гательного снаряда сжег половину лица так, что стать Адонисом мне не по-
могла бы теперь никакая пластическая операция. Ко всему этому, левый
глаз мой едва мог отличить день от ночи,
Подошел поезд, и я увидел ее, легко спрыгивающую с подножки вагона в
двадцати ярдах от меня. Она была с толстым типом средних лет, несшим ее
чемодан. Отмерший тип промышленного дельца большого города, в костюме и
с зонтиком. Такие проводят время в сочувственном разглядывании лиц бед-
ных вдов и сирот. Я его никогда раньше не встречал, Мэри тоже. Она прос-
то умела сходиться с людьми: абсолютно разные люди соперничали между со-
бой, чтобы оказать ей услугу. Таким соперником был и этот делец.
Она побежала ко мне, и я раскрыл объятия навстречу. Она всегда бурно
выражала свою радость после разлуки, и я каждый раз замечал вокруг удив-
ленно поднятые брови окружающих, но легко с этим примирился. Последний
раз мы виделись с ней сегодня утром, но я уже скучал по ней так, словно
был на австралийском безлюдье. Едва начал усаживать ее в машину, как по-
дошел делец, опустил чемоданы, поклонился Мэри, приподняв котелок, по-
вернулся, кланяясь, и упал, зацепившись за тележку носильщика. Затем
встал, отряхнулся и опять начал кланяться. И вот, наконец, в последний
раз приподнял свой котелок и исчез.
- Постарайся поменьше улыбаться своим приятелям, если не хочешь, что-
бы я по гроб жизни работал на пособия по увечьям, полученным не без тво-
ей помощи. Этот угнетатель рабочего класса мог бы вынудить меня носить
эти чемоданы остаток жизни, хоть и исчез.
- Он довольно милый и внимательный, не правда ли? - серьезно взглянув
на меня, сказала она. - Пьер Кэвел, вы устали, раздражены, и нога ваша
сильно ноет.
- Лицо Кэвела - маска, - возразил я, - по нему невозможно узнать ни
мысли, ни чувства. Его лицо, как утверждают, непроницаемо. Спроси любо-
го.
- И вы уже пили виски?..
- Только долгая разлука с тобой вынудила меня к этому позорному пос-
тупку, - пробормотал я и завел машину. - Мы остановились в отеле "Вогон-
нер".
- Изумительно. Тростниковые крыши, дубовые ветви, местечко у пылающе-
го камина. - Она поежилась. - В самом деле, холодно.
До отеля мы добрались ровно за три минуты. Я остановил машину у мо-
дерновой кондитерской, сияющей стеклом и никелем. Мэри глянула на нее,
потом на меня и спросила:
- Это и есть "Вогоннер"? Отель?
- Можешь убедиться в этом по неоновой рекламе. Мусорные ведра у двери
и клопы в кроватях теперь не в моде. Кроме того, здесь центральное отоп-
ление.
Хозяин, он же администратор, встречал нас - краснолицый, с закатанны-
ми рукавами рубашки, сильно пропахший выпивкой. Отведя хмурый взгляд от
меня, он тотчас же улыбнулся Мэри и вызвал мальчика лет десяти, наверное
своего сына, который и провел нас в комнату. Номер был довольно чистый,
просторный и выходил окнами на задний двор с мощеными дорожками - до-
вольно слабое подражание европейскому городскому садику. Для меня имело
значение, что одно из окон выходило на окружающую двор веранду. Дверь за
мальчиком закрылась, и Мэри подошла ко мне.
- Как твоя нога, Пьер? Только честно.
- Не совсем в порядке. - Я давно оставил мысль обманывать Мэри: если
дело касалось выяснения истины, она превращалась в чуткий детектор,
чувствующий малейшую ложь. - Ничего. Отпустит. Всегда так.
- Вот кресло. И вот стул. Вот так. Надеюсь, больше ты сегодня не бу-
дешь ходить?
- Боюсь, придется. Нужно. Совсем немного. Весьма сожалею, но иначе не
получается.
- Получится, - заупрямилась она, - нет необходимости тебе всегда все
делать самому. Разве нет людей кроме тебя?
- Только не на этот раз. Мне нужно сделать два визита. Первый - с то-
бой. Вот почему я тебя вызвал. Больше вопросов она не задавала. Подняла
телефонную трубку, заказала мне виски и себе шерри. Принес сам хозяин,
слегка отдуваясь от подъема по лестнице. Мэри улыбнулась ему и сказала:
- Можно пообедать в комнате, с вашего разрешения?
- Пообедать? - Он стал еще багровее от возмущения. - В вашей комнате?
Обед! Неплохо, черт возьми, а? Как вы думаете, где вы приземлились? Не в
Кларидже? - Он отвел взгляд от потолка, куда взывал к небесам, и погля-
дел вновь на Мэри. Открыл было рот, потом закрыл его, уставившись на Мэ-
ри. Я уже знал, что песенка его спета. - Кларидж, - машинально повторил
он, - я... гм... я посмотрю, что можно сделать. Против заведенного в
этом доме порядка, заметьте... вы... но... мне доставит удовольствие это
сделать, мадам. Он ушел, а я заметил:
- Против тебя нужно издать закон. Налей мне виски и передай телефон.
Я сделал три звонка. Первый в Лондон, второй инспектору Вилли и тре-
тий Харденджеру. Тот все еще находился в Мортоне. По голосу чувствова-
лось, что ол раздраженный и усталый. И неудивительно: у него был тягост-
ный и не очень приятный день.
- Кэвел? - почти прорычал он. - Как там у вас, с теми двумя, с кото-
рыми вы виделись? На ферме.
- Брисон и Чиперфильд?.. Ничего. Есть около двухсот свидетелей, гото-
вых поклясться, что никто из них не был замечен ближе пяти миль от Мор-
тона между одиннадцатью и двенадцатью вчера вечером.
- Что вы несете?! Двести свидетелей...
- Они были на танцах. А вы что-нибудь новое узнали из опроса подозре-
ваемых в лаборатории номер один?
- А вы ожидали отсюда что-то новое? - уныло спросил он. - Уж не дума-
ете ли вы, что преступник настолько глуп, что не обеспечит себе алиби? И
черт возьми, хорошее. По-прежнему уверен, что не обошлось без помощи
извне.
- Чессингем и доктор Хартнелл. Насколько правдивы их объяснения?
- Почему вы спрашиваете именно о них? - насторожился он.
- Так, интересуюсь. Собираюсь сегодня вечером с ними встретиться,
послушать, что скажут.
- Без моего согласия вы не имеете права с кем-либо видеться, Кэвел, -
почти закричал он. - Я не хочу, чтобы совершались ошибки...
- Я не ошибусь, поеду, Харденджер. Ведь сам Шеф говорил, чтобы дали
свободу действий, не так ли? Препятствуя мне... знаете, я несколько ина-
че понимаю свободу действий. Шефу это не понравится, Харденджер.
Мой собеседник помолчал, успокоился и наконец произнес ровным тоном:
- Вы утверждали, что не подозреваете Чессингема.
- И все-таки хочу увидеться с ним. Он внимателен и осторожен, он бо-
лее обычного дружен с доктором Хартнеллом. Меня прежде всего интересует
Хартнелл. Он довольно выдающийся исследователь, однако в денежных делах
весьма неразборчив. Он полагает, что если умен в науке, то таковым будет
и на бирже. Три месяца назад Хартнелл вложил деньги в ненадежную компа-
нию, которая помещала свои рекламы во всех национальных еженедельниках.
Он почти все потерял. Затем, за несколько недель до моего ухода из Мор-
тона, заложил свой дом. Подозреваю, что и его потерял, пытаясь возвра-
тить ранее утраченное.
- Так какого черта вы не говорили мне об этом прежде? - возмутился
Харденджер.
- Мне это только сегодня вечером совершенно внезапно пришло в голову.
- Совершенно внезапно пришло... - Харденджер умолк, будто ему заткну-
ли рот, затем сказал задумчиво: - Не слишком ли это легко? Броситься на
Хартнелла только потому, что его ожидает вызов в суд как банкрота?
- Не знаю. Но, повторяю, он не во всем поступает здраво. Мне нужно
выяснить. У обоих алиби, конечно?
- Оба были дома. Семьи могут поручиться за них. Потом хочу с вами
встретиться, - сдался он. - Буду в Альфингеме.
- Я остановился в "Вогоннере". Сейчас ухожу. Сможете прийти к нам?
Скажем, в десять?
- К нам?..
- Сегодня в полдень приехала Мэри.
- Мэри? - удивился он с долей скрытого подозрения и все же обрадова-
но.
Единственная причина, почему Харденджер недолюбливал меня, заключа-
лась в том, что я увел от него самую лучшую секретаршу, какую он ког-
да-либо имел. Она работала с ним три года, и он берег ее как зеницу ока,
мою Мэри. Конечно, он ответил, что будет у нас в десять.
Я выехал в Хайлем-вудс с Мэри. Она сидела рядом, задумчивая и молча-
ливая. За обедом я рассказал ей все подробности истории. Никогда раньше
не видел ее такой напуганной. Двое испуганных в автомобиле... Было чего
бояться. Этот дьявольский микроб... К дому Чессингема мы подъехали без
четверти восемь. Это был старомодный, каменный, с плоской крышей и длин-
ными окнами особняк. Пролет каменных ступеней вел к парадной двери через
подобие рва, проложенного вправо вдоль дома для окон подвального помеще-
ния. Шумящие на холодном ночном ветру высокие деревья окружали дом со
всех сторон. Пошел сильный дождь. И место, и ночь соответствовали нашему
настроению. Чессингем, услышав шум мотора, уже встречал нас на верху
лестницы. Он был бледен и утомлен, но в этом ничего удивительного не бы-
ло: каждый, кто так или иначе был связан с блоком "Е", имел основание в
этот день выглядеть бледным и утомленным.
- Кэвел, - сказал он, но руки не протянул, а широко распахнул дверь и
посторонился, пропуская нас. - Слышал, вы были в Мортоне. Признаюсь, не
ожидал вас здесь. Там мне сегодня задали и так слишком много вопросов.
- Это совершенно неофициальный визит, - успокоил я его. - Моя жена,
Чессингем. Когда я гуляю с женой, наручники оставляю дома.
Это было не слишком остроумно. Он неохотно протянул руку Мэри и про-
вел нас в старомодную гостиную с мебелью времен короля Эдуарда, бархат-
ными портьерами от потолка до пола, большим огнем в зажженном камине. В
креслах с высокими спинками сидели у огня двое. Довольно милая девушка
лет девятнадцати - двадцати, тонкая, с каштановыми волосами и карими,
как у самого Чессингема, глазами. Его сестра. Затем, очевидно, его мать,
но гораздо старше, чем я предполагал. Однако, разглядев внимательнее,
пришел к заключению, что она не так стара, а просто выглядит старой. Се-
дые волосы, в глазах тот особенный блеск, какой иной раз можно заметить
у людей, отживших свой век; лежащие на коленях руки, тонкие и морщинис-
тые, с набухшими голубыми венами. Скорее, не старая, а больная, сильно
больная, преждевременно состарившаяся. Но сидела она очень прямо, друже-
любная улыбка не сходила с ее худого аристократического лица.
- Мистер и миссис Кэвел, - представил нас Чессингем. - Ты слышала, я
говорил о мистере Кэвеле. Моя мать, моя сестра Стелла, - познакомил он
нас.
- Как поживаете? - спросила миссис Чессингем тем уверенным, открытым
и деловым голосом, который подошел бы скорее к викторианской гостиной и
к полному слуг дому. Она пристально посмотрела на Мэри. - Мои глаза, бо-
юсь, уже не те. Но, честное слово, вы красивая. Подойдите и сядьте рядом
со мной. Как вам удалось на ней жениться, мистер Кэвел?
- Наверное, она приняла меня за кого-то другого, - ответил я.
- Такое иной раз случается, - согласилась миссис Чессингем. Несмотря
на возраст, глаза ее сохранили живость. Она продолжала: - Это ужасное
происшествие в Мортоне, мистер Кэвел. Ужасно. Я наслушалась обо всем се-
годня. - Она немного помолчала, затем слегка улыбнулась. - Надеюсь, вы
не пришли за Эриком и не отведете его в тюрьму, мистер Кэвел. Он еще да-
же не обедал. Вся эта суета, знаете...
- Миссис Чессингем, вся вина вашего сына заключается в том, что он
имел несчастье работать в лаборатории номер один. Наша задача простая:
полностью и окончательно избавить его от всяких подозрений. Каждое не-
подтвердившееся мое расследование в своем роде прогресс.
- Ему не от чего избавляться, - с некоторой сухостью сказала миссис
Чессингем. - У Эрика с этим делом нет ничего общего. Даже такая мысль
смехотворна.
- Конечно. Вы это знаете, и я это знаю, но старший инспектор Харденд-
жер, ведущий расследование, этого не знает. Все должно проверяться, не-
зависимо от необходимости такой проверки. Пришлось много похлопотать,
чтобы вместо полицейских послали сюда меня. Еле уговорил инспектора. - Я
