них? Так и нужно сделать.
Возле столба уже лежало несколько камней, положенных, как видно, для
его устойчивости. Надо прибавить еще, соорудить керн, то есть нечто вроде
старинного могильника или пирамиды из камней, и забраться наверх.
Новый план спасения так мне понравился, что я немедленно стал приводить
его в исполнение. На рифе было сколько угодно обтесанных водой камней, и я
предполагал, что в несколько минут моя насыпь будет готова. Но, немного
поработав, я стал понимать, что это дело займет гораздо больше времени, чем
я думал. Камни были скользкие, носить их было трудно. Одни были слишком
тяжелы для меня, а другие, те, что полегче, вросли в песок так основательно,
что я не мог их оторвать.
Несмотря на это, я работал изо всех сил. Я знал, что если хватит
времени, то я успею построить достаточно высокий керн. Больше всего я боялся
не поспеть.
Приливная волна начинала подниматься. Медленно, но неуклонно она
подходила все ближе и ближе,-- я это чувствовал !
Я не раз падал, напрягая все силы в этой борьбе. Колени мои были
разодраны в кровь острыми камнями. Но я не обращал никакого внимания на
трудности, на боль и усталость. Мне угрожала большая опасность -- потерять
жизнь! И не надо было понукать меня, чтобы я превозмог все препятствия в
работе.
Мне удалось довести насыпь до высоты собственного роста раньше, чем
прилив стал заливать скалы. Но я знал, что этого мало. Еще два фута -- и мой
керн сровняется с отметиной на столбе. Я упорно продолжал работать, не
отдыхая ни одной секунды. Работа же становилась все труднее и труднее. Все
близлежащие камни пошли в дело, и за новыми приходилось ходить все дальше. Я
совершенно изранил себе руки и ноги, и это еще больше мешало работе. Теперь
приходилось вкатывать камни на высоту моего роста. Я выбивался из сил.
Вдобавок большие куски скалы внезапно срывались с вершины кучи и
скатывались, грозя разбить мне ноги.
Наконец после долгого труда -- прошло два часа или даже больше --
работу пришлось прервать, но насыпь еще далеко не была готова. Излишне,
пожалуй, говорить вам, что мне помешало. Да, это был прилив, который,
подобравшись к камням, сразу обрушился на них. Это произошло не так, как на
берегу, где прилив наступает постепенно, волна за волной. Здесь волна
достигла уровня прибрежных скал и, перекатившись через них, залила остров
первым же потоком и сразу на порядочную глубину.
Я не переставал трудиться, пока не залило скалы. Я работал, стоя по
колени в воде, склонясь к ее поверхности, иногда почти погружаясь в нее. Я
доставал большие камни и относил их к насыпи. Я работал, а пена била мне в
лицо, меня окатывало с головой так, что я боялся захлебнуться. Но я работал,
пока глубина и сила волн не выросли до того, что я уже не мог больше стоять
на скалах. Тогда, передвигаясь то ползком, то вплавь, я притащил к куче
камней последний камень и водрузил его на вершине, затем взобрался туда сам.
Я стоял на самой высокой точке своего укрепления, плотно охватив шест
сигнального столба правой рукой. С трепещущим сердцем стоял я и глядел на
прибывающее море.
-==Глава XI. ПРИЛИВ==-
Не могу сказать, что я с уверенностью ждал результатов своей выдумки.
Совсем наоборот -- я дрожал от страха. Будь у меня больше времени на
постройку керна, чтобы сделать его выше волн и достаточно крепким, я был бы
спокойнее. В сигнальном столбе я не сомневался: он был испытан и выдержал
уже не одну бурю за много лет. Я боялся за только что построенный керн, за
его вышину и прочность. Что касается вышины, то мне удалось поднять насыпь
на пять футов -- ровно на один фут ниже отметки на столбе.
Таким образом, я должен был стоять на фут в воде, но это меня мало
беспокоило в таких трудных обстоятельствах. Не это было причиной моих
тяжелых предчувствий. Другая мысль меня волновала: меня беспокоила белая
отметка на столбе. Я знал, что она обозначает высшую точку приливной волны,
когда море спокойно, совершенно спокойно. Но море не было спокойным.
Довольно свежий ветер вздымал волны не меньше фута, а может быть, и двух
футов вышиной. Если так, то мое тело окажется на две трети или на три
четверти в воде, не считая гребней волн, которые будут меня обдавать с
головой.
Но это все было бы ничего. А что, если ветер усилится и перейдет в бурю
или просто начнется сильное волнение? Тогда вся моя работа ни к чему. Потому
что в бурю мне не раз случалось видеть, как белая пена обдает риф и
поднимается на много футов над вершиной сигнального столба.
Да, если разыграется буря, я пропал!
Такое опасение возникало у меня то и дело.
Правда, некоторые обстоятельства мне благоприятствовали. Стоял
прекрасный месяц май, утро было чудесное. В другом месяце скорее можно
ожидать шторма. Но и в мае бывают штормы. На суше может стоять безоблачная
погода, а в это время в море гибнут корабли. Да, наконец, пусть даже и не
поднимется ураган -- обыкновенное волнение легко смоет меня с моей кучи
камней.
Меня тревожило и другое -- керн был сделан неплотно. Я и не пытался
построить его по-настоящему; для этого не было времени. Камни были навалены
друг на друга как попало, и, встав на них, я сразу почувствовал, что это
довольно шаткая опора. Что будет, если они не смогут сопротивляться течению,
напору прилива и ударам волн? Если так, то, значит, я трудился напрасно.
Если они рухнут, то вместе с ними рухну и я и больше не встану!
Неудивительно, что сомнения мои все увеличивались. Я не переставал
думать о том, что будет, если такая беда случится, и тщательно оглядывал
поверхность бухты -- только для того, чтобы еще больше разочароваться.
Долго оставался я в первоначальном положении, крепко обнимая столб,
прижавшись к нему, как к самому дорогому другу. И верно, это был мой
единственный друг: если бы не он, я бы не мог соорудить керн. Без столба его
мгновенно размыла бы вода, да и я не смог бы удержаться на нем стоя.
Если бы я не держался за столб, мне трудно было бы сохранить
равновесие.
Я сохранял это положение, почти не двигая ни одним мускулом. Боялся
даже переступить с ноги на ногу, чтобы камни не покатились, потому что
собрать их во второй раз было невозможно: для этого не оставалось времени.
Уровень воды вокруг подножия столба был уже выше моего роста, и мне пришлось
бы плавать.
Я все время оглядывался, не двигая при этом корпусом, а лишь
поворачивая шею. Я смотрел то вперед, то назад, то по сторонам, не прекращая
своих наблюдений, и не меньше полусотни раз подряд убедился в том, что никто
не идет мне на помощь. Я следил за уровнем прилива и за большими волнами,
которые неслись к рифу и бились о скалы, как будто возвратясь из далекого
странствия. Казалось, они разъярены и угрожают мне, и негодуют на то, что я
забрался в их приют. Что нужно тут мне, слабому смертному, в их собственном
обиталище, в месте, предназначенном для их суровых игр? Мне казалось, что
они говорят со мной. У меня началось головокружение--мне чудилось, что я уже
сорвался и тону в темном водном пространстве.
Волны поднимались все выше и выше. Вот они залили верхушку моей насыпи
и покрыли ступни, вот они подмывают мне колени... Когда же они остановятся?
Когда прекратится прилив?
Еще рано, рано! Вода поднимается все выше, выше! Я стою уже по пояс в
соленом потоке, а пена омывает меня, брызжет мне в лицо, окатывает плечи,
забирается в рот, в глаза и уши --я задыхаюсь, я тону!.. О Боже!
Вода достигла высшей точки и залила меня почти целиком. Я сопротивлялся
с отчаянным упорством, крепко прижавшись к сигнальному столбу. Это
продолжалось долго и, если бы все оставалось без изменения, я мог бы
удержаться на своем месте до утра. Но перемена приближалась: на меня
надвигалась самая большая опасность.
Наступила ночь! И, словно сигнал к моей гибели, ветер, все усиливаясь,
стал переходить в бурю. Облака сгущались еще в сумерки, угрожая дождем, и
вот он грянул потоками -- ветер принес дождь. Волны становились все круче и
несколько раз обдали меня с головой. Это были потоки такой силы, что я с
трудом их выдержал, меня едва не сорвало.
Сердце у меня замирало от страха. Если волны превратятся в могучие,
бурные валы, я не смогу больше сопротивляться, и меня снесет.
Последняя волна сдвинула меня с места, и мне пришлось переменить
положение и утвердиться более прочно. С этой целью я слегка приподнялся на
руках, нащупывая ногами более высокую и надежную точку на насыпи, но в этот
момент нагрянула новая волна, сорвала мои ноги с насыпи и отнесла их в
сторону. Цепляясь руками за столб, я повис на секунду почти в горизонтальном
положении. Наконец волна прошла. Я снова попытался достать ногами до камней
-- именно достать, потому что под моей тяжестью камни стали расползаться у
меня под ногами, как будто их неожиданно смыло. Я не мог больше держаться,
соскользнул по столбу и вслед за развалившейся кучей камней полетел в воду.
-==Глава XII. Я ДЕРЖУСЬ НА СТОЛБЕ==-
К счастью, я выучился плавать, и довольно искусно. В ту минуту это мое
достижение оказалось чрезвычайно полезным. Только поэтому я и не утонул. Я
немного умел нырять, а не то мне пришлось бы совсем плохо, потому что,
погрузившись в воду, я тут же очутился почти на самом дне, среди безобразных
черных камней.
Я недолго там оставался и вынырнул на поверхность, как утка.
Удерживаясь на волнах, я оглянулся. Я хотел найти сигнальный столб, но это
было не так легко, потому что пена залепляла мне глаза. Словно
собака-водолаз, отыскивающая в воде какой-нибудь предмет, вертелся я в
волнах, стараясь найти столб. Я с трудом соображал, не понимая, куда он
делся,-- вода ослепила и оглушила меня.
Наконец я его заметил. Он был от меня уже не так близко, как я
предполагал,-- на расстоянии многих ярдов, пожалуй, не меньше двадцати. Я
отчаянно боролся с волнами и ветром. Если бы эта борьба продлилась еще минут
десять, меня бы унесло так далеко, что я уже не в состоянии был бы вернуться
назад.
Как только я увидел столб, я поплыл к нему, не отдавая себе отчета,
зачем это нужно. Просто меня гнал туда инстинкт, мне казалось, что там я
найду спасение. Я поступал, как все утопающие: хватался за соломинку. Я
утратил последнюю каплю хладнокровия, и при этом меня не покидало сознание
того, что, добравшись до столба, я все еще буду далек от безопасности. Я не
сомневался, что смогу доплыть до него,-- это было в моих силах и
возможностях.
Я мог бы легко влезть на столб и добраться до бочки, но не дальше.
Влезть на бочку я был не в состоянии, даже под страхом смерти. Я уже сделал
несколько попыток и убедился, что мне это не под силу. А я был уверен, что
девятигаллонный бочонок достаточно велик, чтобы послужить мне убежищем, где
я без труда дождусь конца шторма.
Кроме того, если бы я взобрался наверх до наступления ночи, меня бы,
возможно, увидели с берега, и все приключение окончилось бы благополучно.
Мне положительно казалось, что, когда я влез в первый раз на столб, меня
заметил один -- нет, даже несколько человек, праздно бродивших по пляжу; и,
вероятно, решив, что я один из мальчуганов, которые нарушили святость
воскресного дня, забравшись на риф для пустых забав, они перестали обращать
на меня внимание.
Конечно, тогда я не мог влезть на столб: я быстро выдохся. Кроме того,
как только мне пришло в голову соорудить насыпь, нельзя уже было терять ни
