зовиков, танков и трамваев, приправленный еще и кучами гниющего мусо-
ра. Пока они ехали по направлению к дому Тео фон Франкевица, на стек-
ло начал накрапывать слабенький дождик, а Майкл в уме перебирал все
то, что узнал из досье.
В отношение Эриха Блока ничего нового там не было; этот человек
был фанатично предан Гитлеру, истый член нацистской партии, чья дея-
тельность с тех пор как он покинул концлагерь Фалькенхаузен была по-
крыта завесой секретности. Доктор Густав Гильдебранд, сын немецкого
пионера в области создания газового химического оружия, имел поместье
вблизи Бонна, возле которого размещались заводы Гильдебрандов. Но тут
было кое-что новое: у Гильдебранда был еще дом и лаборатория на ост-
рове Скарпа, примерно в тридцати милях от Бергена в Швеции. Для заго-
родного дома, пожалуй, было слишком далеко ездить из Бонна. А как
зимнее жилище... нет, зимы так далеко на севере были слишком долгими
и суровыми. Так почему же Гильдебранд работал в столь изолированном
месте? Наверняка он мог бы найти себе и более идиллическое место. Это
заслуживало пристального внимания.
Вильгельм медленно вел автомобиль вдоль парка Виктория, а дождь
поливал деревья с набухшими почками. Они попали в еще один район сто-
явших рядами домов и мелких лавочек, под зонтиками спешили пешеходы.
Майкл еще раз открыл шторку.- Нас там будут ждать?
- Нет, сударь. В полночь герр фон Франкевиц был дома; мы узнаем,
там ли он еще.
Вильгельм повел так, что "Мерседес" едва полз по улице. Высмат-
ривает условный знак, подумал Майкл. Он увидел женщину, подрезавшую
розы в окне цветочного магазина, и мужчину, который стоял в дверях,
пытаясь раскрыть неподдававшийся зонтик. Женщина поставила розы в
стеклянную вазу и выставила их в окне, а мужчина раскрыл зонтик и вы-
шел. Вильгельм сказал:
- Герр Франкевиц дома, сударь. Его квартира в этом доме.- Он по-
казал на строение из серого кирпича справа.- Квартира номер пять, на
втором этаже.- Он притормозил "Мерседес".- Я проеду еще один квартал.
Удачи вам, сударь.
Майкл вылез, поднял воротник, защищаясь от дождя. Мышонок тоже
полез было идти с ним, но Вильгельм удержал его за руку.- Барон идет
один,- сказал он, Мышонок стал сердито вырываться, но Майкл сказал
ему: - Все правильно. Оставайся в автомашине,- а затем зашагал к бор-
дюру и в дом, указанный Вильгельмом. "Мерседес" проехал дальше.
Внутри дома пахло как в сыром склепе. На стенах были нацистские
лозунги и призывы. Майкл увидал, что что-то в сумраке проскочило ми-
мо. Был ли это кот или очень крупный грызун, разобрать было трудно.
Он поднялся по лестнице и нашел потускневшую цифру "5".
Он постучал в дверь. Где-то ниже в коридоре захныкал ребенок.
Голоса, мужской и женский, усилились и смешались в споре. Он опять
постучал, нащупывая двухзарядный короткоствольный дамский пистолетик
в кармане жилетки: подарок гостеприимных хозяев. Ответа не было. Он
забарабанил кулаком в третий раз, начиная думать, не перепутал ли
Вильгельм условный знак.
- Уходите,- послышался мужской голос с другой стороны двери.- У
меня нет денег.
Это был усталый задыхающийся голос. Голос кого-то, чье дыхание
было явно нездоровым. Майкл сказал: - Герр фон Франкевиц. Мне нужно
поговорить с вами, пожалуйста.
Молчание. Потом: - Уходите. Я не могу разговаривать.
- Это очень важно.
- Я сказал, у меня нет денег. Пожалуйста... не беспокойте меня.
Я болен.
Майкл услышал удалявшиеся шаги. Он сказал: - Я приятель вашего
друга в Париже. Любителя оперы.
Шаги смолкли.
Майкл ждал.
- Я не знаю, о ком вы говорите,- прохрипел Франкевиц, стоявший
близко к двери.
- Он говорил мне, что вы недавно делали несколько рисунков. Не-
кую работу на металле. Я бы хотел обсудить ее с вами, если можно.
Следующая пауза была продолжительной. Фон Франкевиц был или
очень осторожным, или очень запуганным человеком. Потом Майкл услышал
звуки отпираемых запоров. Задвижка была отодвинута, дверь открылась
на два дюйма. В проеме появился кусок белой мякоти лица, подобно лику
призрака, возникшего из подземелья.- Кто вы? - прошептал Франкевиц.
- Я совершил долгий путь, чтобы увидеть вас,- сказал Майкл.-
Можно войти?
Франкевиц был в нерешительности, его бледное лицо высвечивалось
в темноте словно полумесяц. Майкл увидел серый глаз, покрасневший,
прядь жирных каштановых волос, всклокоченных над высоким белым лбом.
Серый глаз моргнул. Франкевиц открыл дверь и отступил, давая Майклу
войти.
Квартира была тесной, темной, с узкими окнами, затемненными
пленкой золы от берлинских заводов. Протершийся черный с золотом вос-
точный ковер покрывал деревянный пол, который от этого едва ли ощу-
щался мягче под ногами Майкла. Мебель была тяжелая и резная, вроде
той, что хранится в пыльных музейных подвалах. Повсюду валялись по-
душки, подлокотники дивана цвета морской волны были накрыты шитыми
покрывалами. В ноздри Майклу ударили квартирные ароматы: запах деше-
вых сигарет, сладкого цветочного одеколона, масляных красок и скипи-
дара и горький запах болезни. В углу комнаты около узкого окна стояли
кресло, мольберт и холст с пейзажем в работе: красное небо над дома-
ми, выстроенными из костей.
- Садитесь здесь. Тут удобнее всего.- Франкевиц смел кучу гряз-
ной одежды с дивана цвета морской волны, и Майкл сел. В позвоночник
ему уперлась пружина.
Франкевиц, худой мужчина, одетый в синий шелковый халат и тапоч-
ки, прошелся кругом по комнате, отбрасывая тени от лампы, мимо картин
и пучка увядших цветов в бронзовой вазе. Затем он сел в черное кресло
с высокой спинкой, скрестил худые белые ноги и достал пачку сигарет и
эбеновый мундштук. Нервными пальцами он вставил сигарету.- Так вы ви-
дели Вернера? Как он?
Майкл понял, что Франкевиц говорил про Адама.- Он мертв. Его
убили гестаповцы.
Рот другого человека раскрылся, раздался легкий вздох. Его паль-
цы мяли сигаретную пачку. Первая спичка была отсыревшей, вспыхнула
слабенькой искрой, прежде чем потухнуть. Сигарета раскурилась со вто-
рой спички, и он глубоко затянулся через мундштук. Из легких у него
вырвался с дымом кашель, за ним второй, третий и целый залп. Легкие
хрипели мокротой, но когда приступ кашля прошел, художник опять пус-
тил дым через мундштук, его запавшие серые глаза увлажнились.- Мне
очень жаль услышать это. Вернер был... джентльменом.
Пора было брать быка за рога. Майкл сказал: - Вы знали, что ваш
друг работал на британскую разведку?
Франкевиц в молчании курил сигарету, в сумраке вспыхивал ее
красный кружок.- Я знал,- наконец сказал он.- Вернер говорил мне. Я
не нацист. Что нацисты сделали с этой страной и с моим другом... ну,
у меня нет любви к нацистам.
- Вы рассказали Вернеру про поездку к складу и рисование пулевых
отверстий на зеленом металле. Мне бы хотелось знать, как вам доста-
лась эта работа. Кто вас нанял?
- Мужчина.- Худые плечи Франкевица приподнялись в пожиме под го-
лубым шелком.- Я не знаю его имени.- Он затянулся сигаретой, выдохнул
дым и опять хрипло закашлялся.- Извините меня,- сказал он.- Вы види-
те, я болен.
Майкл уже заметил покрытые коростой язвы на ногах Франкевица.
Они были похожи на крысиные укусы.- Как этот человек узнал, что вы
были способны сделать эту работу?
- Искусство - моя жизнь,- сказал Франкевиц, как будто этим все
объяснялось. Но тут он встал, двигаясь по-старчески, хотя ему не мог-
ло быть больше тридцати трех лет, и подошел к мольберту. К стене была
приставлена стопка картин. Франкевиц встал на колени и стал переби-
рать их, его длинные пальцы были так ласковы, будто он гладил спящих
детей.- Мне доводилось рисовать возле кафе неподалеку отсюда. Зимой я
обычно бывал в самом кафе. Этот человек зашел туда попить кофе. Он
наблюдал, как я работаю. Затем пришел снова, и еще несколько раз. А,
вот она! - он обратился к картине.- Вот над чем я трудился.- Он выта-
щил холст и показал его Майклу. Это был автопортрет, лицо Франкевица,
отражавшееся в чем-то, что оказалось разбитым зеркалом. Осколки каза-
лись настолько реальными, что Майкл мысленно потрогал пальцем зазуб-
ренный краю одного из них.- Он привел еще одного человека поглядеть
на нее: нацистского офицера. Я узнал, что второго человека звали
Блок. Потом недели, может быть, через две первый человек снова пришел
в кафе и спросил, не захочу ли заработать немного денег.- Франкевиц
слабо улыбнулся, замерзшая улыбка на бледном хрупком лице.- Я всегда
согласен брать деньги. Даже деньги нацистов.- Он мгновение рассматри-
вал автопортрет: лицо на картине было фантазией самообольщения. Потом
он вернул картину обратно в пачку и встал. По окнам стучал дождь, и
Франкевиц понаблюдал, как капельки сбегали дорожками по мутному стек-
лу.- Однажды ночью за мной приехали, и меня повезли на аэродром. Там
был Блок и несколько других человек. Прежде чем мы взлетели, мне за-
вязали глаза.
- И поэтому вы не имеете представления, где приземлились?
Франкевиц вернулся к креслу и опять сунул в зубы мундштук с си-
гаретой. Он смотрел, как шел дождь, голубой дым выбивался у него изо
рта, и легкие хрипели, когда он дышал.- Это был долгий полет. Один
раз мы садились для дозаправки. Я почувствовал запах бензина. И я
ощущал на лице солнце, так что понял, что мы летели к западу. Когда
мы приземлились, я почувствовал запах моря. Меня провели на место,
где сняли повязку. Это был склад, без окон. Двери были заперты.- Го-
лубой клубок дыма медленно таял вокруг головы Франкевица.- У них были
все краски и приспособления, необходимые для меня, собранные очень
аккуратно. Там была маленькая комната в качестве жилья для меня:
кресло с раскладушкой, несколько книг и журналов и "Виктрола". Там
тоже окон не было. Полковник Блок привел меня в большое помещение,
где были разложены куски металла и стекла, и рассказал мне, что ему
хотелось, что было бы сделано. Дырки от пуль, сказал он, трещины в
стекле, такие же, какие я сделал на разбитом зеркале на своем рисун-
ке. Он сказал, что хочет, чтобы следы пуль были написаны на металле,
и он пометил их куском мела. Я сделал работу. Когда я закончил, мне
завязали глаза и опять повели меня к самолету. Еще один длинный пере-
лет, и они заплатили мне и отвезли меня домой.- Он склонил голову на-
бок, слушая музыку дождя.- Вот и все.
Вряд ли, подумал Майкл.- А как Ад... Вернер узнал об этом?
- Я рассказал ему. Я встретился с Вернером прошлым летом. Я был
тогда в Париже с другим моим другом. Как я сказал, Вернер был джент-
льменом. Благородным джентльменом. Ах, да.- Он сделал подавленный
жест мундштуком, и тут на его лице промелькнул страх.- Гестапо... они
не... Я имел в виду, Вернер не сказал им обо мне, правда?
- Нет, не сказал.
Франкевиц с облегчением вздохнул. Набежал новый приступ кашля, и
он его вытерпел.- Слава Богу,- сказал он, когда смог говорить опять.-
Слава Богу. Гестаповцы... они делают с людьми страшные вещи.
- Вы говорили, что вас провели от самолета к складу. Вас не вез-
ли?
- Нет. Сделали шагов может тридцать, не более.
Тогда склад был частью аэродрома, подумал Майкл.- Что еще лежало
на складе?
- У меня не было случая оглядеться. Все время рядом находился
охранник. Я все же видел какие-то бочки и корзины. Это были, я думаю,
бочки с маслом и какое-то оборудование. Шестерни и детали.
- И вы подслушали название "Стальной Кулак"? Верно?
- Да. Полковник Блок разговаривал с человеком, приехавшим для
осмотра работ. Он называл того человека "доктор Гильдебранд". Блок
сказал это несколько раз.
Тут было нечто, требовавшее уточнения. Майкл сказал: - Почему
Блок с Гильдебрандом допустили, что вы их подслушали, если секрет-
ность была столь высокой? Вы, должно быть, были при этом с ними в од-
