страшными челюстями, он утаскивает ее в свои подводные владения. При
этом он действует с такой жадностью, которая красноречиво говорит о том,
что собачье мясо и впрямь его любимое блюдо.
Поэтому я нисколько не удивился, когда с полдюжины этих гигантских
пресмыкающихся вдруг вынырнули среди темных стволов деревьев и быстро
поплыли к раненой собаке.
Они устремились к тому месту, откуда слышался непрерывный визг, окру-
жили барахтающуюся борзую плотным кольцом и ринулись на свою жертву.
Стая акул и та уступила бы им в проворстве. Удар хвостом одного из
аллигаторов пресек вой пса, три или четыре пары грозных челюстей однов-
ременно щелкнули, последовала недолгая борьба, потом длинные костлявые
головы разомкнулись, и чудовища поплыли в разные стороны, каждое унося в
зубах по куску. Только несколько пузырей да красная пена, выступившая на
чернильной поверхности воды, указывали место, где еще недавно билась со-
бака.
Примерно такая же сцена разыгралась и по ту сторону поваленного дере-
ва - озеро здесь едва достигало нескольких футов глубины, и на дне было
хорошо видно тело убитой собаки. Три или четыре аллигатора, приблизив-
шихся к дереву с этой стороны, заметили собачий труп и, кинувшись впе-
ред, разделались с ним так же ловко, как их сородичи с другим псом. Пара
ирландских борзых исчезла в пасти этих прожорливых тварей быстрее, чем
крошка хлеба, брошенная в стаю голодных пескарей. Но как ни поразительно
было это зрелище, я почти не обратил на него внимания. Мысли мои были
заняты другим.
После выстрела я продолжал стоять на поваленном дереве, устремив
взгляд в ту сторону, откуда появились собаки.
Я пристально всматривался в просветы между стволами, в темную глубину
леса. Я следил за зарослями тростника, стараясь уловить малейшее движе-
ние, прислушивался к каждому звуку и шороху, но сам хранил молчание и
жестом велел молчать своей дрожащей спутнице.
Надежды почти не оставалось. Вот-вот появятся еще собаки, другие,
отставшие ищейки, а с ними верховые - охотники за людьми. Они близко и
скоро подойдут - скоро, потому что мои выстрелы укажут им путь. Оказы-
вать сопротивление отряду разъяренных людей бессмысленно. Оставалось од-
но - сдаться.
Аврора, видя, что я выхватил второй пистолет, умоляла меня сдаться,
не пуская в ход оружия. Но я и не собирался стрелять в людей - я приго-
товил пистолет, чтобы защищаться от нападения собак, если они появятся.
В лесу стояла тишина, и ничто не указывало на приближение моих прес-
ледователей. Что могло их задержать? Может быть, переправа через протоку
или болотце? Я знал, что лошадям там не пройти и всадники вынуждены бу-
дут искать объезд. Но все ли они верхом?
Я даже начал надеяться, что Габриэль подоспеет. Если он не слыхал мо-
его сигнального свиста, то не мог же он не слышать выстрелов! Но потом
мне пришло в голову, что это еще, чего доброго, его отпугнет. Он не пой-
мет, кто и зачем стрелял, и побоится выехать на своей пироге.
Хорошо, если он услышал первый сигнал и находится в пути! Прошло не
так много времени, и еще оставалась надежда. Пусть здесь было немало пе-
режито, но пришли мы сюда совсем недавно. Если Габриэль услышал выстрелы
по пути сюда, то он решит, что я стрелял из своей двустволки, стрелял в
какую-нибудь дичь, и не оробеет. Может быть, он еще подоспеет вовремя и
мы благополучно доберемся до его дупла.
Кроме двух-трех пятен крови на шероховатой коре дерева, ничто не ука-
зывало на то, что здесь побывали собаки, да и эти пятна вряд ли видны с
берега. Если у охотников нет других собак, которые доведут их до меня,
им нелегко будет обнаружить эти следы в царящем тут полумраке, и, может
быть, нам все-таки удастся ускользнуть.
С новой надеждой я повернулся к воде и стал глядеть в ту сторону, от-
куда, как мне казалось, должна была появиться пирога. Увы, ничто не го-
ворило о ее приближении. Кроме крика потревоженных птиц, ни звука не до-
носилось с озера.
Я снова повернулся к берегу.
Заросли тростника колыхались. Длинные стебли гнулись и трещали под
тяжелой поступью человека. Вот он уже показался из зарослей и вразвалку
пошел к воде.
Он шел один, лошади и собак с ним не было, но перекинутый через плечо
длинноствольный винчестер и охотничье снаряжение указывало на то, что
это хозяин ирландских борзых.
Густая черная борода, гетры и куртка из оленьей кожи, красный шейный
платок и енотовая шапка, а главное, свирепое выражение лица не оставляли
сомнений в том, кто этот субъект. Он в точности соответствовал описанию,
которое я слышал от беглого негра. Это мог быть только Рафьен - охотник
за людьми!
Глава LXXIV. ВЫСТРЕЛ ЗА ВЫСТРЕЛ
Да, субъект, который вышел из зарослей, был действительно Рафьен,
охотник за людьми, и пристреленные мною собаки принадлежали ему. Это бы-
ла пара хорошо известных всей округе ищеек, специально обученных высле-
живать несчастных негров, когда, не выдержав зверского обращения надс-
мотрщика, те бежали в леса. Не меньшую известность снискал и их хозяин -
распутный и грубый малый, добывавший себе пропитание отчасти охотой, от-
части кражей свиней. Жил он в лесу, как дикарь, и изредка нанимался к
окрестным плантаторам, нуждавшимся в его услугах и услугах его омерзи-
тельных псов.
Как я уже говорил, мне никогда не приходилось встречаться с этим
субъектом, хотя я достаточно слышал о нем и от Сципиона, и от Габриэля.
Последний весьма подробно описал мне наружность Рафьена и сообщил немало
поистине потрясающих историй, свидетельствующих о его злобном и лютом
нраве: нескольких беглых негров он убил, а других затравил своими свире-
пыми псами.
Его ненавидели и боялись во всех негритянских поселках побережья, а
матери-негритянки пугали именем Рафьена своих малышей, когда они каприз-
ничали, и те сразу затихали. Да и имя-то какое! Ведь Рафьен означает
"головорез"!
Такая слава шла о Рафьене, охотнике за людьми, среди черных рабов на
плантациях. Его имя внушало больше страха, чем пытка и ременная плеть.
По сравнению с ним какой-нибудь палач-надсмотрщик вроде Билла-бандита
показался бы ангелом.
При виде этого человека я сразу же оставил всякую мысль о побеге.
Уронив руку, сжимавшую пистолет, я ждал, когда он подойдет, чтобы
сразу сдаться. Сопротивление не привело бы ни к чему, кроме бессмыслен-
ного кровопролития. Поэтому я стоял молча и посоветовал своей спутнице
тоже хранить молчание.
Выйдя из зарослей, Рафьен не сразу нас заметил. Меня наполовину скры-
вали густые фестоны испанского мха, а Аврору за зеленью и вовсе не было
видно. Кроме того, охотник не смотрел в нашу сторону, глаза его были
устремлены на землю. Он, конечно, слышал выстрелы, но больше полагался
на свое чутье следопыта. По тому, как он шел, низко пригнувшись к земле,
я понял, что он идет по следу собственных псов почти так, как шла бы со-
бака.
Когда он приблизился к озеру, на него вдруг пахнуло затхлым запахом
воды. Он остановился, поднял голову и посмотрел вперед. То, что перед
ним оказалось озеро, видимо, его озадачило, и он выразил свое удивление
коротким ругательством:
- Черт!
Затем взгляд его упал на поваленное дерево и, следуя дальше по ство-
лу, остановился на мне.
- Лопни мои глаза! - воскликнул он. - Так это вы? А где мои собаки?
Я тоже смотрел на него в упор, но молчал.
- Я вас спрашиваю, черт бы вас побрал, где мои собаки?
Я все молчал.
Взгляд его упал на ствол дерева. Он заметил пятна крови на коре,
вспомнил про выстрелы.
- Проклятье! - прорычал он. - Ты убил моих собак!
И вслед за тем полился нескончаемый поток угроз и брани, сопровождае-
мой такой дикой жестикуляцией, что я подумал - уж не сошел ли он с ума.
Но вскоре он прекратил свои бессмысленные прыжки и кривлянья, широко
расставил ноги, вскинул к плечу винчестер и закричал:
- Слезай с дерева и тащи свою черномазую! Живо, черт тебя побери!
Слезай, говорят! Будешь долго раздумывать - пристрелю!
Я уже говорил, что при первом взгляде на этого человека я оставил
всякую мысль о сопротивлении и намеревался сразу же сдаться, но его наг-
лое требование и оскорбительный тон задели меня за живое, и я решил за-
щищаться.
Злоба придала мне новые душевные и телесные силы, мой дух и моя рука
обрели утраченную было твердость. Этот негодяй травит меня, как дикого
зверя, но я ему не поддамся!
К тому же, против ожидания, Рафьен явился сюда один. Он шел за своими
собаками пешком, тогда как другие ехали верхами и, должно быть, задержа-
лись у протоки или болота. Если бы преследователи подошли все вместе, я
волей-неволей вынужден был бы покориться. Но охотник за людьми, каким бы
опасным противником он ни был, явился сюда в единственном числе, а без-
ропотно сдаваться одному человеку не позволяли мне понятия чести, унас-
ледованные от моих воинственных предков. Как-никак, в моих жилах текла
кровь вольных горцев, и я решил сразиться, а там будь что будет!
Крепко сжав в руке пистолет, я прямо посмотрел в налитые кровью глаза
наглеца и крикнул:
- Стреляйте! Но смотрите не промахнитесь, потому что я-то уж не про-
махнусь!
Направленное на него дуло пистолета поколебало решимость Рафьена, и
будь у него малейшая возможность, я не сомневаюсь, что он уклонился бы
от поединка. Он не ждал такой встречи.
Но он зашел уже слишком далеко, и отступать было поздно. Винтовка бы-
ла вскинута к плечу, и в ту же секунду я увидел вспышку и услышал выст-
рел. Услышал я и щелчок пули, ударившейся в ветку, на которую я опирал-
ся. Хоть Рафьен по праву слыл метким стрелком, вид моего пистолета поме-
шал ему хладнокровно прицелиться, и он промахнулся.
Зато я не промахнулся: Рафьен упал с диким воплем, и когда дым от
выстрела рассеялся, он уже барахтался в черной тине.
Я хотел было послать вдогонку вторую пулю, чтобы прикончить негодяя,
- такая меня душила злоба, но в эту минуту услышал позади себя плеск
весла и мужской голос. Обернувшись, я увидел негра.
Габриэль пригнал пирогу почти к тому самому месту, где мы стояли сре-
ди ветвей, и теперь жестами и словами торопил нас садиться в нее:
- Скорее, масса! Скорее, Popal Прыгайте! Прыгайте скорей! Верьте ста-
рому Габу - он умрет, а будет биться до последнего вместе с молодым мас-
сой.
Машинально, не отдайая себе отчета в том, что делаю, я послушался
беглеца, хотя почти не верил в успех нашего предприятия, и, усадив Авро-
ру в челн, спрыгнул сам и сел с ней рядом. Несколько сильных взмахов
весла - и берег остался далеко позади, а через пять минут мы уже подплы-
вали к огромному кипарису, возвышавшемуся на середине озера.
Глава LXXV. ЛЮБОВЬ В ЧАС ОПАСНОСТИ
Лодка скользнула в тень дерева, и мы подплыли под свисающие с него
гирлянды испанского мха. Еще мгновение - и нос пироги уткнулся в ствол.
Все так же машинально я вскарабкался на широкий комель и помог взоб-
раться Авроре.
И вот мы в дупле, потаенном убежище беглеца, и на время вне опаснос-
ти. Но мы не радовались. Мы понимали, что это всего лишь краткая пере-
дышка и нам не укрыться здесь от погони.
Встреча с Рафьеком погубила все. Умер ли охотник или остался жив, он
приведет сюда остальных. Догадаться, куда мы бежали, не так уж трудно, и
наше убежище очень скоро обнаружат.
То, что произошло, лишь усилит ярость наших врагов, и они еще настой-
чивее будут продолжать поиски. До появления Рафьена могла быть еще ка-
кая-то надежда ускользнуть. Большинство наших преследователей вышли в
погоню за нами, как на обычную охоту за беглым негром, и, коль скоро наш
след будет затерян, утратят свой боевой пыл. Да и Гайар не пользовался
такой популярностью, чтобы ради него особенно старались; кровно заинте-
ресован в успехе был лишь он сам да его подручные. Если бы около пова-
