ло... Я взглянул на помост, чтобы узнать, в чем дело. Какой-то чернявый
человек поднялся на ступеньки и шептался с аукционистом.
Они говорили очень недолго. Казалось, человек о чем-то попросил и,
получив согласие, отошел на свое прежнее место в толпе.
Прошла минута, и вдруг, к своему удивлению и ужасу, я увидел, что
надсмотрщик взял Аврору за руку и помог ей подняться на камень. Все было
ясно: следующей будут продавать ее.
Я не могу теперь припомнить, что делал в первые минуты.
Как безумный бросился я к выходу и высунулся за дверь. Я глядел нап-
раво и налево, всматриваясь в прохожих. Д'Отвиля не было.
Я кинулся обратно, пробиваясь сквозь толпу, окружавшую помост.
Торги уже начались. Я не слышал вступительных фраз, но когда подошел,
над ухом у меня прозвучали ужасные слова:
- Тысячу долларов за квартеронку! Дают тысячу долларов!
"О Небо! Д'Отвиль обманул меня! Она погибла! Погибла!"
В отчаянии я хотел прервать торги. Я решил громко объявить, что они
незаконны, так как нарушен порядок продажи, указанный в объявлении. В
этом я видел последнюю надежду. Это была соломинка, за которую хватается
утопающий, но я решил попытаться.
С губ моих чуть не сорвался возглас протеста, но тут я почувствовал,
что кто-то тянет меня за рукав, и обернулся. Это был д'Отвиль. Слава
Создателю, это был д'Отвиль!
Я едва удержался от радостного крика. Взгляд его сказал мне, что он
принес деньги.
- Еще не поздно, но нельзя терять ни минуты, - прошептал он, всовывая
мне в руку бумажник. - Здесь три тысячи долларов, их должно хватить. Это
все, что мне удалось достать. Я не могу оставаться с вами: тут есть лю-
ди, с которыми я не хочу встречаться. Увидимся после торгов.
Я едва успел поблагодарить его. Я не видел, как он ушел: глаза мои
были заняты другим.
- Тысячу пятьсот долларов за квартеронку, прекрасную экономку и швею!
Тысячу пятьсот долларов!
- Две тысячи! - крикнул я хриплым от волнения голосом.
Такая большая надбавка привлекла ко мне внимание толпы. Люди обмени-
вались многозначительными взглядами, улыбками и отпускали шутки по моему
адресу.
Я не замечал их, вернее - не обращал на них никакого внимания. Я ви-
дел только Аврору, стоявшую на возвышении, как статуя на пьедестале, -
воплощение печали и красоты. Чем скорее я уведу ее отсюда, тем лучше.
Вот почему я сразу назвал большую сумму.
- Дают две тысячи долларов! Две тысячи! Две тысячи сто? Дают две ты-
сячи сто. Кто больше? Две тысячи двести? Две тысячи двести!
- Две тысячи пятьсот! - снова крикнул я как можно тверже.
- Две тысячи пятьсот долларов! - повторил аукционист, монотонно рас-
тягивая слова. - Две тысячи пятьсот! Кто больше? Шестьсот, сэр? Хорошо,
благодарю вас. Две тысячи шестьсот долларов за квартеронку! Две
шестьсот!
"О Боже! Они могут дать больше трех тысяч, и тогда..."
- Две тысячи семьсот! - крикнул щеголь Мариньи.
- Две тысячи восемьсот! - отозвался старый маркиз.
- Две тысячи восемьсот пятьдесят! - добавил молодой торговец Моро.
- Девятьсот! - бросил чернявый человек, который шептался с аукционис-
том.
- Дают две тысячи девятьсот! Две девятьсот!
- Три тысячи! - крикнул я в отчаянии, сдавленным голосом.
Это была моя последняя ставка.
Я ждал, что будет дальше, как пригопоренный ждет, когда на шею ему
опустится топор или когда палач выбьет скамью у него из-под ног. Сердце
мое не вынесло бы долго такого напряжения. Но ждать пришлось недолго.
- Три тысячи сто долларов! Дают три тысячи сто!
Я бросил взгляд на Аврору. В нем было безнадежное отчаяние, и повер-
нувшись, я, шатаясь, побрел через зал.
Не успел я дойти до дверей, как услышал, что монотонный голос аукцио-
ниста, все так же растягивая слова, прокричал:
- Три тысячи пятьсот за квартеронку!
Я остановился и стал слушать. Торг, по-видимому, близился к концу.
- Три тысячи пятьсот - раз! Три тысячи пятьсот - два! Три тысячи
пятьсoт - три!
Раздался резкий удар молотка. Он прозвучал одновременно со словом
"продана", которое смертельной болью отдалось в моем сердце.
В зале поднялись шум и суета; слышались взволнованные и сердитые
возгласы разочарованных покупателей. Кто же был счастливый победитель?
Я взглянул поверх толпы. Высокий чернявый человек разговаривал с аук-
ционистом. Аврора стояла возле него.
Теперь я вспомнил, что видел его на пароходе: это был тот самый
агент, о котором говорил д'Отвиль. Молодой креол предвидел, чем все это
кончится. Он был прав. Прав был и Ле Бер.
Гайар перебил ее у всех прочих претендентов!
Глава LXII. НАЕМНЫЙ ЭКИПАЖ
Некоторое время я стоял как потерянный, без мысли, без цели. Закон,
всеми признанный позорный закон отнял у меня ту, кого я любил и которая
меня любила. Ее безжалостно оторвали от меня, похитили на моих глазах, и
я, быть может, никогда ее больше не увижу. Да, очень возможно, что я
больше не увижу Аврору! Она потеряна для меня, более безнадежно потеря-
на, чем если бы стала невестой другою. Тогда она, по крайней мере, была
бы свободна в своих мыслях и поступках. Тогда я мог бы надеяться снова
встретить ее, увидеть хотя бы издали, безмолвно поклоняться ей в своем
сердце, утешать себя мыслью, что она еще любит меня. Да, будь она невес-
той, даже женой другого, я перенес бы это спокойнее. Но теперь она ста-
нет не женой другого, а его рабыней, он насильно сделает ее своей налож-
ницей. И будет ее господином... О! Сердце мое разрывалось от этих дум.
Что же делать? Как мне поступить? Покориться судьбе? Оставить всякие
попытки помочь ей... вернее, спасти ее?
Нет, еще не все потеряно! Как ни мрачно было наше будущее, все же ос-
тавался слабый луч надежды; этот луч поддерживал меня и вливал в меня
новые силы для дальнейшей борьбы.
У меня еще не было готового плана, но зато была ясная цель: освобо-
дить Аврору и соединиться с ней, несмотря ни на какие опасности. Я
больше не надеялся выкупить ее. Я знал, что ее хозяином стал Гайар, и
понимал, что теперь купить ее невозможно. Он заплатил за нее огромную
сумму и ни за какие деньги не расстанется с ней. Да на это не хватило бы
и всего моего состояния. Я даже не стал и думать о выкупе, зная, что это
бесполезно.
У меня в голове созревало теперь новое решение, воскрешая угасшую бы-
ло надежду. Я сказал - созревало! Нет, к тому времени, когда голос аук-
циониста замолк, произнеся заключительные слова, оно уже созрело. Когда
прозвучал удар молотка, я уже принял его. Цель была ясна, оставалось
только наметить план действий. Я решил нарушить закон и стать вором или
разбойником - кем угодно будет судьбе сделать меня. Я задумал похитить
мою невесту!
Мне грозили позор, лишение свободы, даже смерть. Но позор не пугал
меня, и я не думал об опасностях. Выбор мой был сделан, решение принято.
Я недолго раздумывал, прежде чем принять его, тем более что оно и
раньше приходило мне в голову, а теперь я понимал, что у меня нет иного
средства спасти Аврору. Это было единственное, что мне оставалось, иначе
мне пришлось бы уступить без борьбы ту, кого я любил больше всего на
свете. А я никому не собирался ее уступать. Позор, даже самая смерть
меньше меня страшили, чем разлука с ней.
У меня еще не было никакого плана. Об этом можно будет подумать по-
том, но действовать надо немедленно. Мое бедное сердце разрывалось от
горя при мысли, что Аврора проведет хотя бы одну ночь под кровлей этого
негодяя.
Где бы она ни была сегодня ночью, я твердо решил находиться поблизос-
ти от нее. Пускай нас разделяют стены, но Аврора должна знать, что я
тут, недалеко. Это решение заменило пока всякий план.
Отойдя в сторону, я вынул записную книжку и быстро написал:
"Жди меня сегодня вечером. Эдвард".
У меня не было времени вдаваться в подробности; ее каждую минуту мог-
ли увезти. Вырвав листок, я сложил его и стал у выхода из ротонды.
К дверям подкатил наемный экипаж и остановился прямо против входа.
Поняв его назначение, я, не теряя времени, нанял себе другой у ближайшей
стоянки и поспешил обратно. Я вернулся как раз вовремя. Когда я входил в
зал, Аврору уводили с помоста.
Смешавшись с толпой, я стал в таком месте, где Аврора должна была
пройти мимо меня. Когда она поравнялась со мной, руки наши встретились,
и я сунул ей записку. Я не успел шепнуть ни слова, ни даже нежно пожать
ей руку - ее быстро провели через толпу, и дверца кареты захлопнулась.
Аврору сопровождали девушка-мулатка и еще одна невольница. Все они
сели в карету. Работорговец вскарабкался на козлы к кучеру, и экипаж
запрыгал по камням мостовой.
Я кивнул своему вознице, и он, взмахнув кнутом, последовал за ним.
Глава LXIII. В БРИНДЖЕРС
Извозчики в Новом Орлеане достаточно сообразительны, и звон лишней
серебряной монеты звучит для них заманчиво и убедительно. Им приходится
быть свидетелями разнообразных романтических похождений и хранителями
многих любовных тайн. В ста ярдах от нас ехал экипаж, увозивший Аврору,
то поворачивая за угол, то обгоняя фуры, груженные кипами хлопка или
бочками с сахаром, но мой возница зорко следил за ним, и мне нечего было
беспокоиться.
Он поехал по рю Шартр и вскоре свернул в один из переулков, идущих от
нее под прямым углом к набережной. Сначала я подумал, что экипаж направ-
ляется к пристани, но, добравшись до угла, увидел, что, проехав полули-
цы, он остановился. Мой возница, с которым я заранее обо всем договорил-
ся, придержал лошадей и стал за углом, ожидая дальнейших приказаний.
Экипаж, за которым мы следили, остановился против какого-то дома;
выглянув из-за угла, я увидел, как несколько человек пересекли тротуар и
исчезли в подъезде. Несомненно, все ехавшие в экипаже, в том числе и Ав-
рора, вошли в этот дом.
Затем из дома вышел человек и, заплатив кучеру, вернулся обратно. Ку-
чер подобрал вожжи, взмахнул кнутом, экипаж повернул снова выехал на рю
Шартр. Когда он проезжал мимо меня, я заглянул в окно: там никого не бы-
ло. Значит, Аврора вошла в дом вместе со всеми.
Теперь я знал, куда ее привезли. На углу я прочитал: "Рю Бьенвиль".
Дом, перед которым остановился экипаж, был городским жилищем Доминика
Гайара.
Несколько минут я сидел в карете, раздумывая о том, что мне делать
дальше. Будет ли она теперь жить здесь? Или ее привезли сюда на время, а
затем снова отправят на плантацию?
Внутренний голос подсказывал мне, что ее не оставят на рю Бьенвиль, а
отправят в старый, унылый дом в Бринджерсе. Нe знаю, почему я так думал.
Быть может, потому, что мне этого хотелось.
Я решил, что мне нужно караулить здесь, чтобы ее не увезли без моего
ведома. Куда бы ее ни отправили, я решил следовать за ней.
К счастью, я мог пуститься в любое путешествие. При мне были три ты-
сячи долларов, данные мне д'Отвилем. С такими деньгами можно ехать хоть
на край света.
Я жалел, что со мной нет молодого креола. Мне не хватало его советов
и его общества. Как теперь его найти? Он не сказал, где мы увидимся,
только обещал встретиться со мной после торгов. У выхода из ротонды я
его не видел. Хотел ли он прийти за мной туда или в гостиницу? Но сейчас
я не мог покинуть свой пост, чтобы пойти его разыскивать.
Я все раздумывал, как мне дать знать д'Отвилю. Но тут мне пришло в
голову, что мой возница мог бы последить за домом, пока я пойду на поис-
ки креола. Стоит мне только заплатить ему, и он охотно согласится.
Я уже начал объяснять ему свои намерения, когда услышал стук колес по
мостовой. Оглянувшись, я увидел, что на рю Бьенвиль въезжает старомодная
карета, запряженная парой мулов. На козлах сидел кучер-негр.
Это было обычным явлением в Новом Орлеане; подобные колымаги, запря-
женные либо лошадьми, либо мулами, с неграми на козлах, постоянно встре-
