дверью, и, кроме двух-трех скамеек да стоящей в углу невысокой кафедры,
ничто не указывало на его назначение.
За этой кафедрой судья улаживал мелкие ссоры, снимал за четверть дол-
лара показания под присягой и вершил прочие гражданские дела. Но чаще
всего его судейская деятельность сводилась к тому, чтобы назначать
строптивому негру соответствующее количество плетей по жалобе совестли-
вого хозяина, ибо несчастный раб, хотя бы теоретически, находился под
защитой закона.
В эту-то комнату и ввел меня шериф и его помощники; толпа ввалилась
за нами, и скоро там яблоку негде было упасть.
Глава LXXIX. РАЗВЯЗКА
Как видно, судья был оповещен заранее, ибо мы застали сквайра Клей-
борна в его судейском кресле готовым выслушать стороны. В худом седовла-
сом и благообразном старце я сразу признал достойного представителя за-
кона - одного из тех почтенных судей, которые внушают уважение не только
в силу преклонного возраста и занимаемого поста, но прежде всего своими
высокими добродетелями. Несмотря на окружавший меня шумный сброд, я про-
чел в ясном и твердом взгляде судьи решимость оставаться до конца бесп-
ристрастным.
Теперь я уже не боялся. В пути Рейгарт успел сказать мне, чтобы я не
падал духом. Он шепнул мне что-то о новом, неожиданном повороте дела, но
я плохо расслышал его и не понял, что он имел в виду, а в спешке и сумя-
тице мне не представилось случая его переспросить.
- Не падайте духом! - сказал он, когда, подстегнув свою лошадь, по-
равнялся со мной. - И не бойтесь. Все будет хорошо. Это довольно необыч-
ное дело, и кончится оно необычно и кое для кого весьма неожиданно.
Ха-ха-ха!
К моему удивлению, Рейгарт захохотал - казалось, он чему-то искренне
радовался. Я с недоумением взглянул на него.
Но мне так ничего и не удалось узнать, потому что в эту минуту шериф
повелительным тоном запретил вести разговоры с арестованным, и нас раз-
лучили. Как ни странно, но я не рассердился на шерифа. Что-то подсказы-
вало мне, что грубость его притворная и что шериф Хикмен прибег к этой
уловке, желая умиротворить толпу.
Когда меня подвели к кафедре, шериф и судья не без труда водворили в
зале порядок. Судья, воспользовавшись относительным затишьем, наконец
приступил к делу.
- Итак, джентльмены! - произнес он твердым официальным тоном. - Я го-
тов выслушать выдвинутые против этого молодого человека обвинения. В чем
он обвиняется, полковник Хикмен? - обратился он к шерифу.
- В краже негров, насколько я понимаю, - ответил тот.
- Кто предъявляет обвинение?
- Доминик Гайар! - раздался голос из толпы, и я узнал его: это был
голос самого адвоката.
- Присутствует ли здесь мсье Гайар лично? - осведомился судья.
Голос ответил утвердительно, и лисья физиономия моего врага вынырнула
из толпы.
- Мсье Доминик Гайар, - произнес судья, - в чем обвиняете вы аресто-
ванного? Изложите ваше обвинение подробно и под присягой.
Покончив с формулой присяги, Гайар изложил свой иск со всеми тонкос-
тями и вывертами, достойными прожженного крючкотвора.
Мне незачем здесь воспроизводить все его юридические хитросплетения.
Достаточно сказать, что обвинение состояло из нескольких пунктов.
Во-первых, я будто бы подстрекал к мятежу и пытался взбунтовать не-
вольников плантации Безансонов, помешав "справедливому" наказанию одного
из негров. Во-вторых, я подучил другого невольника ударить надсмотрщика,
после чего склонил его бежать в лес и помог ему скрыться. Имелся в виду
тот самый Габриэль, который сегодня был пойман вместе со мной. В-третьих
- и тут Гайар дошел до самого выигрышного пункта своего обвинения...
- В-третьих, - продолжал он, - проникнув в мой дом в ночь на восем-
надцатое октября, арестованный выкрал оттуда невольницу Аврору Безан-
сон...
- Ложь! - прервал его чей-то голос. - Ложь! Аврора Безансон не не-
вольница!
Гайар вздрогнул, словно его ударили ножом.
- Кто смеет это утверждать? - осведомился он, но уже без прежнего ап-
ломба.
- Я! - отвечал тот же голос, и в то же мгновение молодой человек
вскочил на скамью; теперь он на голову возвышался над толпой. Это был
д'Отвиль!
- Я утверждаю! - повторил он так же твердо. - Аврора Безансон не не-
вольница, а свободная квартеронка! Судья Клейборн, - продолжал д'Отвиль,
- сделайте милость, прочтите этот документ! - С этими словами он передал
стоявшему рядом человеку сложенный вчетверо пергамент, а тот передал его
дальше.
Шериф вручил документ судье; тот развернул бумагу и прочел ее вслух.
Это оказалась "вольная" квартеронки Авроры - свидетельство о том, что
она отпускается на волю, составленное по всем правилам и подписанное ее
покойным хозяином Огюстом Безансоном. Старик приложил его к своему заве-
щанию.
Толпа окаменела от изумления, никто не мог вымолвить ни слова. Наст-
роение в зале явно переменилось.
Все глаза обратились к Гайару. А он, запинаясь от смущения, произнес
только:
- Я протестую!.. Эту бумагу выкрали из моего секретера и...
- Тем лучше, мсье Гайар! - снова прервал его д'Отвиль. - Тем лучше!
Признавая, что бумагу выкрали у вас, вы этим самым признаете ее подлин-
ность. Но скажите, сударь, почему, имея на руках этот документ и зная
его содержание, вы осмеливаетесь утверждать, что Аврора Безансон - ваша
невольница?
Гайар был сражен. Его мертвенно-бледное лицо сделалось зеленовато-се-
рым, и обычно злобное выражение уступило место растерянности и страху.
Чувствовалось, что он дорого бы дал, чтобы очутиться за тридевять земель
отсюда, да и сейчас он уже прятался за спины стоявших возле него мужчин.
- Постойте, мсье Гайар! - продолжал неумолимый д'Отвиль. - Я еще не
кончил. Вот, пожалуйста, судья Клейборн, еще один документ, который не
лишен для вас интереса. Попрошу вас уделить ему внимание.
С этими словами д'Отвиль вынул из кармана другой сложенный лист пер-
гамента, который передал судье, и тот, развернув бумагу, огласил ее со-
держание.
Это было дополнительное распоряжение к завещанию Огюста Безансона, по
которому тот оставлял своей дочери, Эжени Безансон, пятьдесят тысяч дол-
ларов, каковые, по достижении совершеннолетия, должны были быть выплаче-
ны ей обоими опекунами - господином Домиником Гайаром и Антуаном Лере,
причем существование этих денег должно было храниться от подопечной в
тайне до дня их выплаты.
- А теперь, мсье Доминик Гайар, - продолжал д'Отвиль, лишь только
судья дочитал бумагу, - я обвиняю вас в присвоении этих пятидесяти тысяч
долларов, равно как и других сумм, о которых будет сообщено особо. Я об-
виняю вас в том, что вы утаили самый факт существования этих денег и не
показали их в активе состояния Безансонов, в том, что вы попросту украли
их!
- Это весьма тяжкое обвинение! - произнес судья Клейборн; он, видимо,
не сомневался в истинности всего сказанного и намеревался дать ход делу.
- Но позвольте узнать ваше имя, сударь? - мягко осведомился он у д'Отви-
ля.
Я впервые видел д'Отвиля при дневном свете. До сих пор мы встречались
с ним лишь в ночных сумерках или при искусственном освещении. Правда,
сегодня утром мы провели несколько минут вместе, но нас окутывал полум-
рак леса, и я лишь смутно различал его черты.
Теперь, когда из окна на него лился яркий свет солнечного дня, я мог
хорошенько его разглядеть. И снова мне показалось, что я уже встречал
его где-то. Чем пристальнее я в него вглядывался, тем больше убеждался в
этом, и когда он ответил на вопрос судьи, ответ его не так уж потряс ме-
ня, как можно было предположить.
- Позвольте узнать ваше имя, сударь, - повторил судья.
- Эжени Безансон!
В то же мгновение шляпа и черный парик были сорваны с головы, и на
плечи прекрасной креолки упала волна золотых волос.
Зал отвечал дружным "ура", в котором не участвовали лишь Гайар и двое
или трое отпетых головорезов из его шайки. Я понял, что свободен!
Все изменилось, как по мановению волшебного жезла: обвинитель стал
обвиняемым. Волнение в зале еще не улеглось, как шериф, побуждаемый Рей-
гартом и другими, направился к Гайару и, положив руку ему на плечо,
объявил, что он арестован.
- Это все ложь! - кричал Гайар. - Все это подстроено, нарочно
подстроено! Документы подложные! Подпись подделана!
- Нет, господин Гайар, - веско произнес судья, - документы не подлож-
ные. Это почерк Огюста Безансона. Я имел честь хорошо знать его и могу
засвидетельствовать это лично.
- И я! - отозвался низкий строгий голос, заставивший всех обернуться.
Если превращение Эжена д'Отвиля в Эжени Безансон удивило толпу, то
теперь всех ждало еще большее чудо - воскрешение считавшегося погибшим
управителя Антуана!
Читатель! История моя окончена. Над этой маленькой драмой опускается
занавес. Я мог бы предложить, конечно, вашему вниманию картины, рисующие
дальнейшую судьбу действующих лиц, но достаточно будет и краткого итога.
Пусть фантазия ваша дополнит остальное.
Вам, несомненно, приятно будет узнать, что Эжени Безансон вернули ее
имение, которое заботами верного Антуана скоро опять пришло в прежнее
цветущее состояние.
Но есть, увы, невозвратимые утраты - разве вернешь юные надежды, жиз-
нерадостность, очарование первой любви!
Не думайте, однако, что Эжени Безансон поддалась отчаянию, что она
навсегда осталась жертвой своей несчастной любви. Нет, у нее была твер-
дая воля, и она употребила все усилия, чтобы вырвать из сердца роковую
страсть.
Время и чистая, спокойная жизнь залечивают такие раны, но несравненно
большее облегчение может принести участие того, кого любили. Это участие
взамен любви Эжени познала в полной мере.
Ее юные надежды рухнули, веселость померкла, но ведь есть иные радос-
ти в жизни, помимо игры страстей, и, может быть, не на стезе любви нахо-
дим мы истинное счастье.
О, если бы я мог этому поверить! Если бы я мог убедить себя, что это
безмятежное спокойствие, эта светлая улыбка говорят о душевном мире!
Увы, я не хочу кривить душой. Року нужны жертвы. Бедная Эжени! Бог да
смилостивится над тобой! О, если бы я мог погрузить твое сердце в струи
Леты!
А Рейгарт? Читатель, вероятно, обрадуется, узнав, что честный доктор
преуспел и, отложив ланцет, стал знатным землевладельцем и, более того,
выдающимся законодателем, одним из тех, кому принадлежит честь составле-
ния нынешнего кодекса законов штата Луизиана, наиболее прогрессивного в
цивилизованном мире.
Вам приятно будет также узнать, что Сципион с Хлоей и малюткой Хло
вернулись в свое старое и теперь счастливое гнездо, что заклинатель змей
сохранил обе свои мускулистые руки и уже никогда больше не должен был
искать прибежища в дупле.
И вас не огорчит известие о том, что Гайар провел несколько лет в ба-
тонружской тюрьме, а потом куда-то бесследно исчез. Говорят, что под вы-
мышленным именем он вернулся к себе на родину, во Францию. Доказать его
виновность не составило труда. Антуан давно подозревал коварного адвока-
та в том, что он замыслил ограбить их подопечную, и решил его испытать.
Плот из стульев все-таки не потонул, и верный управитель добрался до бе-
рега, но много ниже по течению. Никто не знал, что он спасся, и чудако-
ватый старик решил на время скрыться, что дало ему возможность быть не-
видимым свидетелем всех неблаговидных дел Доминика Гайара.
Как только адвокат уверовал в его гибель, он стал действовать смелее
и вскоре довел дело до известной нам распродажи. Все произошло так, как
и предвидел Антуан, и, выступив в качестве истца, он быстро добился
осуждения адвоката. Приговоренный к пяти годам заключения в исправи-
тельной тюрьме, Гайар уже более не встречался с действующими лицами этой
истории.
Вряд ли также вы будете сожалеть, узнав, что бандита Ларкина постигла
примерно такая же участь, что Рафьен - охотник за людьми - утонул во
