крабе.
Я снова улегся с намерением заснуть и больше не тревожиться о мыши.
Не успел я лечь, как царапанье в углу возобновилось, и я подумал, что
мышь, чего доброго, основательно испортит башмаки. Хотя здесь они были мне
вовсе не нужны, я все-таки не мог допустить, чтобы их сгрызла мышь.
Поднявшись, я рванулся вперед, чтобы схватить ее. Снова никакого результата.
Я даже не дотронулся до зверька, но мне показалось, что я слышу, как он
удирает в щель между бочкой с бренди и бортом корабля.
Взяв в руки башмаки, я с огорчением убедился, что передок одного из них
совершенно съеден. Странно, что мышь могла так много уничтожить, да еще в
такой короткий срок! Ведь я совсем недавно держал в руках эти башмаки. Может
быть, здесь действовали несколько мышей? Похоже на то.
Чтобы спасти обувь от окончательной гибели и избавить себя от новых
волнений, я взял башмаки из угла, положил их рядом с собой и накрыл сверху
слоем материи. Сделав это, я опять улегся спать.
Я дремал недолго и снова проснулся, на этот раз от явного ощущения, что
по мне что-то ползет. Мне почудилось, что какое-то существо очень быстро
пронеслось у меня по ногам.
Теперь сон меня уже совершенно покинул. Однако я не шевелился, а лежал
и ждал, не повторится ли это снова.
"Конечно,-- решил я,-- это и есть мышь, и теперь она бегает кругом в
поисках башмаков". Мне начинало надоедать это вторжение. Гнаться за мышью не
было никакого смысла, потому что она убежит в щель, как только я
пошевельнусь. Я решил лежать спокойно, дождаться, пока она взберется на
меня, и тогда схватить се. Я не хотел убивать это маленькое существо, а
намеревался только хорошенько прижать его или отодрать за ухо, чтобы оно не
беспокоило меня больше.
Мне пришлось долго лежать, ничего не слыша и не чувствуя. Наконец мое
терпение было вознаграждено. По слабому движению в складках материи,
заменявшей мне одеяло, я убедился, что по ней что-то бегает, и мне
показалось даже, что я различаю топанье маленьких лапок. Вот снова
зашевелилась материя, и я ясно почувствовал, что какое-то существо
взбирается по моей лодыжке и поднимается к бедру. Оно казалось слишком
тяжелым для мыши, но у меня не было времени размышлять об этом -- надо было
его хватать сейчас же!
Я протянул руку, растопырив пальцы, но... о ужас!..
Вместо нежной, маленькой мышки рука моя сжала туловище животного ростом
почти с котенка! Сомнений быть не могло -- это была огромная, страшная
крыса!
-==Глава XXXVII. РАЗМЫШЛЕНИЯ О КРЫСАХ==-
Безобразное животное сразу проявило себя. Лишь только мои пальцы
коснулись его гладкой шерсти, я почувствовал, что это крыса,-- почувствовал
дважды, ибо, прежде чем успел отдернуть руку, так безрассудно протянутую к
ней, ее острые зубы глубоко прокусили мне большой палец. В то же мгновение в
ушах у меня прозвучал угрожающий визг.
Я поскорее отнял руку и отскочил в самый дальний конец каморки, как
можно дальше от моего неприятного гостя, и там скорчился, дожидаясь, когда
уйдет отвратительное животное.
Все затихло, и я решил, что крыса скрылась в другую часть корабля.
Наверно, она испугалась не меньше меня. Хотя вряд ли. Из нас двоих я был,
конечно, напуган больше. Это доказывалось уже тем, что она сохранила
достаточно сообразительности, чтобы укусить меня за палец, перед тем как
пуститься в бегство, в то время как я потерял всякое присутствие духа.
Из этой короткой встречи мой противник вышел победителем, потому что,
испугав меня, нанес мне вдобавок тяжелую и болезненную рану. Палец мой
кровоточил. Я чувствовал, что кровь струится по всей руке так, что слипаются
кончики пальцев.
Я бы мог отнестись к этому с полным спокойствием: что такое, в конце
концов, укус крысы? Но дело было не только в этом. Меня тревожил вопрос:
ушел ли мой враг совсем или он неподалеку и может еще вернуться?
Мысль, что крыса может вернуться -- да еще осмелевшая, оставшаяся без
наказания,-- наполняла меня беспокойством.
Вы удивляетесь? Но я всю жизнь испытывал отвращение к крысам, даже,
правду сказать, страх перед ними. В детстве это отвращение было у меня
особенно сильно, но и позже, хотя мне впоследствии пришлось встречаться и
сражаться с более опасными животными, ни одно из них не внушало мне такого
страха, как обыкновенная вездесущая крыса. Страх здесь смешивается с
отвращением, и неспроста, потому что я знаю множество достоверных случаев,
когда крысы нападали на людей -- и не только на детей, но и на взрослых
мужчин, особенно на раненых и больных. Люди погибали от крысиных укусов, и
эти отталкивающие всеядные животные пожирали потом трупы.
Мне много приходилось слышать таких историй в детстве -- естественно,
что в тот момент я вспомнил о них. Воспоминания эти нагнали на меня страх,
граничащий с ужасом. А эта крыса оказалась одной из самых крупных, каких я
когда-либо встречал. Она была так велика, что я поначалу с трудом мог
поверить, что это крыса. На ощупь она была ростом с молодую кошку. Немного
успокоившись, я замотал большой палец тряпицей, оторванной от рубашки. За
пять минут боль в пальце стала ужасной -- ведь крысиный укус почти так же
ядовит, как укус скорпиона,-- и хотя рана была не так уж велика, я знал, что
она причинит мне сильные страдания.
Нечего говорить, что последние остатки сна у меня исчезли надолго. По
существу, я не спал до утра, а потом каждую минуту просыпался от кошмарных
сновидений. Мне снилось, что не то крыса, не то краб хватает меня за
горло...
Долго я лежал и прислушивался, не вернется ли зверь, но до конца ночи
не заметил ни малейших следов его присутствия.
Должно быть, я основательно помял крысу, ибо накинулся на нее со всей
силой,-- и это напугало ее так, что она не осмелилась явиться снова. Я
утешал себя этой надеждой, в противном случае мне бы долго не удалось
заснуть.
Конечно, теперь я понял, куда делась половина галеты и кто привел в
негодность мои башмаки. Их не мог так испортить более слабый сородич крысы
-- мышь. Крыса, значит, уже давно бегала вокруг меня, а я ее и не замечал.
В течение многих часов, которые я пролежал прислушиваясь, перед тем как
заснуть, одна мысль занимала мой мозг: что делать, если крыса вернется? Как
ее уничтожить или, по крайней мере, как избавиться от непрошеного гостя? Я
отдал бы в то время год жизни за стальной или вообще за любой капкан,
которым можно поймать крысу. Но раздобыть такой капкан было невозможно, и я
стал изобретать другой способ избавиться от неприятного соседа. Я имел
полное право называть крысу соседом, потому что знал, что жилище ее недалеко
и что в эту минуту она возится где-то на расстоянии трех футов от моего лица
-- скорее всего, под ящиком с галетами или под бочкой с бренди.
Долго я напрягал мозг, но не мог придумать, как бы изловить крысу, не
подвергая себя опасности. Конечно, если она приблизится ко мне, можно
схватить ее руками, как я это сделал раньше. Но у меня не было охоты
повторять уже проделанный опыт. Я знал, через какую щель она проникает ко
мне,-- через промежуток между двумя бочками: с водой и с бренди.
Я предполагал, что если она вернется, то прежним путем. Что, если все
отверстия, кроме одного, заткнуть кусками материи, потом впустить крысу и
сразу же отрезать ей отступление, заткнув и последнее отверстие? Таким
образом, она окажется в западне. Но я и сам попаду в нелепое положение. Я
тоже окажусь в западне, и при этом враг вовсе не будет уничтожен, пока я не
покончу с ним в рукопашной схватке. Конечно, я смогу победить и убить крысу:
все-таки я сильнее и в состоянии задушить ее руками, но при этом, конечно,
получу порядочое количество серьезных укусов, а с меня и одного уже было
достаточно, чтобы не желать подобного поединка.
Как обойтись без капкана? Наступило уже утро, когда, усталый от планов
и предположений, я впал в полудремотное состояние, так ничего и не придумав,
как избавиться от проклятой твари, причинившей мне столько беспокойства и
тревоги.
-==Глава XXXVIII. ВСР ЗА КРЫСОЛОВКУ!==-
Несколько часов я либо дремал, либо спал урывками, но потом проснулся и
уже больше не мог спать, вспоминая о большой крысе. Да и боли в пальце было
достаточно, чтобы разбудить меня. Не только большой палец, но и вся рука
опухла и сильно болела. У меня не было никаких лекарств -- оставалось только
терпеть. Я знал, что воспаление скоро пройдет и мне станет легче, и крепился
изо всех сил. Но малые беды отступают перед большими. Так было и со мной.
Страх перед возвращением крысы беспокоил меня гораздо больше, чем рана. Все
мое внимание было поглощено крысой, и я почти забывал о боли в пальце.
Не успел я проснуться, как мысли мои снова обратились к тому, чтобы так
или иначе поймать моего мучителя. Я был уверен в том, что крыса вернется,
потому что замечал новые следы ее присутствия. Погода все еще была тихая, и
я отчетливо слышал случайные звуки -- что-то вроде топота маленьких лапок по
крышке пустого ящика. Раза два до меня донесся короткий, резкий звук,
похожий на треск сверчка,-- характерный писк крысы. Нет ничего противнее
крысиного писка, а в тот момент он казался мне вдвойне противным. Вы
смеетесь над моими ребячьими страхами, но я ничего не мог поделать с собой.
Я не мог побороть неприятное предчувствие, что соседство крысы угрожает моей
жизни, и, как вы потом убедитесь, мое предчувствие почти оправдалось.
Я боялся, что крыса нападет на меня, когда я буду спать. Пока я
бодрствую, она мне не страшна. Она может меня укусить, как это уже
случилось, но в этом большой беды нет: я как-нибудь уничтожу ее. Но что,
если я засну крепко и это гнусное существо вопьется мне зубами в горло? Вот
что заставляло меня мучиться! Я не могу спокойно заснуть, пока крыса не
будет уничтожена, поэтому необходимо ее уничтожить поскорее.
Сколько ни думал, я не мог придумать ничего другого, как поймать ее
руками и задушить. Для этого надо схватить крысу так, чтобы пальцы пришлись
как раз вокруг ее горла. Тогда она не сможет вонзить мне зубы в руку, а
остальное уже будет просто. Но в этом и заключалась главная трудность. Ведь
хватать крысу придется в темноте, наугад, и она, конечно, воспользуется
преимуществом своего положения. Больше того, палец мой в таком состоянии,
что я вряд ли смогу удержать крысу рукой -- раненый палец был на правой
руке,-- а не то что задушить ее насмерть. Я соображал, как мне защитить
пальцы от ее зубов. Хорошо, если бы у меня была пара толстых перчаток!
Но их не было, и думать о них было напрасно...
Нет, не напрасно! Мысль о перчатках навела меня на новую идею --
заменить их чем-нибудь другим. И это "другое" у меня имелось -- мои башмаки.
Надо всунуть кисти рук в башмаки и, предохранив себя таким способом от
острых зубов крысы, давить ее между подошвами, пока она не испустит дух.
Прекрасная идея! Я немедленно приступил к ее осуществлению.
Положив башмаки наготове, я притаился возле щели, через которую могла
войти крыса. Все другие отверстия я тщательно заткнул и твердо решил,
пропустив крысу внутрь моей каморки, заткнуть курткой и последнюю щель.
Таким образом крыса окажется в моей власти. Тогда мне останется только
надеть "перчатки" и приняться за дело.
Казалось, что или крыса сознательно поспешила принять мой вызов, или
сама судьба обратилась против нее.
Только что я привел в порядок свой дом для "приема гостя", как топот
лапок по материи и легкий писк дали мне знать, что крыса прошла через щель и
уже находится внутри. Я хорошо слышал, как она бегает кругом, пока забивал
