приезжал в повозке, у которой был срублен задок и на которой умещалось как
раз четверо человек спиной к спине. Впереди сидел он с Кезией, сзади
обычно сидели Магитабель и Мэри. В это утро Мэри одна взбиралась на
повозку, а Кезия укутывала свои костлявые колени пледом, когда я прибыл к
ним во двор.
- Пикл, - начал я. - Хочу сказать вам кое-что.
- Ну, - отозвался тот, с видом, явно свидетельствующим о том, что он
прекрасно знал, о чем пойдет речь.
Мне было крайне неприятно, что, стоя внизу под его повозкой, я
вынужден был глядеть на него снизу вверх.
- Это по поводу Магитабель... как вы, наверное, Понимаете. Полагаю,
что вы очень расстроились и разозлились, но поверьте, все это не так
страшно. Она потеряла любимого человека, она ждет ребенка. Дайте же ей
хотя бы тепло родительского дома и поддержку близких людей.
Конечно, глупо было с моей стороны начать просить в присутствии
Кезии. Файнеас, который никогда не отличался властностью, полностью
находился у нее под каблуком. И теперь он не проронил ни слова, только
весь сник и начал вертеть в руках поводья, предоставив Кезии возможность
отвечать.
- Ясно как день, почему вы, мистер Оленшоу, так хлопочете за нее. Ее
кавалер был ваш человек, а каков слуга - таков хозяин. Но истинные
христиане непримиримы к прелюбодеянию, даже если оно прикрыто красивыми
словами. Трогай, Файнеас.
- Нет, постойте, - настаивал я.
Прихрамывая, я подошел к голове упряжки, так что, трогаясь, он
неизменно должен был наехать на меня. Не обращая внимания на Кезию, я не
спускал глаз с бледного лица Файнеаса, с которого не сходили явное
выражение загнанности и растерянности, и я решился пустить в ход свой
последний аргумент.
- Мачехи - это дело известное, - сказал я. - Не слушайте ее.
Подумайте о родной матери бедной девочки. Что сказала бы она? Даже если
девушка оступилась, ведь отправив ее одну в столь страшное место, вы
ничуть не исправили ситуацию. Ральф Свистун говорит, что женится на ней, и
думаю, что это не такой уж плохой выход. Помню, что даже в Библии есть
что-то по этому поводу. Поезжайте туда сейчас же, заберите ее домой,
накройте обед и обсудите все это. Сделайте это, Пикл!
По выступающим напряженным скулам разлился бледно-розовый глянцевый
румянец. Он так сжал поводья, что побелели костяшки пальцев.
- Вы неплохой, мистер Оленшоу, но в этом случае всякая мольба - это
дьявольское оружие. Вы ведь знаете Библию, так что лучше перечитайте то,
что там сказано по поводу блудниц и обольстителей, и помните: те кто
проявляют терпимость к этому греху, становятся такими же грешниками, даже
хуже при отсутствии всяческого искушения. Что касается матери этой девицы,
то она была порядочной женщиной, не в пример дочери своей. И я благодарю
Бога за то, что она не дожила до этого дня. Она сказала бы то же, что и я:
что посеешь - то пожнешь. Пошла, Брауни.
Я отпустил гриву лошади и отступил назад. Ральф покорно стоял там,
где я оставил его.
- Возьми мою кобылу, - приказал я. - Отправляйся на мельницу и без
девушки не возвращайся. К твоему приезду мы накроем стол к обеду.
Джудит поставила на стол еще один прибор, я наполнил вазу яблоками и
изюмом, который Ральф привез из Салема. Но все мои надежды утешить убитую
горем Магитабель рассеялись, как только я увидел ее. Она всегда казалась
мне существом бледным и бесцветным, но в тот момент ее можно было сравнить
с вымокшей кухонной тряпкой. Веки ее были совершенно прозрачные и вместе с
тем распухшие настолько, что она едва видела сквозь узкие щелочки, нос
расплылся на поллица, которое приобрело землистый оттенок.
Кроме разрушительного действия слез, внешность ее ничем не выдавала
ее положения, и я никак не мог объяснить себе, почему она решила открыть
свою тайну так поспешно. Что, это просто паника? Или женщины всегда так
суетятся по такому поводу?
Она села на стул, который я ей заботливо подставил, приняла тарелку,
полную еды, которую поковыряла ножом и сразу же отставила в сторону, и в
ответ на мой вопрос, не хочет ли она чего-либо другого произнесла:
- О нет, спасибо, - и погрузилась в скорбное молчание.
Все общество за столом было охвачено страшным напряжением, и любое
замечание, произнесенное, чтобы разрядить обстановку и восстановить
непринужденную беседу, звучало как-то неестественно и натянуто, что
усугубляло ситуацию.
Бедняга Майк с выражением глубокого сочувствия на смешном обезьяньем
лице долил в ее стакан воды, которую она тут же жадно выпила и при виде
слез, снова заструившихся по бледным щекам, утешительно произнес:
"Ну-ну!". Но его слова не возымели эффекта, и через несколько минут мы
отложили в сторону ножи и вилки и сидели, беспомощно глядя друг на друга.
Наконец, я взглядом приказал Джудит встать и сопроводить девушку в
комнату, которую они должны были отныне делить.
Энди, вечно голодный и жадный до еды, сразу потянулся к блюду с
овощами и наполнил до краев свою тарелку. Мы снова взялись за наши
приборы, ощутив невольное облегчение.
- Бедняжка, - сказал Майк, - женщинам всегда достается, это уж точно.
Был бы твой юный братишка здесь, я сам отправился бы к старику, самолично.
- Саймон не виноват, - ответил Ральф, смущенно поеживаясь на стуле. -
Он ее и правду любил, хотя Бог только знает за что. Но любил ведь, и вечно
околачивался возле прохода с букетиком цветов. Отдал ей самую лучшую
шкуру, которую добыл. И он ни за что не уехал бы, если бы Пиклы не
отвадили бы его так, будь они неладны все. Никогда не видел, чтобы Саймон
плакал с самого его детства, но однажды ночью он завыл как дите малое.
Квакеры все такие путевые и богонравные, но по мне так лучше безбожники.
- Безбожники тоже могут многое, - отметил я, вспоминая своего отца и
внезапно приходя к выводу, что мое горе было причинено совместными
усилиями самого богобоязненного человека, которого я когда-либо встречал,
и самого отпетого безбожника. - Эти люди приписывают Господу Богу свои
мысли и представления и порочат его.
- И вас опорочат, хозяин, - сказал Энди. - Вы старейшина, не
забывайте. И они не проглотят, что один старейшина приютил ту, которую
прогнал другой. Мизззтер Томаззз скоро будииит ззздесь. И он объяззнит
вам, что, кто призззрел грежжжника, тот грежжжник и езззть.
Передразнивая протяжный эссекский акцент мистера Томаса, Энди хотел
развеселить нас, но никто и не улыбнулся.
- Я построил этот дом большим и просторным, и мне решать, кто будет
жить под этой крышей, а не мистеру Томасу, - отрезал я. - Его долгом было
бы заставить Пикла принять девушку домой.
- О Боже упаси, - с чувством воскликнул Майк. - Не забывайте о Кезии.
Ни один раб не позавидует участи девушки, если она вернется в дом после
всего этого.
- Здесь ты прав. Думаю, что лучше всего будет, если она выйдет замуж
за Ральфа - если ее устроит такой выход.
- Или за меня, - вставил Майк с шутливым подмигиванием. - Мне бы
очень подошло, если бы крепкий мальчонка был мне подмогой на старости лет.
Ставлю десять против одного, что будет мальчик, дети любви почти всегда
мальчишки.
- Я бы не обижал ее, - заверил Ральф очень просто, не обращая
внимания на это замечание.
Предсказание Энди не замедлило сбыться. Вечером того же дня Пикл и
мистер Томас прибыли ко мне, правда без Кезии, чему я был несказанно рад.
Я принял их подчеркнуто любезно, стараясь создать дружелюбную атмосферу.
Энди взял лошадей, а я провел гостей в зал, где предложил угощения, от
которых они отказались.
Было видно, что они чего-то выжидают. Пикл, конечно же, начал первым:
- Мы слышали, девица у вас, мистер Оленшоу.
Когда я кивнул в ответ, он просто вздохнул и замолчал. Через
несколько мгновений Джудит привела Эли, и я понял, что затевалось
серьезное дело.
- Ну, - начал я, облегчая задачу. - Вы пришли по поводу Магитабель, я
полагаю. Надеюсь, чтобы забрать ее домой.
- Честно говоря, нет, - ответил мистер Томас, бросив
многозначительный взгляд, полный хитрости и коварства. - Честно говоря,
нет. Старейшина, который знает вас с самой юности, отец провинившейся
девушки, наставник ваш, все мы пришли к вам с предупреждением, что вы
совершаете величайшую ошибку. Страшную оплошность. Вы сами молоды и
холосты. Тут может пострадать ваша собственная репутация. Может, хоть это
вас остановит, если справедливость сама по себе ничего для вас не значит.
Прежде чем я успел ответить, вмешался Эли со своим тяжеловесным
красноречием, которое всегда было у него наготове, чтобы уговаривать,
увещевать, убедительное своей сухой рациональностью, равно как и
фанатизмом.
- Ты молод еще, парень, как сказал мистер Томас. Мы все здесь старше
тебя, опытнее. Это все нужно пресечь на корню. Нужно покарать самое первое
злодеяние, чтобы остановить путь порока. У нас в селении много других
молодых женщин, коварный искуситель только и поджидает момента, чтобы
совратить их с пути истинного. И только сделав наказание достаточно
суровым, мы сможем удержать их от греха. Магитабель Пикл, отвергнутая
своей семьей, сосланная на мельницу, чтобы там осмыслить свой проступок и
ждать своего часа, не будет слишком соблазнительным примером для
подражания. Магитабель Пикл, торжественно возвращающаяся в селение на
лошади мистера Оленшоу, в сопровождении одного мужчины, при гостеприимстве
другого, и сочувствии еще двоих, которые считают, что с ней слишком
жестоко обошлись, - согласитесь, это уже совсем другое дело. Да соверши
она что-то благородное или добродетельное, вряд ли заслужила бы она такое
хорошее обращение.
Разве ты не ПОНИМАЕШЬ, парень, что мы здесь на совершенно новом
месте, и это первый откровенный грех, с которым мы столкнулись? Мы ОБЯЗАНЫ
покарать прегрешение столь жестоко, чтобы любая самая легкомысленная
девица в момент соблазна остановилась и напомнила себе: "А что постигло
Магитабель Пикл?" - и это поможет ей преодолеть искушение. Разве не стоит
пожертвовать ради этого слезами всего одной женщины? Женщины слабые
созданья, их нужно охранять, ограждать от всего, не давать им возможности
преступить черту.
От такой страстной проповеди у него перехватило дыхание, и прежде чем
продолжить, он сделал глубокий вдох, а я воспользовался этой паузой:
- В отличие от всех других грехов, Эли, этот обрушивается на саму
грешницу, она-то и страдает больше всех. Что бы вы ни сделали, какое бы
наказание ни изобрели, это не будет страшнее мук деторождения, о которых
женщина вряд ли забывает в момент искушения. И девушку, идущую на этот
риск, не остановит пример Магитабель Пикл. Тут жесть еще и другой момент.
Спросите себя сами, все до одного, какова ценность добродетели,
противостоящей соблазну лишь под страхом грядущего наказания? Мне это
кажется не столь похвальным, равно как и искоренение одного зла при помощи
другого. Это не кража, не убийство. И девушка ведь не отпетая блудница.
Если бы ее отец не отверг Саймона Свистуна с презрением, которого он
сейчас должен устыдиться, девушка стала бы уважаемой замужней дамой,
счастливо ожидающей рождения ребенка, как любая другая женщина в Зионе.
Я посмотрел на своих слушателей. Три лица передо мной напоминали
маски: каменная - у Эли, из мягкой кожи - у мистера Томаса, из белого мела
- у Пикла. Я понял, что слова мои не произвели ни малейшего впечатления. В
отчаянии я повернулся к Эли, вкладывая в свои слова столько сил и энергии,
