ли ночь. Ну, а дальше? Когда мы искали пропавших лошадей, мы рыскали по
лесу во всех направлениях. Я вернулся на проселок и прошел по нему поря-
дочный кусок. Все это, несомненно, хоть на время запутает собак. Кроме
того, д'Отвиль вышел из зарослей папайи другой дорогой. Ищейки могут
погнаться по его следу. О, если бы это было так!
Все эти предположения проносились в моем мозгу, в то время как мы
спешили вперед. Мне даже пришла в голову мысль сбить собак со следа. Я
вспомнил о побегах скипидарной сосны, к помощи которой прибегал негр.
Но, к сожалению, ни одна нам ни попалась, а тратить время на поиски я
побоялся. Кроме того, я не очень-то верил в это средство, хотя Габриэль
и клялся мне, что так можно провести любую собаку. Обыкновенная красная
луковица, по его словам, тоже убивала всякий запах. Но красный лук не
растет в лесах, а скипидарную сосну я так и не нашел.
Однако я принимал все доступные мне меры предосторожности. Несмотря
на свою молодость, я был старый охотник и кое-чему научился, выслеживая
оленей и другую дичь в родных горах. Да и три четверти года, проведенные
мною в Новом Свете, не все прошли в городе, и я до известной степени уже
приобщился к тайнам здешних чащоб. Поэтому мы не бежали вперед очертя
голову. Там, где было можно, я старался запутать след.
В одном месте нам предстояло пересечь болотце - участок со стоячей
водой, заросший тростником и растением, носящим название болотного дере-
ва. Воды в болоте было по колено, и его ничего не стоило перейти вброд.
Я знал это, так как недавно перебирался через него. Итак, взявшись за
руки, мы пустились прямо через болото и благополучно выбрались на другую
сторону; но чтобы не оставлять в грязи отпечатков наших ног, я сначала
отыскал на берегу сухое местечко, откуда можно было прямо ступить в во-
ду; то же самое я проделал при выходе из болотца.
Знай я, что среди участников погони имеются опытные следопыты, я, по-
жалуй, не стал бы напрасно стараться. Я думал, что Гайар и его подручные
наспех собрали кое-кого из окрестных плантаторов и жителей поселка, лю-
дей неопытных, которых легко обманут мои незамысловатые уловки.
Если бы я догадывался, что их ведет человек, о котором мне рассказы-
вал Габриэль, - известный всей округе следопыт, сделавший охоту на нег-
ров своей профессией, я не стал бы трудиться. Но я не подозревал, что за
нами гонится этот негодяй со своими натасканными на людей собаками, и
потому старался сбить погоню со следа.
Перейдя болотце, мы скоро очутились перед большой протокой и перепра-
вились на другую сторону по стволу повисшего над водой дерева. О, если
бы в моих силах было разрушить этот мост, сбросить его в воду! Но я уте-
шался тем, что если даже собаки и пройдут за нами по этой переправе, то
верховые потеряют время, разыскивая брод.
Вот наконец и поляна: но я не стал мешкать ни секунды. Мы даже не ки-
нули взгляда на яркий ковер цветов, не заметили их благоухания. Когда-то
я мечтал побывать здесь с Авророй. Вот мы и попали в этот земной рай, но
при каких обстоятельствах! Страшные мысли теснились в моем мозгу, когда
мы почти бегом пересекали залитую солнцем и усыпанную цветами прогалину,
чтобы снова углубиться в призрачный полумрак леса.
Тропу я запомнил хорошо и шел по ней без колебаний. Однако время от
времени я все же останавливался, чтобы послушать, не приближается ли по-
гоня, и дать своей спутнице отдышаться. От непривычного напряжения грудь
Авроры тяжело вздымалась, но в глазах ее светилась непоколебимая реши-
мость, а улыбка подбадривала меня.
Наконец мы очутились среди болотных кипарисов, окаймлявших озеро, и,
обходя их толстые стволы, вскоре добрались до поваленного дерева. Еще
несколько секунд - и нас скрыли огромные ветви, опутанные мхом. По пути
я запасся дудочкой, которую, вспомнив уроки негра, вырезал из тростника,
росшего здесь в изобилии. Дудка эта издавала очень своеобразный пронзи-
тельный свист, слышный даже в самых отдаленных уголках озера.
Ухватившись покрепче за ветку, я нагнулся к самой воде и, приложив
тростинку к губам, подал условный сигнал.
Глава LXXII. ИЩЕЙКИ
Пронзительный звук далеко разнесся по воде и, казадось, проник в са-
мые глухие закоулки леса. Он всполошил пернатых обитателей озера, и они
ответили на непривычный свист нестройным и крикливым концертом. Отчаян-
ное курлыканье журавлей и луизианских цапель, хриплое уханье сов и еще
более хриплый крик пеликана слились в сплошной гомон, но всех заглушали
рыболов и белоголовый орлан, чей резкий голос удивительно напоминает ме-
таллический скрежет напильника, которым точат зубья пилы.
Шум долго не стихал, и я подумал, что если придется повторить сигнал,
то негр его не услышит - даже самый пронзительный свист потонет в этом
содоме.
Спрятавшись среди ветвей, мы ждали дальнейшего развития событий. Мы
не разговаривали. Опасность была слишком велика, чтобы в эти секунды
напряженного ожидания испытывать какое-либо чувство, кроме чувства вели-
чайшей тревоги. Брошенное время от времени слово утешения, высказанная
вполголоса надежда - вот и весь наш разговор.
В мучительном ожидании смотрели мы на воду и с опаской озирались на
берег. С надеждой ждали плеска весла и со страхом - воющего лая собаки.
Никогда не забуду я этих минут - минут тягостного, мучительного ожида-
ния! До самой смерти не изгладятся они из моей памяти.
Все, что я передумал в эти мгновения, все, даже самые мельчайшие под-
робности того, что я пережил, встают передо мной так живо, будто это
произошло только вчера.
Помню, раз или два нам показалось, что в тени деревьев пробежала лег-
кая рябь. Сердце у нас радостно забилось - мы подумали, что это пирога.
По радость наша была недолгой. Волнение поднял аллигатор, и минуту
спустя отвратительное животное, почти одной длины с челном, проскользну-
ло мимо нас, с необыкновенной быстротой рассекая воду.
Помню, я подумал тогда, что негра может и не быть в его убежище. Что,
если он охотится в лесу? Да мало ли куда он мог отлучиться! Но в таком
случае я нашел бы возле дерева его пирогу. А если у него есть и другие
потайные стоянки - например, по другую сторону озера? Он ничего мне та-
кого не говорил, но это было весьма возможно. Все эти догадки лишь уси-
ливали мою тревогу.
Но тут у меня возникло еще одно предположение, более страшное, ибо
оно было более вероятным: негр мог попросту спать! Более вероятное пото-
му, что ночь была для него днем, а день - ночью. По ночам он выбирался
из своего убежища, бродил по лесу, охотился, а днем прятался в дупле и
спал.
"О Боже! Неужели он в самом деле спит и не слышал моего сигнала?" - в
ужасе спрашивал я себя.
Следовало бы повторить сигнал, хотя я и понимал, что, если предполо-
жение мое верно, он все равно меня не услышит. Негр спит, как залегший в
берлогу медведь, его и пушками не разбудишь. Как же мог я надеяться раз-
будить его своей жалкой дудкой, тем более что птичий концерт все продол-
жался?
- А если Габриэль и услышит, - обратился я к Авроре, - вряд ли он от-
личит мой свисток от... Боже милостивый!
Это восклицание сорвалось у меня помимо моей воли, и я не успел дого-
ворить начатой фразы. Протяжный и полный значения звук, который я услы-
шал сквозь птичий гомон и, услышав, тотчас узнал, был заливистый лай со-
баки, идущей по следу,
Я нагнулся и прислушался. Вот опять! Эту мелодию ни с чем не спута-
ешь. Недаром у меня слух охотника и я не раз наслаждался этой музыкой.
Но этот лай отнюдь не казался мне музыкальным. Он звучал, как крик
мести, как грозное предзнаменование гибели.
Я уже не помышлял о том, чтобы повторить сигнал. Даже если негр меня
услышит, будет уже поздно. Отшвырнув тростинку, как бесполезную игрушку,
я привлек к себе Аврору и, поставив ее за собой, выпрямился во весь рост
и повернулся к берегу. Снова прокатившийся по лесу заливистый собачий
лай прозвучал на этот раз так близко, что я невольно нагнулся, думая
увидеть пса.
Ждать пришлось недолго. В сотне метров зеленели заросли тростника. Я
заметил, как тростник зашевелился. Верхушки заколыхались, полые стебли
затрещали, клонясь под напором подминавшего их живого существа. Какой-то
зверь продирался сквозь их гущу.
Но вот тростник заколыхался еще сильнее, последний ряд его подался, и
я увидел то, чего ждал, - пегую рубашку огромной собаки! Одним прыжком
она выскочила из зарослей, на мгновение замерла на открытом прост-
ранстве, потом, глотнув воздух, протяжно взвыла и понеслась вперед.
За ней выскочила вторая, потревоженный тростник сомкнулся за ними, и
обе побежали в сторону поваленного дерева.
Кустарника здесь не было, поэтому я хорошо их видел. Несмотря на ца-
ривший вокруг полумрак, я даже разглядел их породу и масть: это были ог-
ромные ирландские борзые, так называемые дирхаунды, серо-черный и рыжий.
По тому, как они приближались, видно было, что они хорошо натасканы, и
натасканы не на оленей, а на людей. Ни одна охотничья собака не шла бы
так по человеческому следу, как шли они по нашему.
Увидев собак, я сразу приготовился к схватке. Их величина, широкие и
тяжелые челюсти, злобный вид указывали на свирепость этих тварей. Можно
было не сомневаться в том, что они кинутся на меня, едва только заметят.
Поэтому я вытащил пистолет и, ухватившись за ветку, чтобы удержать рав-
новесие, ждал их приближения.
Я не ошибся. Добежав до поваленного дерева, собака приостановилась
лишь на долю секунды, потом вскочила на ствол и побежала к нам. Она уже
не принюхивалась к следу; я видел ее горящие яростью глаза и с минуты на
минуту ждал нападения.
Если бы я готовился к этой встрече заранее и искал наиболее выгодной
позиции, то и тогда не выбрал бы удачнее. Вынужденный приближаться ко
мне по прямой, мой враг не мог метнуться ни вправо, ни влево, так что
мне оставалось только твердой рукой направить на него пистолет и, когда
нужно, нажать гашетку. Даже новичок, впервые взявший в руки огнест-
рельное оружие, и тот бы не промахнулся.
Гнев напряг мои нервы, в груди горело чувство беспредельного негодо-
вания, которое придало мне твердость стали. При мысли, что меня травят,
как волка, я пришел в бешенство, но то было холодное бешенство.
Я выждал, пока морда собаки не оказалась на расстоянии нескольких
дюймов от дула пистолета, и нажал гашетку. Собака рухнула в воду.
За ней почти вплотную следовала вторая. Не дожидаясь, когда облако
дыма рассеется, я прицелился и снова нажал гашетку.
Добрый мой пистолет не подвел меня. За выстрелом я услышал громкий
всплеск падающего в воду тела.
Собак уже не было на стволе. Одна свалилась направо, другая - налево,
в черную воду озера.
Глава LXXIII. ОХОТНИК ЗА ЛЮДЬМИ
Собаки упали в воду - одна была убита наповал, другая тяжело ранена.
Но эта собака уже была обречена: пулей ей перешибло ногу, и хотя она су-
дорожно билась в воде, пытаясь выплыть, это ей никак не удавалось. Через
несколько минут она камнем пошла бы ко дну, но, как видно, ей не суждено
было утонуть. Рок уготовил ей иную кончину, и предсмертный вой ее пре-
секся довольно необычным образом.
Визг собаки - сладчайшая музыка для аллигатора. Для него собака - са-
мая лакомая добыча, и, услышав вой гончей или даже простой дворняжки, он
готов проплыть любое расстояние.
Натуралисты объясняют это любопытное явление иначе. Они утверждают -
и это в самом деле соответствует истине, - что вой собаки имеет отдален-
ное сходство с криком молодого аллигатора, и взрослые кидаются на этот
вой якобы по двум причинам: самка - чтобы защитить свое детище, а самец
- чтобы его пожрать.
Наблюдение это еще оспаривается наукой, одно лишь неоспоримо - алли-
гатор никогда не упустит случая полакомиться собакой. Схватив добычу
