела. Наконец, вы безнадежно увязли в долгах, настолько безна-
дежно, что готовы пойти на любой проступок. Даже проникнуть в Мортон,
если это улучшит ваше скверное финансовое положение. С минуту он молчал,
затем устало поднялся:
- Я совсем невиновен, Кэвел, но вижу, в какую передрягу попал, не так
уж я глуп. Выходит, меня арестуют?
- А вы что скажете об этом, миссис Хартнелл? - спросил я.
Она печально улыбнулась мне и нерешительно ответила:
- Думаю, этого не стоит делать. Я... я не знаю, как разговаривает по-
лицейский офицер с человеком, которого собирается арестовать за убийс-
тво, но по вашему тону чувствую, что не хотите этого.
- Наверное, и мне стоило поработать в лаборатории номер один вместо
вашего мужа, - сухо сказал я. - Вашей истории трудно поверить, Хартнелл.
Это не алиби. Никто в здравом уме не поверит вам, или вы считаете, что я
не в здравом уме?
Хартнелл с облегчением глубоко вздохнул, но его жена, колеблясь, про-
изнесла:
- Может быть, это ловушка? Может, вы подозреваете Тома и хотите при-
писать ему участие в...
- Миссис Хартнелл, я принимаю во внимание ваше абсолютное незнание
жизни и ее нелепостей в ненормальном Уилтшире. Ваш муж может считать,
что его никто не видел, но, уверяю вас, на отрезке от вашего дома до
Альфингема жизнь бьет ключом между десятью тридцатью и одиннадцатью ча-
сами: влюбленные, джентльмены на полпути из кабака домой, осушившие пос-
леднюю бутылку и готовящиеся к домашнему скандалу, старые леди, а иные и
не такие старые, выглядывающие из-за полузадернутых занавесок. С группой
детективов я могу к завтрашнему полудню опросить массу людей, и, кля-
нусь, дюжина жителей Альфингема подтвердит, что вчера вечером видели
доктора Хартнелла ожидающим у конторы Тариэла. Впрочем, нет нужды даже и
это делать.
- Он и это учитывает, Том, - тихо прошептала миссис Хартнелл.
- Да, именно это я и учитываю: кто-то старается навлечь на вас подоз-
рение, Хартнелл. Дня два посидите дома, я сообщу об этом в Мортон. Ни с
кем не разговаривайте, ни с кем. Хотите - лежите в постели, но ни с кем
не общайтесь. Ваше отсутствие на работе по болезни в таких обстоятельст-
вах заставит думать преступников, что мы подозреваем вас. Понимаете?
- Да. Прошу прощения, Кэвел, что свалял дурака, но...
- Я тоже был не на высоте. Спокойной ночи. В машине Мэри недоуменно
спросила:
- Что произошло с легендарной непримиримостью Кэвела?
- Не знаю. А как ты думаешь?
- Тебе не следовало убеждать его в невиновности. После его признания
тебе стоило бы промолчать, пусть он продолжал бы свою деятельность. По-
добный Хартнеллу человек не смог бы скрыть своего смертельного страха, а
это как раз и помогло бы тебе: настоящий преступник решил бы, что подоз-
ревается Хартнелл. Но ты не мог так поступить, не правда ли?
- До женитьбы я таким не был. Теперь я конченый человек. Кроме того,
если его обвинить, то он сойдет с ума.
Она немного помолчала. И хотя я не видел ее отчетливо - она сидела
слева, - но чувствовал: она разглядывает меня. Наконец, услышал:
- Не понимаю.
- Со мной три полиэтиленовых мешочка, лежат на заднем сиденье. В од-
ном из них - образец сухой грязи. Хартнелл постоянно ездит на работу ав-
тобусом, но я обнаружил эту характерную рыжеватую глину под передним
крылом его мотороллера. Такую глину можно отыскать только на окружающих
главный въезд в Мортон полях. Во втором мешочке - молоток, который я на-
шел в его сарае. Готов поклясться, что пара седых волосков, к нему при-
липших, принадлежит известной собаке по кличке Ролло, которой вчера
ночью крепко досталось. Третий мешочек хранит тяжелые кусачки с изолиро-
ванными ручками. Их тщательно вычистили, но электронный анализ установит
идентичность зазубрин режущей части с зазубринами на перекушенных обрыв-
ках колючей проволоки в Мортоне.
- И все это ты нашел? - прошептала она.
- Все это я нашел. Почти гениально, сказал бы я.
- Ты сильно взволнован, не так ли? - спросила Мэри. - Даже имея такие
веские улики, ты все же считаешь его невиновным? Полагаешь, что кто-то
пойдет так далеко, что...
- Хартнелл невиновен. В убийстве, во всяком случае. Кто-то вскрыл его
сарай ночью, на это определенно указывают зазубрины на замке, если зна-
ешь, где их увидеть.
- Тогда почему ты снял...
- Было две причины. Потому что на нашем острове есть такие полицейс-
кие, которые крепко усвоили и уверовали в детское правило дважды два
обязательно дает четыре. Такие не станут долго рассуждать и сразу пово-
локут Хартнелла к ближайшему старому дубу. Глина, молоток, кусачки, ска-
чущий под луной преступник - чертовски занятно, не правда ли?
- Да. А может...
- Ерунда.
- Я назвал доктора Хартнелла лжецом, он недалек и всему верит. Ночью
все кошки серы. Человек на мотороллере в пальто, шляпе и очках ночью по-
хож на всякого другого в пальто, шляпе и очках. Но я просто не смекнул,
как еще можно продвинуть расследование, а пугать их до смерти мне не хо-
телось. Не говорить же ему, в самом деле, о безумце, выкравшем дьяволь-
ский микроб из Мортона. Кроме всего прочего, я не желаю, чтобы Хартнелла
тревожили.
- Что ты имеешь в виду?
- Точно еще и сам не знаю, - сознался я. - Хартнелл не способен и му-
хи обидеть, но он все же замешан в чем-то серьезном.
- На чем ты это основываешь? Сначала говорил, что он чист. Почему...
- Повторяю, не знаю, - разозлился я. - Можешь считать это подозри-
тельностью, можешь назвать работой интуиции, но я сам еще не могу в этом
разобраться. Во всяком случае, это еще одна из причин, почему я унес
улики А, В и С. Ведь кто бы их ни подсунул, чтобы навлечь на Хартнелла
подозрение, теперь и сам немного поволнуется. Если полиция оправдает
Хартнелла или обвинит, то наш неведомый приятель сразу раскусит что к
чему. Но когда Хартнелл неожиданно остается дома, а полиция одновременно
не сообщает о находке улик А, В и С, преступник заподозрит неладное,
