огненной водой. В Диксонвиле была небольшая таверна с собственными
запасами, которые Беспокойная Луна не оставил без внимания.
Трубка его снова погасла, и он нетерпеливо пытался раскурить ее.
- Минутку, - воспользовался я паузой. - Это что, сам Беспокойная Луна
посвятил вас во все свои тайные замыслы? Если нет, то как?..
- Как мне удалось получить все эти сведения? Вот именно в этом мне
жуть как повезло. Прямо над их лагерем есть небольшая рощица и ручей.
Беспокойная Луна, конечно же, разбивает лагерь только на открытой
местности. Я же остался в своем укрытии и наблюдал, пытаясь определить,
сколько у них бойцов. Я насчитал где-то около двухсот. Я ждал что, что-то
произойдет, но случившееся превзошло все мои ожидания. В пятницу ближе к
вечеру в лагере поднялась невероятная суматоха с криками, беготней, я даже
подумал, что Беспокойная Луна подорвался на запасах пороза или что-то в
этом роде. Затем из лагеря вышла группа индейцев, таща на веревке из
неотделанной кожи какую-то жертву. Они вбили в землю столбы, по одному на
каждую руку и ногу и подвесили беднягу лицом вниз. Затем разожгли
небольшой огонь под его животом и принялись плясать вокруг в диком
хороводе, подпрыгивая и подбрасывая в воздух свои копья. Я опасался, что
они не уйдут, пока жертва не сгорит до тла или, по крайней мере, не
потеряет сознание, но начало темнеть, подошло время ужина, и они
отправились обратно в лагерь. Как только они ушли, и сумерки достаточно
сгустились, я развязал несчастного - скорее срезал его, как недозрелый
плод: узлы из неотделанной кожи не для моих пальцев - и потащил его в
рощу. Он был в самом плачевном состоянии. Эти ребята - настоящие дикари.
На его грудь и живот нельзя было смотреть без содрогания, но после
одного-двух глотков рома он смог наконец заговорить. И вот в это-то и
заключалась моя жуть какая удача. Он был одним из людей Биллико из
Диксонвиля. Ему удалось спастись в той кровавой резне, которую Беспокойная
Луна устроил в селении. Кроме того, он говорил на сносном английском, и я
понимал его. Его укрыла у себя в доме одна из женщин Беспокойной Луны, и
он хотел было выдать себя за одного из них. Но они пронюхали все это. С
женщиной расправились днем раньше еще более жестоким образом.
- И что же вы сделали с ним?
- Я показал пальцем в сторону и сказал:
- Смотри туда, - затем прикончил его ударом по голове. Просто не
рискнул стрелять. Жаль беднягу, но он все равно бы умер от ожогов. Когда
наступила ночь, я вернулся на место казни и снова привязал тело над огнем
в надежде, что они не будут слишком пристально присматриваться к трупу. По
крайней мере, я на это очень рассчитываю.
Некоторое время мысли мои беспорядочно крутились в голове. Тут целая
история. И человек, чудом избежавший смерти и пытающийся замаскироваться
под воина враждебного отряда, и женщина, согласившаяся укрыть его, и
ужасная расправа над обоими. Мне с трудом удавалось сдержать дрожь страха
при мысли о беспощадности, дикости и зверстве этих людей. В Диксонвиле
было сорок мужчин, сверлила мозг все та же мысль. И вдруг холод ужаса
растаял в огне охватившей меня ярости. - Что мог сделать в этой стране
Беспокойная Луна, если бы даже смог завоевать ее? Если он и добьется
владычества на всей территории между озерами и океаном, в его руках вся
эта земля снова окунется в мрак варварства и дикости. В наших же руках...
Джофри снова раскурил свою трубку и продолжал размышлдять, чуть
наклонившись вперед на своем кресле. Наконец, он произнес:
- Вот что я предлагаю. Беспокойная Луна собирается напасть, и вовсе
не ожидает, что могут атаковать его. Завтра ночь полнолуния, и он ничего
не станет предпринимать, для него это несчастный период, и мы ОПРАВДАЕМ
это предсказанние: нападем на его лагерь среди ночи. Будет достаточно
светло для стрельбы, а они все будут сонными и пьяными. Что вы на это
скажете?
Я посмотрел на его лицо с горящими энтузиазмом голубыми гглазами,
которые компенсировали усталость и изможденность черт.
- Вы полагаете, что это лучший выход?
- Лучший выход! Боже! Единственное, что еще остается, - это сидеть
как крысы в мышеловке в этом вашем молельном доме и ждать, пока двести
жаждущих крови молодцов с гиканьем и криками не примчатся сюда, чтобы
погубить нас всех. Ну, сами посудите молодой человек.
Он фыркнул, выбив свою непокорную трубку о решетку камина, откинул
назад прядь черных волос, которая упала на лоб, когда он склонился к огню,
и затем, тщательно набив трубку заново, теперь уже не столь поспешно,
проговорил:
- Конечно, девятнадцать человек - это ничтожно мало.
Пятьдесят-шестьдесят лет тому назад люди приезжали сюда в полной
готовности сражаться с индейцами. Тогда ни один здравомыслящий человек не
поселил бы здесь мужчин в столь отдаленной местности. Теперь же в этой
ложной самоуспокоенности гораздо большее число людей подвергается
смертельной опасности, чем в те времена, когда угроза таилась за каждым
кустом. Опасность и здесь и там. Но на открытой местности у нас будет
больше места для маневра, мы объединимся, и даже при незначительных силах
все преимущества будут на нашей стороне. В Диксонвиле, видите ли, мы
оказались просто в западне. Этого нельзя допустить снова. Ну что, соберем
отцов города и изложим им наш план?
- Может, дать им сначала отобедать - они уже в любом случае принялись
за воскресную трапезу.
- Боже, ну конечно, - сказал он, выпрямившись и потянувшись за своими
башмаками. - Я и забыл об этом важном предприятии. Забыл, что не ел сам
все это время. У меня должен был остаться пирог, который девушка дала мне
в дорогу.
За едой я с удивлением отметил про себя, что Джудит все время
норовила подсунуть Джофри самый худший кусок - будь то пригорелый
картофель или пережаренный кусок мяса. За столом мы обсуждали план
действий с Майком и Энди. Энди воспринял все эти известия как обычно
спокойно и невозмутимо. Если мы пойдем в атаку, он присоединится к нам,
если мы решим остаться, то он тоже останется дома. Зачем тратить
драгоценное время и попусту болтать, когда на столе достаточно еды, чтобы
удовлетворить его ненасытный аппетит? Майк же сказал сухо:
- Я ведь говорил, что бывал и раньше в этих краях. И предупреждал,
что земля красивая и с виду богатая. Но тот парень, с которым я
путешествовал, сказа еще тогда: "Местность кишит индейцами, и еще где-то
лет пятьдесят здесь будет очень опасно". Мне бы послушать его, и не
поддаваться на ваши уговоры.
- У тебя будет предостаточно возможностей попрактиковаться в
искусстве вышивки по коже, - заметил я шутливо, что совершенно
соответствовало моему настроению.
Мы собрали членов совета, и Джофри изложил им ситуацию так же
подробно, как и мне. Пикл и Крейн повергли меня в величайшее изумление,
сразу же встав с заявлением, что не намереваются ни на кого нападать
первыми. Если им нанесут удар, они будут защищаться, но ни за что не
станут атаковать.
- Но это только дело времени, - горячо возмутился Джофри. - Они
разорили Диксонвиль и вскоре примутся за вас.
- Уж если говорить о длани, оскверненной первым ударом, обратимся к
примеру Каина и Авеля, - серьезно возразил Крейн. - Мы скорбим по
Диксонвилю, по вашим разоренным жилищам и погибшим друзьям и близким. Но
это не оправдывает агрессии.
Тут мне вспомнилось, как он смертельно побледнел при одном только
упоминании о страшной эпидемии в Форте Аутпосте, и все же присоединился к
нам, не успели мы и спуститься в селение. Он не был трусом и малодушным
человеком. Просто он руководствовался своими принципами, и сколь бы
неразумными они нам ни казались, их можно и нужно было уважать.
Джофри дал волю своим чувствам, полушепотом выпалив выражение,
которое никогда еще не смущало благородного слуха собравшихся, но тут же
спохватился и, быстро овладев собой, спросил:
- А ваши сыновья?
- Они уже совершеннолетние и могут сами за себя отвечать, - так же
невозмутимо и спокойно ответил Пикл.
- Слава Богу хоть за это.
Мистер Томас повысил свой заунывный голос:
- Ну, должен же кто-то в конце концов остаться с женщинами и детьми.
И мы с мистером Пиклом и мистером Крейном должны будем взять это на себя.
Я тоже человек миролюбивый и не сторонник войны.
Он был весь какого-то землистого цвета, и хотя я испытывал не меньший
испуг, чем он, это никак не смягчало моей неприязни к нему.
- Ладно, - резко бросил Джофри, - ждите, но без меня. Я не хочу
больше оказаться в ловушке. Теперь, когда они прохлаждаются одурманенные
алкоголем, ничего не подозревая, мы можем ломить их, как соломинку, и
спать спокойно. Если вы предпочитаете еще недельку провести в тревожном
ожидании неизбежного - наслаждайтесь этой видимостью покоя.
Эли заговорил внезпно, впервые на моей памяти, выражая точку зрения,
противоположную мнению мистера Томаса.
- Нигде не написано, - начал он своим мягким глубоким и одновременно
внушительным голосом, - что всевышний предписывает ожидание. Помните, как
направлял он в путь Гидеона? Его войско было малочисленным, но все равно
малодушных отправили домой, затем избавились от беспечных. И маленький, но
отважный отряд справился с врагами Мидиана. И рука его при том не
дрогнула. Я на вашей стороне, Филипп и Майк. Ну, Ломакс, что вы молчите?
Вы с кем?
- Нужно ли спрашивать? - отвечал Ломакс с холодной улывбкой на устах.
- Хэри Райт был моим другом, и я никому не прощу своей убитой собаки Адам.
- Тогда пусть мужчины собираются и готовятся выступить, - скомандовал
Джофри. - Я пойду к Проходу.
Я понимал, что он хотел рассказать всем молодым квакерам до того, как
они вспомнят о своих религиозных принципах.
И весь остаток этого прекрасного воскресного дня, который, вроде бы,
не спешил заканчиваться и никак не хотел уступать сумеркам, мы провели в
суете и беготне по селению и округе, то натыкаясь на Марка Пикла,
бродившего по холмам, нерешительным пытаясь кончиками пальцев дотронуться
до руки Зиллы Камбоди, тона Эдварда, более решительного в своих сердечных
делах с Мэри. Ральф прискакал с мельницы с Ханной и тюком ее вещей, ведя
следом ее животных.
Казалось, что женщины и дети будут в большей безопасности под общей
крышей, а не в разбросанных по долине уединенных домах. Но в этих хлопотах
мы постарались заглушить мысль о видимости этой защищенности. Как
песчинки, бросались мы в бурлящий поток, и если нам не удастся устоять,
если нам суждено быть унесенным в пучину, то эта жалкая ненадежная
крепость будет разнесена в щепки, и не будет никакой надежды на помощь
извне. Наши ближайшие соседи - обитатели Форта Аутпост - были так далеко,
что они вряд ли узнают о постигшей нас судьбе, хотя, вероятно им придется
рано или поздно разделить ее.
Я отмахнулся от этих печальных раздумий, так как, кроме подготовки к
походу, я должен был уладить кое-какие личные дела. Мне хотелось написать
Линде письмо на тот случай, если мы одержим победу и селение будет
спасено, а я погибну от стрелы индейца. Прощаясь с ней, я думал излить все
свои чувства на бумаге, открыть ей, что любил ее всю жизнь и что только
смерть может убить это чувство. Но написав в таком духе послание, я
безжалостно разорвал его на клочки. Когда она прочтет эти строки, меня не
будет в живых, так в чем же смысл выдавать свою тайну после смерти?
наступит день и, если я останусь в живых, и Зион будет существовать, и
