ресек комнату и распахнул окно, выходящее на улицу. И там он стоял в те-
чение, быть может, пятнадцати минут, наблюдая и прислушиваясь - к чему,
он не знал.
Но там, внизу, все было неподвижно.
Он провел рукой по лицу; в его ладони было стекло. Вайсингеру
следует узнать об этом, наконец решил он. Кто-то пытался убить меня, и я
увидел его лицо; я видел его глаза, и я знаю, что это было.
Что-то ужасное, дышащее ненавистью. Что-то в форме женщины.
НоЄ нет, это не человек. Это на самом деле не человек.
Через некоторое время он закрыл окно, выдернул стекло из ладони
при помощи пинцета, и наконец постарался заснуть. Сон его был беспокой-
ный, с криком, несущий с собой блестящий в лунном свете боевой топор.
Перед самым рассветом тень взобралась по лестнице и остановилась
перед комнатой Нили. Тихо потрогала ручку двери. Затем исчезла той же
дорогой, что и пришла.
13. Что же видел Нили?
Шериф Вайсингер чуть наклонился вперед, сфокусировав свой неис-
товый взгляд на сигаретном окурке во рту. За его столом располагался
смазанный маслом ящик орехового цвета для оружия и полка с блестевшими
футбольными трофеями. С некоторых из них начала отваливаться золотыми
хлопьями краска, выставляя наружу некрасивый и ничего не стоящий металл.
Он вытащил сигарету изо рта и положил ее на краешек красной пластмассо-
вой пепельницы. "Эймс,- тихо сказал он,- слишком раннее утро для такого
рода историй, тебе не кажется?"
- Историй какого рода? - спросил его Нили, стоя по другую сторо-
ну письменного стола, положив руки на бедра.
- Баек, сказочек,- Вайсингер снова затянулся сигаретой, выдохнул
дым из ноздрей драконовской струей и затем загасил сигарету в пепельни-
це. Крохотные красные угольки вспыхнули, засверкали, а затем погасли.-
Что за дерьмо ты пытаешься мне всучить?
- Эй,- сказал Нили, приподняв свою руку так, чтобы шериф смог
разглядеть небольшие порезы.- И посмотрите вот на это! - он показал на
две небольшие царапины, которые обнаружил сегодня утром у себя на подбо-
родке.- Хотите выйти и взглянуть на мой проклятый грузовик? - Он стоял,
ожидая, когда шериф шевельнется; верхний свет отражался на розовой коже
лысины Вайсингера.
Шериф молча сидел в течение нескольких секунд. Наконец он през-
рительно пожал плечами и приподнял свою тушу из вращающегося кресла.
Снаружи конторы утро светилось жемчужным светом, и тонкая дымка влажного
тумана все еще заполняла обочины. Нили подошел к своему грузовичку, и
Вайсингер, не торопясь, последовал за ним.
- Здесь,- сказал Нили, показывая на зарубки и на разбитое окно;
в утреннем свете следы от удара топора были хорошо заметны.
Вайсингер прошел мимо него, провел рукой по одной из зарубок.
- Как ты мне сказал, что ты делал прошлой ночью? - спросил он.
- Я сидел в "Крике Петуха", пока они не закрылись,- еще раз по-
яснил Нили.- На обратном пути в деревню я проехал через группу всадников
на лошадях, которые пересекали дорогу, мне кажется, я притормозил, чтобы
разглядеть их, и они погнались за мной. Можете сами видеть, что они сде-
лали.
- Да, вижу. Когда, ты говоришь, это случилось?
- Около двух.
- Около двух,- Вайсингер выругался.- Чертовски поздно для людей
сельской местности ездить на лошадях по дороге. Сколько их там было?
- Не знаю. Господи, я просто пытался унести оттуда ноги.
- Угу.- Он подошел к окну, осмотрел зазубренный край.- Чем, ты
сказал, они пользовались? Молотками?
- Нет. Топорами. По крайней мере один из них.
- Топорами? - Вайсингер отвернулся от окна и посмотрел Нили в
лицо.- Ты знаешь, это звучит пострашнее адской бездны, парень, да?
Нили сделал шаг к нему, угрюмо стиснув зубы.
- Послушайте меня, вы,- сказал он, не взирая более на положение,
занимаемое Вайсингером в деревне, не заботясь о той проклятой работе,
которая у него была, и не думая более ни о чем, кроме как о том, чтобы
заставить этого похожего на быка человека поверить ему,- я знаю, что ви-
дел прошлой ночью. Всадники гнались за мной. И один из них разбил мое
окно топором! Хотели, дерьмо собачье, загнать меня на этой дороге!
- Выбирай выражения,- тихо сказал Вайсингер, увидев проезжавшую
мимо машину.
- Они пытались убить меня! - сказал Нили громче, чем хотел бы,
слыша, как его голос эхом отдается от бортов грузовика.- Я еще не вижу,
что вы поняли это!
- Я понимаю это. Я только не знаю, кто они такие и зачем они пы-
тались повредить тебе. Ты что, поранил одну из их лошадей? Ведь твоя фа-
ра сломана, а вся решетка разбита и погнута, к черту?
- Нет,- сказал Нили, покачав головой.- Я никого из них не пора-
нил. Это случилось, когда я съехал с дороги.
Вайсингер слегка улыбнулся, ощутив, что наконец завел Нили туда,
куда и хотел.
- Ну что ж,- сказал он, наблюдая за ним.- Может быть, все случи-
лось, когда ты съехал с дороги? А? Может, ты чуть выпил лишнего прошлой
ночью, опрокинул свою колымагу в овраг, разбил вот это окно и исцарапал
дверь со стороны водителя? А чтобы я не обнаружил, что ты спьяну повре-
дил машину, этим утром ты сочинил во сне эту небылицу и побежал сюдаЄ
- Нет,- сказал Нили голосом твердым и холодным, как сталь, его
взгляд по твердости не уступал взгляду Вайсингера.- Все это было не так.
- Так ты цепляешься за эту чушь о лошадях посреди дороги? Госпо-
ди! - фыркнул Вайсингер. Он отвернулся от Нили и направился к двери. Его
легкие болели от второй сигареты, выкуренной за утро.
- Подождите минутку! Подождите! - Нили шагнул вперед, положил
свою руку на плечо Вайсингера и крутанул его к себе. Глаза Вайсингера
коротко вспыхнули, и Нили отдернул руку.- Я еще не все рассказал вам. Я
видел одного из тех, кто скакал на этих лошадях. Я заглянул в ее лицоЄ
- Ее? Что, к дьяволу, ты имеешь в виду, говоря "ее"?
- Это была женщина. Но яЄ я никогда раньше не видел женщину, ко-
торая бы выглядела подобным образом. Это было словноЄ словно заглянуть в
разверстую доменную печь. Или в кратер вулкана. Я чувствовал жар, исхо-
дящий из этих глаз, словно бы они выжигали во мне дыры. Я никогда в жиз-
ни не видел ничего подобного этому, и Господи Иисусе, надеюсь, что ни-
когда больше не увижу.
Вайсингер помолчал одно мгновение, зондируя взглядом Нили. Когда
он заговорил, его голос был суровый, ровный и лишенный эмоций.
- Ты хочешь, чтобы я проехался вверх по двести девятнадцатой и
посмотрел? Я сделаю это. Но скажу тебе одну вещь. Ты мне не нравишься. Я
не люблю дерьмовых бродячих летунов, протягивающих руки за деньгами. И
более всего я не люблю летунов, которые напиваются посреди ночи и затем
лгут без запинки, чтобы выйти сухими из воды. Я ни на грош не верю ни
одному слову из того дерьма, что ты тут наговорил, и никто другой тоже
не поверит. Если бы я мог доказать, что ты тащился вчера по двести де-
вятнадцатой с полным желудком пива, я бы либо упек тебя в каталажку, ли-
бо вообще вышвырнул твою задницу из этого места! - Его глаза прикрылись
мясистыми веками.- А сейчас убирайся в сарай с инструментами и возьми
косилку. Все кладбище заросло травой.- Не дожидаясь, пока Нили снова за-
говорит, Вайсингер повернулся спиной, направился к двери и скрылся в
своей конторе.
- Ублюдок! - проворчал Нили сквозь зубы. Но еще до того, как вы-
шел от миссис Бартлетт, он знал, что его рассказ кажется странным и не-
вероятным и что Вайсингер, скорее всего, рассмеется ему в лицо. За завт-
раком в покрашенной желтой краской кухне миссис Бартлетт эта полная,
вполне по-матерински выглядящая женщина с заботой оглядела его и спроси-
ла, когда накануне ночью он лег в постель. "Не стоит все время оставать-
ся на улице,- сказала она, передвигаясь по кухне в своем халате персико-
вого цвета.- Когда мой Вилли был жив, он рано ложился спать и рано вста-
вал. Он много работал и был хорошим мужем. Я вижу по твоим глазам, что
ты плохо спал этой ночью, а сон как раз то, что больше всего нужно для
тела. Ты хорошо себя чувствуешь, не так ли, а?"
Он сказал ей, что чувствует себя превосходно, но едва притронул-
ся к своему завтраку. Он ничего не рассказал ей о том, что случилось на
дороге.
Ну, а сейчас Нили с отвращением покачал головой и, обойдя конто-
ру шерифа, подошел к ней с другой стороны, там, где запор из цепочек ок-
ружал металлический сарай. Ключ от двери сарая был только у него; внутри
содержались различные инструменты, канистры с бензином, мастерки, и мо-
тыги, и красная сенокосилка, которая стала так знакома Нили. Он нащупал
поворотную ручку и выкатил косилку из сарая, заперев за собой дверь, по-
тому что отвечал за все инструменты, и, случись с ними что-либо, ему
пришлось бы чертовски много платить. Загрузив косилку в кузов грузовика,
он почувствовал в мышцах рук усталость. Он бросил вперед поворотную руч-
ку и отъехал по направлению к Шейди-Гроув-хилл. Постепенно им овладевало
мрачное отчаяние. Он чувствовал себя одиноким. Полностью одиноким. Поэ-
тому для его настроения было весьма подходящим провести на кладбище са-
мую жаркую часть дня.
Когда Нили уехал, Орен Вайсингер снова закрыл окно шторами. Он
повернул замок в двери, зашел за свой стол и взял ключ со средней полки.
Затем прошел к шкафу с документами, стоявшему с другой стороны кабинета,
и встал на колени, чтобы отпереть самую нижнюю полку. У ее задней стенки
под чистыми листами машинописной бумаги хранилась темно-коричневая книга
размером примерно с фотоальбом. Вайсингер вытащил книгу, положил ее на
стол, включил настольную лампу на гибкой гусиной шее. Усаживаясь за
стол, он затянулся сигаретой и, медленно выпуская дым с одной стороны
своего рта, открыл книгу.
На первой странице липкой лентой была приклеена пожелтевшая га-
зетная вырезка с заголовков: "УБИЙСТВО СЕМЬИ КОУНМАУ". Там была фотогра-
фия дома Флетчеров. Он перевернул страницу. Еще одна газетная вырезка:
"УБИЙСТВО ЖИТЕЛЯ СПЭНГЛЕРА". Любительский снимок мужчины средних лет в
галстуке, под снимком имя: Рональд Биггс. На следующей странице две за-
метки поменьше: "УБИЙСТВО ВДОВЦА" и "УБИЙСТВО ЖИТЕЛЯ БЭРНСБОРО". Книга
была заполнена мрачными напоминаниями об убийствах: фотографии домов,
где были обнаружены тела, машин, которые были обнаружены на обочинах
проселочных дорог, одеял, прикрывающих то, что могло быть только чудо-
вищно обезображенными трупами. Подобными трупам Флетчеров. Собранные до-
кументы охватывали десятилетний период. Самая последняя заметка предс-
тавляла собой несколько абзацев о том, как жительница Бэрнсборо обнару-
жила обезображенное тело преподавателя математики из колледжа Джорджа
Росса по имени Джеральд Мэчем. Это было немногим менее трех месяцев на-
зад.
Вайсингер курил в молчании в течение нескольких минут, глядя на
следующую пустую страницу. Почувствовав неожиданный жар на своих паль-
цах, он затушил сигарету. Внутри него нарастало мрачное тяжелое чувство,
словно бы его телесные соки собрались в озеро, которое каждый день ста-
новилось все более стоячим, быстро загрязняясь какими-то зловещими не-
чистотами. Он знал ту нить, которая проходила через эти убийства. Боль-
шинство из жертв - одинокие мужчины. Все убиты мощными ударами острого
тяжелого предмета. Все убиты ночью, между полуночью и рассветом. Через
три года после того, как мэр Вифаниина Греха назначил его шерифом, Вай-
сингер уселся вместе с бутылкой "Джим Бима" над картой округа. Долгое
время перед этим он вырезал из маленьких местных общинных газеток статьи
и заметки об убийствах, вероятно потому, что ничто в жизни его так не
