мою сторону со своей давней собачьей любовью, лапы мне на плечи и лизнул
до гланд.
Особенно кисти рук будут крепки, если ты двадцать с лишним лет печа-
тал на машинке, еще и переносил, перевозил ее в поисках теплого жилого
угла тудаРсюда по всему городу (по всей непредсказуемой спальной Моск-
ве). Двадцать лет не менялсЯ поисковый образ жизни, а вот машинки нетР-
нет и менялись. Помню ТУндервудУ, весь из металла. Я носил его в большом
рюкзаке, предварительно свинтив могучие квадратные ножки, чтобы при бод-
ром шаге они не продавили спину. Раз в метро Я дал рюкзак (с ТУндервудо-
мУ 1904 года) подержать на миг приятелю, он тут же в тесноте метровагона
его уронил; по счастью, никому не на ногу. Приятель смутился, засовес-
тился. А Я поднял ТУндервудУ и носил его еще десять лет. Я мог бы напи-
сать благодарственный рассказец, Как литература сделала менЯ сильным и
здоровым. И Я мог бы вспомнить добрым словом ее (машинку из металла) в
тот день, когда менЯ связали.
Если уточнять С середина дня, то есть общажники на работе, дети в
школе, в коридорах тишь. В дверь позвонили, Я и открыл, не спросив кто,
С обычный день, будни, почему Я должен спрашивать?.. Они ворвались,
скрутили мне руки за спиной и кляп в рот (мое же полотенце). Их трое.
Один покосилсЯ на большую морду Марса на стене: не зарычит ли? Затолкав
менЯ в ванную, заперли снаружи на декоративную задвижку. Переговарива-
лись довольно громко: ТНачинайУ. С ТВремени мноРооРого!У С ТГляньРка:
вот и книги!..У С Еще не придЯ в себя, Я помалу высвобождался. Связанно-
му человеку первое и самое трудное С освободитьсЯ от ступора, а освобо-
дитьсЯ от пут получаетсЯ уже само собой, если кисти сильны. Я терсЯ за-
пястьями, крутил так и этак внатяг, и как только пальцы сплетались, на-
туживал их. Усилие за усилием, и вот в пальцы запал кончик веревки. Ми-
нута... и Я уже сидел в некотором раздумье, водЯ освободившимисЯ руками
по краю ловянниковской стиральной машины, что в углу. Пальцы слегка оне-
мели.
Раздумье было вот о чем: Я ведь не сторож квартиры в прямом смысле. Я
лишь более или менее регулярно сюда заглядываю, с тем чтобы оставленное
на менЯ жилье не соблазнило никого забратьсЯ за поживой ни через дверь,
ни в окно (мальчишки). Если же нагрянули профессионалы, Я никому ничего
не должен. Ловянников и сам столь деликатную разницу отлично понимает
(это понимают все хозяева). Свяжут С сиди спокойно. Не пыли. Таковы пра-
вила. Все их знают. МенЯ же задела сама небрежность поведения, свинство
пришельцев: их варяжское (ворюжское) желание все перевернуть, искать,
разбросать, безнаказанно насвинячить и уйти. (После чего мне наново при-
бирать, чтобы жить здесь дальше.) Не мог же Я знать, что они пришли все-
го лишь порытьсЯ в книгах. Минуты двеРтри Я раздумывал. Оружие подобра-
лось легко: маленький табурет длЯ сидениЯ в ванне. А задвижка хиленькаЯ
(Я знал) С ударом плеча дверь откроетсЯ сразу.
Я помнил про инициативу. На порыве, взметнув маленький табурет, вбе-
жал в комнату и замахнулся, как бомбой. ЗамахнулсЯ на первого С на бли-
жайшего из них, читавшего книгу (так мне показалось). Зычно крича: ТУби-
райтесь воРоон! воРон!..У С Я целил сиденьем ему в голову (плашмя, без
крови). Но не ударил. (Угроза страшнее, чем ее выполнение.)
Его повернувшеесЯ ко мне, удлиненное испугом лицо выразило сильное
удивление. Он поднял обе руки, как бы сдаваясь. Книга осталась на коле-
нях. ТТихо. Тихо. Мы уходим. Ты прав, С сказал он. И повторил с неким
усиленным значением: С ты прав...У С после чего один за одним, гуськом,
все трое убрались. Победа далась легко. (Двое других тоже держали в ру-
ках книги. И тоже казались сильно удивлены: хам ворвалсЯ в библиотеку.)
Ушли без шума.
Они спускались не лифтом, а лестницей (незаметнее), один, оглянув-
шись, ворчнул: ТВот тебе и банкир!..У Я стоял на лестничной клетке (все
еще с табуретом в руке), а они уже сбег бли вниз по гулким ступенькам:
там, на ступеньках, бухали теперь их ноги, бухала всЯ их досада. Вскрик
в общаге, если он одноразовый, ничего не значит. Даже старухи не выполз-
ли в коридор полюбопытствовать. Я вернулся. Так, одним из первых, Я уз-
нал, что Ловянников работает в банке. Валюту, что ли, искали? (В кни-
гах?..) Нападавшие успели протрясти и просмотреть лишь две полки его
скукотных бухгалтерских томиков. Марс со стены мне подмигнул.
Я подумал: в следующий раз кликну Акулова. Но он менЯ не понял С Аку-
лов не хотел менЯ понимать (когда Я этим же вечером рассказал про напа-
дение).
С Банкиру надо С пусть сам выкручивается.
С Это мне надо.
Акулов только пожал плечами и повторил, различаЯ нас интонацией: при
случае он мне поможет, прибежит, но этот Ловянников пусть сам озаботит-
ся, сам сообщает в милицию. А если что не так, пусть богатенькие бросают
тебе и мне свои мятые рублики...
12
Но и Ловянников, вернувшись, выразил свое отношение
схожими словами: мол, стоило ли рисковать, Петрович, С
эти трое ушли бы сами!..
А когда Я сказал, что дело не только в учиненном в квартире беспоряд-
ке, что Я в ванной не душ принимал, а сидел запертый и униженный, и что
эти, мол, трое скрутили мне руки, Ловянников тотчас припомнил тот наш
разговор о поколениях и не стал возражать С лишь интеллигентно, тонко
улыбнулся:
С Ах да! Вы же литератор.
Он всеРтаки немного лукавил, когда, улыбаясь, уверял меня, что такова
жизнь С мол, воры и есть воры, были и будут, его этим не задеть. (Улыба-
ющийсЯ и умный.) Вскоре же Ловянников опять уезжал и, оставляЯ на менЯ
квартиру, пригласил к себе С чай перед отъездом. (Отчасти легкаЯ беседа.
Отчасти инструктаж. Как всегда.) Но на этот раз Ловянников выложил глав-
ное: квартиру, которую Я не раз сторожил (и в которой мы с ним так при-
вычно сидим, пьем чай), у него хотят отнять.
С Кто? С Я удивился.
Ловянников не знал кто. КтоРто, живущий здесь же, рядом, настойчиво
выживал Ловянникова из квартиры, сам оставаясь в тени. Ловянников уже
дал ему прозвище С Серый , потому что тот притаился, невиден, хищник в
зарослях.
Опасность состояла в слухе, вдруг прокатившемсЯ по этажам, С у Ловян-
никова уже, мол, появилась другаЯ квартира, в четыре комнаты, шикарная,
на Новом Арбате. Купил. КакимРто образом про его квартиру пронюхав, этот
Серый теперь натравливал общажный люд. Уже все знали, что Ловянников
крупнаЯ фигура в банке и что квартиру купил, знали, и потому просто, по-
Робщажному подставили свежеиспеченному банкиру ножку С не дали эту одно-
комнатную (в которой мы сидим) Ловянникову приватизировать, а значит, и
продать. Фиг ему. Они заберут квартиру даром, за ноль. Дело за малым:
выжить Ловянникова отсюда.
С ... Жэк стал на сторону общаги. Это Ясно. У Серого в жэке свой че-
ловек.
С Вы длЯ них С богатый, С напомнил Я.
В тот день Я принес к чаю (и к разговору) пряников, чтоб не с пустыми
руками. Пряники свежайшие. И такие же свежайшие, с белой перламутровой
осыпью, пряники были куплены Ловянниковым к чаю длЯ гостЯ (длЯ меня) и
уже застыли горкой на блюде. Купил по дороге к дому. Мы посмеялись сов-
падению.
С Вы длЯ них С богатый, молодой, без семьи. И у вас уже есть квартира
в четыре комнаты.
С Но у Серого тоже есть квартира, почему Я должен ему уступить мою? С
Ловянников повторил с нажимом: С Почему Я должен уступить мое?..
Рослый Марс во времЯ зачайного разговора сидел поодаль с полным без-
различием С тем не менее с лету ловил у самого пола пряник за пряником.
С Они уже сделали какойРто первый шаг?
С Да, С сказал Ловянников небрежно. С Они побили меня...
Побили его в полутьме у самого входа, пока что несильно и наспех. Но
ударили ногой в пах. И крикнули вслед, житья, мол, здесь ему век не бу-
дет и чтоб выметался.
А Я подумал: в квартире избить не посмели, боясь Марса.
Ловянников записал мне номер своего мобильного телефона.
С ... Если что, дайте знать сразу. И прошу вас: ничего за моей спи-
ной. Ничего лишнего. Не войдите с ними в сговор! С Ловянников засмеялся.
С Этого вы могли мне не говорить.
С Знаю, знаю! Но ведь бывает же, что человек возвращаетсЯ из поездки,
а его мебель уже неделю как вынесена на улицу...
Я не спорил. С хозяйской точки зрениЯ мальчишка (Ловянникову толькоР-
то за тридцать) был прав и предупредителен, вдруг вольно или невольно
сговорюсь, стакнусь с ними.
С А главное, Петрович, будьте осторожнее. Теперь ведь все поРиному:
прекрасное, но смутное время!
Ловянников ничуть не серьезничал, не нагнетал, но важную паузу выдер-
жал. И метнул пряник. Марс поймал.
С Постараюсь, С пообещал Я.
С Квартирка неплохая. Аппетитная.
С Да.
Я сказал С что, если Я выйду на них и попробую их слегка осадить?
Он засмеялся:
С Да они вас прибьют!.. Поймите, Я действительно о вас радею. Вы мне
симпатичны. Мне совершенно неинтересно, чтобы седой нищий литератор с
хрипатым голосом (я...), с которым приятно побеседовать за чаем, валялсЯ
на черном ходу с пробитой головой.
С Ну уж! С сказал Я.
С Не Тну ужУ С а точно. Никаких контактов с ними.
С Да почему?
Он развел руками:
С Такие люди. Такое время. Вот увидите: к моему возвращению они сде-
лают второй шаг...
И точно, едва Ловянников вернулся, те, что его выживали, этот шаг
сделали: убрали Марса.
Оказалось несложно С Ловянников с псом на обычную вечернюю прогулку
спускались вниз лифтом: они вошли в кабину, как всегда, на пятом этаже.
А на четвертом лифт остановилсЯ по вызову и вошли еще два мужика, до-
вольно молодые, смеющиесЯ С один из них тут же нажал кнопку: третий .
После чего эти двое играючи С оба в потертых кожаных перчатках С затолк-
нули Марсу в глотку, прямоРтаки забросили туда белые шарики. Зажали
пасть, чтобы не выплюнул. Все заняло секунды. Лифт открылся, и на
третьем оба вышли. Сбежали не спеша вниз. Обомлевший Ловянников осталсЯ
в лифте с псом, уже исходившим пеной.
Ловянников взял тяжелого дога на руки. Шатаясь, коеРкак поднял, вынес
из лифта С пыталсЯ нести, помочь, а пес уже кончалсЯ и только крутил по
сторонам мордой, искал рядом. Дто пес искал?.. Ловянников сказал, что
пес его искал, не хотел умирать, пока не поймал взгляд хозяина. Остано-
вилсЯ глазами на Ловянникове, тогда они и погасли.
А следом вновь слух, прошедший, как прокатившийсЯ по этажам, что Ло-
вянников не просто богат С пять квартир в Москве, квартирный бизнес! По-
мимо той, что на Новом Арбате, и помимо этой (в общаге), имелись еще че-
тыре большие квартиры и тоже в центре города. Отремонтировав, господин
Ловянников теперь их замечательно меблировал, чтобы сдавать фирмачамРи-
ностранцам. Этажи загудели злостью. ИмеЯ несколько квартир, молодой че-
ловек, стало быть, держал при себе (придерживал) еще и скромные общажные
кв метры, чтобы в удобный час продать их на сторону. Но ведь излишки
метров могли бы получить стесненные семейные люди! С типичный ход обще-
житской мысли. Даже в моей бомжовой душе шевельнулось чувство по природе
своей несомненно общажное: чувство справедливого дележа. (А не хотелось,
помню, себе в этом чувстве признаваться!)
Рядом с болезненной злобой слуха (злобой факта) даже гибель красавца
дога на глазах, на руках хозяина не шла в сравнение, хотЯ тоже боль и
тоже удар. Ловянников, глотаЯ слезы, похоронил пса. Я помог. Ночью (не
вызвать бы чьих возражений) Ловянников сам, своими руками закопал Марса
в нашем сквере, под высоким тополем. Это в десяти шагах от скамейки, где
кавказец забрал у менЯ мелкие деньги и поплатилсЯ жизнью. Красивое мес-
то: деревьЯ там расходятсЯ створом С открываетсЯ вид. И тихо. И ровный
