забытье, от которого, может быть, никогда не проснусь. Это будет страшный
кошмар, который лишит меня способности двигаться и сделает легкой добычей
для окружающих меня прожорливых чудовищ.
Некоторое время я мучился этими опасениями, но скоро меня осенила новая
идея, и я несколько воспрянул духом. Надо снова заткнуть курткой щель, через
которую проникали крысы. Так я надолго от них избавлюсь.
Это был очень простой способ преодолеть трудность. Без сомнения, он
пришел бы мне в голову и раньше, но тогда я думал, что крыс всего две, и с
ними я рассчитывал справиться по-другому. Теперь, однако, положение
изменилось. Уничтожить всех крыс в трюме корабля -- слишком сложная задача,
это было просто невозможно. И я перестал об этом думать. Лучшим был мой
последний план: закрыть главное отверстие и все другие, через которые может
пролезть крыса, и таким путем обезопасить себя от вторжения врага.
Не медля ни минуты, я законопатил щель курткой. Удивляясь, как я не
подумал об этом раньше, я улегся в полной уверенности, что теперь могу спать
спокойно и сколько захочется.
-==Глава XLI. СОН И ЯВЬ==-
Я так устал от страхов и бессонницы, что едва опустился на свою
постель, как перенесся в страну снов. Вернее, не в страну, а в море снов,
потому что мне опять приснилось море. И, как и раньше, я лежал на дне,
окруженный чудовищами, похожими на крабов, которые готовились меня
проглотить.
Мало-помалу эти чудовища превращались в крыс. И тогда мой сон стал
походить на явь. Мне снилось, что крысы собрались вокруг меня в огромном
количестве и угрожают мне со всех сторон. У меня ничего нет для защиты,
кроме куртки, и я размахиваю ею изо всех сил. А они становятся все смелее и
смелее, видя, как мало ущерба я причиняю им этим оружием. Одна огромная
крыса, больше всех остальных, ведет их в атаку. Это не настоящая крыса, а
призрак той, которую я убил.
Таково было сновидение...
Я долго не подпускаю к себе противника. Но вот силы оставляют меня.
Если не придет помощь, крысы одолеют. Я оглядываюсь, громко зову на помощь,
но никто меня не слышит.
Враги заметили наконец, что силы мои иссякают. По знаку своего вожака
они бросились на меня одновременно. Они напали на меня спереди, сзади, с
боков, и, хотя я сыпал удары во все стороны в последнем, отчаянном усилии,
все это было бесцельно. Я отбрасывал их дюжинами, швырял их одна на другую,
но на смену упавшим приходили новые.
Больше я не мог сражаться. Сопротивление было напрасно. Они уже
карабкались по моим ногам, по бокам, по спине. Они повисали на мне, как
пчелиные рои виснут на ветках. И когда они уже собирались растерзать меня, я
не выдержал их веса и тяжело упал на землю.
Это спасло меня: как только я коснулся пола, крысы отскочили и убежали
стремглав, словно испугались того, что им удалось сделать.
Меня приятно удивила такая развязка. Сначала я не мог объяснить себе, в
чем дело, но скоро мысли мои прояснились и я очень обрадовался, когда
убедился в том, что все эти ужасы -- только сон.
Впрочем, тут же мое настроение изменилось, и радость мгновенно исчезла.
Не все здесь было сном. Крысы были на мне, и в этот момент они находились в
моей каморке. Я слышал, как они носятся кругом. Я слышал их отвратительный
визг. Я еще не успел приподняться, как одна из них пробежала по моему лицу.
Это было для меня новым источником ужаса. Как они проникли сюда? Уже
сама таинственность этого нового вторжения потрясла меня. Как они пролезли?
Неужели вытолкнули куртку из щели? Я машинально ее ощупал. Нет, куртка на
месте, в том виде, как я ее оставил. Я достал куртку и снова пустил ее в
ход, чтобы прогнать страшных грызунов. Опять я кричал и хлопал курткой по
полу, и опять крысы ушли, но теперь я был в невероятном страхе, потому что
не мог объяснить, как они добрались до меня, несмотря на все мои
предосторожности.
Долгое время я сидел в глубоком унынии, пока не сообразил наконец, в
чем дело: они прошли не через ту щель, которую я заткнул курткой, а через
другое отверстие, забитое материей. Кусок материи был слишком мал -- крысы
вытащили его зубами.
Вот каким образом они прорвались! Но моя тревога от этого не
уменьшилась. Наоборот, она возросла. Зачем эти существа так упорно
возвращаются снова и снова? Почему мое убежище привлекает их больше, чем
другие части корабля? Что им нужно? Загрызть и съесть меня?
Я не мог найти иную причину, чтобы объяснить их нападение.
Страх перед тем, что меня могут загрызть крысы, вызвал у меня прилив
энергии. По часам я узнал, что проспал не больше часа, но не мог снова
заснуть, пока полностью не обеспечу себе безопасность. Я решил привести мою
крепость в порядок, более пригодный для обороны.
Я вынул куски материи из всех щелей и дыр и заново тщательно закупорил
все лазейки. Я пошел даже на то, чтобы вынуть из ящика все галеты и достать
два или три новых рулона материи для затычек. Потом уложил галеты на место и
заткнул все отверстия.
Мне пришлось потрудиться возле ящика, потому что около него было много
всевозможных щелей. Я вышел из затруднения при помощи большого рулона
материи, поставив его стоймя и закрыв им все свободное пространство. На этой
стороне теперь все было закрыто. Рулон стоял так плотно, что никакое живое
существо не могло его обойти. Единственный недостаток этого укрепления был в
том, что оно затрудняло мне доступ к галетам, потому что материя закрыла
отверстие ящика. Но я подумал об этом заранее и сделал внутри камеры запас
галет на неделю, на две. Когда я съем их, я могу отодвинуть рулон и, прежде
чем крысы успеют добраться до щели, сделать запас еще на неделю.
Полных два часа ушло на то, чтобы закончить все эти приготовления. Я
работал с большой тщательностью, стараясь сделать стены моей крепости
попрочнее. Это не была игра: от этого зависела моя жизнь.
Проделав все самым аккуратным образом, я улегся спать.
Теперь я был уверен в том, что высплюсь по-настоящему.
-==Глава XLII. ГЛУБОКИЙ СОН==-
Я не ошибся -- я спал двенадцать часов подряд. Хотя не без кошмаров:
мне опять снились ужасные сражения с крабами и крысами. Мой сон не освежил
меня, несмотря на его длительность, как будто я и в самом деле сражался со
своими страшными врагами. Но приятно было, проснувшись, убедиться в том, что
незваные гости не возвращались и в моих укреплениях не появилось ни одной
бреши. Я ощупал и нашел все на прежнем месте.
Несколько дней я прожил сравнительно спокойно. Я не боялся крыс, хотя
знал, что они неподалеку. Когда погода была тихая -- а она долго не
менялась,-- я слышал возню животных снаружи, слышал, как они что-то там
делали, носились между ящиками с грузами, иногда испускали омерзительные
вопли, словно сражались друг с другом. Но их голоса больше не пугали меня,
ибо я знал твердо, что крысы не могут ко мне попасть. Если мне случалось на
время передвинуть один из рулонов материи, защищавших мое убежище, я
немедленно ставил его обратно, прежде чем хотя бы одна крыса успевала
заметить, что отверстие открыто.
Мне было очень неудобно в таком заточении. Погода стояла необыкновенно
жаркая. Ни малейшее движение ветерка не доходило до меня, и воздух в моем
помещении не освежался. Я чувствовал себя как внутри печки. Весьма возможно,
что мы пересекали экватор или, во всяком случае, находились в тропических
широтах -- вот откуда такое спокойствие в атмосфере, потому что в этих
широтах бури бывают реже, чем в так называемых умеренных зонах. Только раз
мы попали в бурю, которая продолжалась весь день и ночь. Как всегда,
началась сильная качка. Корабль качало так, как будто он собирался
перевернуться вверх дном.
На этот раз я не заболел морской болезнью, но мне не за что было
держаться, и я катался по полу, то ударяясь лбом о бочку, то сваливаясь в
сторону, пока мое тело не оказалось избитым, словно после града палочных
ударов. Колебание судна заставляло бочки и ящики немного сдвигаться с места,
и от этого затычки из материи ослабевали и вываливались.
Все еще боясь крысиного нашествия, я то и дело затыкал лазейки.
В общем, это занятие все-таки было приятнее, чем безделье. Оно помогало
мне проводить время, и два дня бури и волнения на море показались мне короче
двух обычных дней. Самыми горькими часами моего заключения были те, в
которые я был предоставлен самому себе и своим мыслям. Часами я лежал на
месте без движения, иногда даже без единой мысли в голове. И, лежа во мраке,
одиночестве и тоске, я боялся, что разум оставит меня.
Так прошло больше двух недель -- я знал это по зарубкам на палочке. Эти
недели казались месяцами, даже годами -- так медленно тянулось время! В
промежутках между бурями кругом меня царило однообразное спокойствие, не
происходило ничего такого, что можно было бы отметить и запомнить. Все время
я строго придерживался установленного мной пайка. Несмотря на то что мне
часто приходилось голодать так, что я мог бы съесть недельную порцию за один
раз, я все-таки не выходил за пределы установленного рациона. Часто это
стоило больших усилий. Скрепя сердце я откладывал в сторону для следующей
еды полгалеты, которая словно прилипала к моим пальцам, когда я клал ее на
полочку. Но, в общем, я мог поздравить себя: за исключением того дня, когда
я съел за один раз четыре галеты, я не нарушил расписания и мужественно
подавлял разгоревшийся аппетит.
От жажды я вовсе не страдал. Никаких трудностей с водой у меня не было.
Установленного количества воды хватало даже с избытком. Иногда я пил меньше,
чем полагалось, и всегда мог выпить столько, сколько хотелось.
Скоро запас галет, отложенный мной, подошел к концу. Это меня
обрадовало. Значит, дни идут -- прошло две недели с тех пор, как я
пересчитал галеты и определил необходимое на данный срок количество. Итак,
пришло время отправиться в "кладовую" и взять оттуда новый запас.
И тут у меня появилось странное опасение. Оно возникло внезапно, как
будто в сердце вдруг кольнула стрела. Это было предчувствие большого
несчастья, вернее -- не предчувствие, а страх, порожденный тем, что я
заметил в последнюю минуту. Я все время слышал снаружи шум, который
приписывал моим соседям -- крысам. Он доносился до меня часто, почти
постоянно, и я привык к нему, но сейчас звук напугал меня -- он шел со
стороны, где стоял ящик с галетами.
Дрожащими руками я сдвинул с места рулон и погрузил руки в ящик.
Милосердный Боже! Ящик был пуст!
Нет, не пуст. Запустив руку поглубже, я нащупал в нем нечто мягкое,
скользкое... крыса! Животное отскочило в сторону, как только почувствовало
мое прикосновение, и так же мгновенно я убрал руку. Машинально я начал снова
шарить в ящике -- и наткнулся на другую крысу! И еще, еще!.. Казалось,
половина ящика набита ими -- одна вплотную к другой. Они разбегались кто
куда, некоторые, выскочив из отверстия, даже прыгали мне на грудь, остальные
бросались на стенки ящика, испуская пронзительные крики.
Вскоре я разогнал их. Но -- увы! -- когда они скрылись и я стал
обследовать свои запасы, то увидел, к своему отчаянию, что почти все галеты
исчезли. В ящике не оставалось ничего, кроме кучи крошек на дне. Эти остатки
крысы и поедали в ту минуту, когда я их спугнул.
Это было страшное несчастье. Я был так подавлен своим открытием, что
долгое время не мог прийти в себя.
Я легко мог представить себе, что произойдет дальше. Мои продукты
