чались на здешних улицах. Но этих мулов и этого негра я сразу узнал.
Да, я узнал эту упряжку. Я часто встречал ее на дороге возле Бринд-
жерса. Она принадлежала Доминику Гайару!
Я тут же убедился в этом, увидев, что колымага остановилась перед его
домом. Сразу отказавшись от намерения разыскивать д'Отвиля, я забился в
угол кареты, чтобы наблюдать в окно за тем, что происходит на рю Бьен-
виль.
По-видимому, в этой колымаге кто-то собирался уехать. Дверь в дом ос-
талась открытой, и слуга разговаривал с кучером. По движениям негра было
видно, что он намерен скоро трогать.
Снова появился слуга, нагруженный вещами, и стал укладывать их на
крышу кареты; за ним вышел мужчина - я узнал работорговца - и взобрался
на козлы; вскоре появился еще мужчина, но он так поспешно перебежал тро-
туар и скрылся в карете, что я не успел его разглядеть; однако я дога-
дался, кто он. Потом из дома вышли две женщины: пожилая мулатка и девуш-
ка; несмотря на то что она была тщательно закутана в плащ, я узнал Авро-
ру. Мулатка усадила Аврору в карету, а затем и сама села с ней. В эту
минуту на улице показался верховой; он подъехал и остановился возле ка-
реты. Поговорив с кем-то, сидевшим внутри, он снова тронул лошадь и ус-
какал вперед. Этот верховой был надсмотрщик Ларкин.
Дверца захлопнулась, щелкнул кнут, карета, громыхая, покатила по ули-
це и вскоре свернула вправо, на береговую дорогу.
Мой кучер, следуя данному ему приказанию, хлестнул лошадь и двинулся
следом, держась на некотором расстоянии.
Мы проехали длинную Чупитулас-стрит, миновали предместье Мариньи и
уже оставили за собой полдороги до местечка Лафайет, когда я наконец по-
думал: куда же я еду? До сих пор я только старался не потерять из виду
карету Гайара. Теперь я спросил себя: зачем я еду за ним? Не собираюсь
же я преследовать его в наемном экипаже до самого дома, за тридцать миль
от города?
Если бы я даже и принял такое решение, еще неизвестно, как отнесется
к этой затее мой возница и выдержит ли его заморенная кляча столь долгий
путь.
Зачем же я гонюсь за ними? Чтобы напасть на них по дороге и отнять
Аврору? Но ведь их трое мужчин, и, вероятно, они хорошо вооружены, а я
один!
Но я успел уже проехать несколько миль, прежде чем понял, как нелепа
эта погоня. Теперь я приказал кучеру остановнться. Некоторое время я си-
дел в экипаже, продолжая следить из окна за удалявшейся каретой, пока
она не скрылась из глаз за поворотом.
"А все же, - сказал я себе, - я правильно сделал, что последовал за
ней. По крайней мере, я знаю, куда ее повезли".
- А теперь - назад, в гостиницу "Сен-Луи"!
Последние слова относились к кучеру, который повернул лошадь и поехал
обратно.
Я пообещал хорошо заплатить ему, если он поторопится, и вскоре колеса
моего экипажа уже гремели по мостовой на pю Сен-Луи.
Расплатившись с возницей, я вошел в гостиницу. К своей радости, я
застал там д'Отвиля, который дожидался меня. Не прошло и нескольких ми-
нут, как я уже посвятил его в свое намерение похитить Аврору.
Верный и преданный друг! Он одобрил мое решение и предложил мне свою
помощь.
Тщетно предупреждал я его об опасности этого предприятия. С непонят-
ной горячностью, очень меня удивившей, он настаивал на том, что будет
сопровождать меня и разделит со мной все опасности.
Быть может, отговаривая его, мне следовало бы проявить большую твер-
дость, но я понимал, насколько мне необходима его помощь.
Не могу передать, какую уверенность придавало мне одно присутствие
этого юного, но мужественного креола. Я против собственного желания
убеждал его отказаться от своего намерения. В душе я жаждал, чтобы он
поехал со мной, и был счастлив, когда он все же настоял на своем.
В этот вечер не отплывал ни один пароход, однако нам удалось найти
выход из положения. Мы достали верховых лошадей, лучших, каких можно бы-
ло нанять, и к заходу солнца, миновав городские предместья, уже скакали
по дороге, ведущей в Бринджерс.
Глава LXIV. ДВА НЕГОДЯЯ
Мы быстро двигались вперед. На пути нам не встречалось никаких
подъемов, которые могли бы нас задержать. Мы скакали по береговой доро-
ге, идущей от Нового Орлеана все время вдоль реки, мимо плантаций и по-
селков, разбросанных в нескольких сотнях ярдов друг от друга. Дорога эта
такая же ровная, как беговая дорожка; копыта лошадей мягко ступали по
толстому слою укатанной пыли, и мы ехали без всяких затруднений. Наши
лошади - мустанги из техасских прерий - бежали легкой иноходью, как и
все верховые лошади в юго-западных штатах. Это были прекрасные иноходцы,
и до наступления ночи мы уже проскакали больше половины дороги.
Все это время мы почти не разговаривали. Я молчал, обдумывая дальней-
ший план действий: мой юный спутник был, видимо, тоже занят своими мыс-
лями.
Когда стало темнеть, мы подъехали ближе друг к другу, и я поделился с
ним составленным мною планом.
Впрочем, какой же это был план! Я просто хотел пробраться на планта-
цию Гайара, незаметно проскользнуть к дому и через кого-нибудь из слуг
передать записку Авроре. Если мне это не удастся, я попытаюсь выяснить,
в какой части дома она должна провести ночь, и, когда все заснут, про-
никну в ее комнату, предложу ей бежать и тем или иным путем уведу ее.
Только бы выбраться из дома! Я мало думал о дальнейшем. Дальше все
казалось мне несложным. Наши лошади доставят нас в город. Там мы можем
скрываться, пока какой-нибудь пароход не увезет нас из этой страны. Та-
ков был мой план, и, сообщив его д'Отвилю, я ждал от него ответа.
Поразмыслив несколько минут, он сказал, что считает его правильным.
Как и я, он не мог придумать ничего более разумного. Прежде всего надо
было во что бы то ни стало вырвать Аврору из лап Гайара.
Теперь оставалось обсудить подробности. Мы старались предусмотреть
каждую мелочь, которая могла бы нам помешать.
Мы оба считали, что труднее всего будет снестись с Авророй. Удастся
ли это нам? Надо надеяться, ее не будут держать под замком. При всей
своей подозрительности Гайар вряд ли станет запирать или охранять ее.
Теперь он полновластный хозяин сокровища, которого так долго домогался,
и всякий, кто попытается завладеть его невольницей, нарушит закон и рис-
кует подвергнуться тяжкому наказанию. Возможно, он и подозревает, что
между мной и Авророй существуют какие-то отношения, но не представляет
себе силы моей любви, не знает, что ради нее я готов пожертвовать всем,
даже жизнью.
Где уж ему! Судя по себе, по своей собственной низменной натуре, Га-
йар мог подумать, что меня, как и его, увлекла лишь красота квартеронки
и что я готов был заплатить изрядную сумму - три тысячи долларов, - что-
бы завладеть ею. Но то, что я не пошел дальше этой суммы, - а его агент,
конечно, обо всем доложил ему, - убедило его, что любовь моя имеет свои
границы и что на этом она кончилась. Он больше не считает меня своим со-
перником. Нет! Доминик Гайар даже не подозревает, что существует такая
любовь, как моя, и не может себе представить, на что она способна. Мой
романтический план показался бы ему просто невероятным. Поэтому (так
рассуждали мы с д'Отвилем) вряд ли Аврору будут запирать или охранять.
Но даже если она свободна, каким образом нам дать ей знать о себе? Это
очень трудно.
Я возлагал все надежды на клочок бумаги со словами: "Жди меня сегодня
вечером". Конечно. Аврора не ляжет спать. Так говорило мне сердце, и это
вливало в меня мужество и уверенность. Этой же ночью я попытаюсь увезти
ее. Мне была невыносима мысль, что она проведет хотя бы одну ночь под
кровлей своего владыки.
А ночь обещала быть для нас благоприятной. Едва зашло солнце, как не-
бо сразу омрачилось и словно налилось свинцом. Короткие сумерки быстро
сгустились, и весь небесный свод так потемнел, что мы не могли различить
на нем очертаний леса. Не видно было ни одной звезды: низкие, темные ту-
чи скрывали их от нас. Даже желтоватую воду реки было трудно отличить от
берегов, и только пыльная дорога слегка белела впереди, указывая нам
путь.
В лесу или среди темных полей мы ни за что бы не нашли дороги, ибо
густая мгла покрыла все кругом.
Можно было опасаться, что в таком мраке мы собьемся с пути, но я ни-
чего не боялся. Я был уверен, что меня ведет сама звезда любви.
Темнота благоприятствовала нам. Под ее дружеским покровом мы могли
незаметно подкрасться к дому, тогда как в лунную ночь нам грозила бы
опасность, что нас обнаружат.
Я считал это изменение погоды не дурным знаком, а залогом успеха.
В воздухе чувствовалось приближение грозы. Но к чему нам хорошая по-
года? Пусть будет ливень, буря, ураган - что угодно, только не ясная
ночь!
Когда мы добрались до плантации Безансонов, было не очень поздно,
полночь еще не наступила. Мы мчались во весь опор, чтобы поспеть на мес-
то до того, как в доме Гайара все улягутся спать. Мы надеялись, что най-
дем способ дать о себе знать Авроре через невольников. Я знал одного из
них. Когда я жил в Бринджерсе, я оказал ему небольшую услугу. Он доверял
мне настолько, что я мог его подкупить. Он нам поможет, лишь бы удалось
его найти.
На плантации Безансонов царило безмолвие. Большой дом, казалось,
опустел. Нигде не видно было света: только слабый огонек мерцал вдалеке,
в окне надсмотрщика. В негритянском поселке стояла тишина, из мрака не
доносилось обычного в этот час говора. Те, чьи голоса еще так недавно
звучали у хижин, были теперь далеко. Их дома опустели. Песни, шутки и
веселый смех умолкли; только вой брошенных хозяевами собак нарушал ноч-
ную тишину.
Мы молча проехали мимо ворот, пристально всматриваясь в дорогу перед
нами. Мы двигались вперед с величайшей осторожностью. Здесь мы могли
встретить того, кого больше всего опасались, - надсмотрщика, работоргов-
ца, а может быть, и самого Гайара. Даже встреча с кем-нибудь из его не-
вольников могла расстроить все наши планы. Я так боялся подобной встре-
чи, что, если бы не глубокий мрак, свернул бы с дороги и выбрал ка-
кую-нибудь знакомую тропинку в лесу. Но тьма стояла такая, что, пробира-
ясь по тропинке, мы потеряли бы много времени. Поэтому мы пока держались
дороги, думая свернуть с нее, когда подъедем к плантации Гайара.
Между двумя плантациями шла проселочная дорога, по которой возили
дрова из леса. На нее я и собирался свернуть. Здесь нам вряд ли кто-ки-
будь встретится, а лошадей мы спрячем под деревьями, недалеко от полей
сахарного тростника, В такую ночь даже негритянские охотники за енотами
не рискнут отправиться в лес. Тихонько продвигаясь вперед, мы уже соби-
рались свернуть на эту дорогу, как вдруг услышали впереди голоса.
Мы натянули поводья и прислушались. Голоса были мужские и становились
все громче - значит, люди приближались к нам. Они двигались от поселка.
По стуку копыт мы поняли, что они едут верхом, - следовательно, это бе-
лые.
На обочине рос громадный тополь. С его ветвей почти до самой земли
свешивались длинные кисти испанского мха. Дерево могло служить прекрас-
ным убежищем, и мы едва успели скрыться под его ветвями со своими ло-
шадьми, как всадники поравнялись с нами.
Хотя было очень темно, мы разглядели их, когда они проезжали мимо
нас. Их было двое: силуэты четко выделялись на желтоватой поверхности
реки. Если бы они ехали молча, мы, быть может, не узнали бы, кто они, но
голоса их выдали. Это были Ларкин и работорговец.
- Отлично! - прошептал д'Отвиль, когда мы их узнали. - Они выехали от
Гайара и направляются домой, в поместье Безансонов.
То же самое подумал и я. Они, видимо, возвращались домой: надсмотрщик
- на плантацию Безансонов, а работорговец - к себе; я знал, что он живет
ниже, у реки. Теперь я вспомнил, что нередко видел этого человека в об-
