у них бывает основательно подпорчена. С помощью травли многие птицы от-
гоняют обнаруженную днем сову так далеко, что на следующий вечер ночной
хищник охотится где-то в другом месте. Особенно интересна функция травли
у ряда птиц с высокоразвитой общественной организацией, таких, как галки
и многие гуси. У первых важнейшее значение травли для сохранения вида
состоит в том, чтобы показать неопытной молодежи, как выглядит опасный
враг. Такого врожденного знания у галок нет. У птиц это уникальный слу-
чай традиционно передаваемого знания. Гуси, на основании строго избира-
тельного врожденного механизма, "знают": нечто пуши-
1. МоЬ - англ. толпа.
2. Святой Хуберт - покровитель животных и охоты (656 (?) - 727) Стар-
ший сын герцога Бертрана Аквитанского. Согласно легенде, обратился в
христианство, повстречав на охоте оленя с сияющим крестом на рогах. Был
епископом маастрихтским и льежским. Канонизирован в 15-м в.
стое, рыже-коричневое, вытянутое и ползущее - чрезвычайно опасно. Од-
нако и у них видосохраняющая функция "мобинга" - со всем его переполо-
хом, когда отовсюду слетаются тучи гусей, - имеет в основном учебную
цель.
Те, кто этого еще не знал, узнают: лисы бывают здесь\ Когда на нашем
озере лишь часть берега была защищена от хищников специальной изгородью,
- гуси избегали любых укрытий, под которыми могла бы спрятаться лиса,
держась на расстоянии не меньше 15 метров от них; в то же время они без-
боязненно заходили в чащу молодого сосняка на защищенных участках. Кроме
этих дидактических целей, травля хищных млекопитающих - и у галок, и у
гусей - имеет, разумеется, и первоначальную задачу:
отравлять врагу существование. Галки его бьют, настойчиво и основа-
тельно, а гуси, по-видимому, запугивают своим криком, невероятным коли-
чеством и бесстрашным поведением. Крупные канадские казарки атакуют лису
даже на земле пешим сомкнутым строем; и я никогда не видел, чтобы лиса
попыталась при этом схватить одного из своих мучителей. С прижатыми уша-
ми, с явным отвращением на морде, она оглядывается через плечо на трубя-
щую стаю и медленно, "сохраняя лицо", трусит прочь.
Конечно, мобинг наиболее эффективен у крупных и вооруженных травояд-
ных, которые - если их много - "берут на мушку" даже крупных хищников.
По одному достоверному сообщению, зебры нападают даже на леопарда, если
он попадается им в открытой степи. У наших домашних коров и свиней инс-
тинкт общего нападения на волка сидит в крови настолько прочно, что если
зайти на пастбище к большому стаду в сопровождении молодой и пугливой
собаки - это может оказаться весьма опасным делом. Такая собака, вместо
того чтобы облаять нападающих или самостоятельно удрать, ищет защиты у
ног хозяина. Мне самому с моей собакой Стази пришлось однажды прыгать в
озеро и спасаться вплавь, когда стадо молодняка охватило нас полукольцом
и, опустив рога, угрожающе двинулось вперед. А мой брат во время первой
мировой войны провел в южной Венгрии прелестный вечер на иве, забравшись
туда со своим скоч-терьером под мышкой: их окружило стадо полудиких вен-
герских свиней, свободно пасшихся в лесу, и круг начал сжиматься, нед-
вусмысленно обнажив клыки.
О таких эффективных нападениях на действительного или мнимого хищни-
ка-пожирателя можно было бы рассказывать долго. У некоторых птиц и рыб
специально для этой цели развилась яркая "апосематическая", или предуп-
реждающая, окраска, которую хищник может легко заметить и ассоциировать
с теми неприятностями, какие он имел, встречаясь с данным видом. Ядови-
тые, противные на вкус или как-либо иначе защищенные животные самых раз-
личных групп поразительно часто "выбирают" для предупредительного сигна-
ла сочетания одних и тех же цветов - красного, белого и черного. И чрез-
вычайно примечательны два вида, которые - кроме "ядовитой" агрессивности
- не имеют ничего общего ни друг с другом, ни с упомянутыми ядовитыми
животными, а именно - утка-пеганка и рыбка, суматранский усач. О пеган-
ках давно известно, что они люто травят хищников; их яркое оперение нас-
только угнетает лис, что они могут безнаказанно высиживать утят в лисьих
норах, в присутствии хозяев. Суматранских усачей я купил специально,
чтобы узнать, зачем эти рыбки окрашены так ядовито; они тотчас же отве-
тили на этот вопрос, затеяв в большом общем аквариуме такую травлю круп-
ного окуня, что мне пришлось спасать хищного великана от этих безобидных
с виду малюток.
Как при нападении хищника на добычу или при травле хищника его жерт-
вами, так же очевидна видосохраняющая функция третьего типа боевого по-
ведения, который мы с X.
Хедигером называем критической реакцией. В английском языке выражение
"сражаться, как крыса, загнанная в угол" символизирует отчаянную борьбу,
в которую боец вкладывает все, потому что не может ни уйти, ни рассчиты-
вать на пощаду. Эта форма боевого поведения, самая яростная, мотивирует-
ся страхом, сильнейшим стремлением к бегству, которое не может быть реа-
лизовано потому, что опасность слишком близка. Животное, можно сказать,
уже не рискует повернуться к ней спиной - и нападает само, с пресловутым
"мужеством отчаяния". Именно это происходит, когда бегство невозможно
из-за ограниченности пространства - как в случае с загнанной крысой, -
но точно так же
может подействовать и необходимость защиты выводка или семьи. Нападе-
ние курицы-наседки или гусака на любой объект, слишком приблизившийся к
птенцам, тоже следует считать критической реакцией. При внезапном появ-
лении опасного врага в пределах определенной критической зоны многие жи-
вотные яростно набрасываются на него, хотя бежали бы с гораздо большего
расстояния, если бы заметили его приближение издали. Как показал Хеди-
гер, цирковые дрессировщики загоняют своих хищников в любую точку арены,
ведя рискованную игру на границе между дистанцией бегства и критической
дистанцией. В тысяче охотничьих рассказов можно прочесть, что крупные
хищники наиболее опасны в густых зарослях. Это прежде всего потому, что
там дистанция бегства особенно мала; зверь в чаще чувствует себя укрытым
и рассчитывает на то, что человек, продираясь сквозь заросли, не заметит
его, даже если пройдет совсем близко. Но если при этом человек перешаг-
нет рубеж критической дистанции зверя, то происходит так называемый нес-
частный случай на охоте - быстро и трагично.
В только что рассмотренных случаях борьбы между животными различных
видов есть общая черта: здесь вполне ясно, какую пользу для сохранения
вида получает или "должен" получить каждый из участников борьбы. Но и
внутривидовая агрессия - агрессия в узком и собственном смысле этого
слова - тоже служит сохранению вида.
В отношении ее тоже можно и нужно задать дарвиновский вопрос "для че-
го? ". Многим это покажется не столь уж очевидным; а люди, свыкшиеся с
идеями классического психоанализа, могут усмотреть в таком вопросе зло-
намеренную попытку апологии Жизнеуничтожающего Начала, или попросту Зла.
Обычному цивилизованному человеку случается увидеть подлинную агрессию
лишь тогда, когда сцепятся его сограждане или домашние животные; разуме-
ется, он видит лишь дурные последствия таких раздоров. Здесь поистине
устрашающий ряд постепенных переходов - от петухов, подравшихся на по-
мойке, через грызущихся собак, через мальчишек, разбивающих друг другу
носы, через парней, бьющих друг другу об головы пивные кружки, через
трактирные побоища, уже слегка окрашенные политикой, - приводит наконец
к войнам и к атомной бомбе.
У нас есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее
серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях
культурно-исторического и технического развития. Но перспектива побороть
эту опасность отнюдь не улучшится, если мы будем относиться к ней как к
чему-то метафизическому и неотвратимому; если же попытаться проследить
цепь естественных причин ее возникновения - это может помочь.
Всякий раз, когда человек обретал способность преднамеренно изменять
какое-либо явление природы в нужном ему направлении, он был обязан этим
своему пониманию причинно-следственных связей, определяющих это явление.
Наука о нормальных жизненных процессах, выполняющих функцию сохранения
вида, - физиология, - является необходимым основанием для науки о нару-
шениях этих процессов - патологии. Поэтому давайте забудем на какое-то
время, что в условиях цивилизации агрессивный инстинкт очень серьезно
"сошел с рельсов", и постараемся по возможности беспристрастно исследо-
вать его естественные причины. Как подлинные дарвинисты, исходя из уже
объясненных оснований, мы прежде всего задаемся вопросом о видосохраняю-
щей функции, которую выполняет борьба между собратьями по виду в естест-
венных - или, лучше сказать, в доцивилизованных - условиях. Именно се-
лекционному давлению этой функции обязана такая борьба своим высоким
развитием у очень многих высших животных; ведь не одни только рыбы бо-
рются друг с другом, как было описано выше, то же самое происходит у ог-
ромного большинства позвоночных.
Как известно, вопрос о пользе борьбы для сохранения вида поставил уже
сам Дарвин, и он же дал ясный ответ:
для вида, для будущего - всегда выгодно, чтобы область обитания или
самку завоевал сильнейший из двух соперников. Как часто случается, эта
вчерашняя истина хотя и не стала сегодня заблуждением, но оказалась лишь
частным случаем; в последнее время экологи обнаружили другую функцию аг-
рессии, еще более существенную для сохранения вида. Термин "экология"
происходит от грече-
ского оиуо^, "дом". Это наука о многосторонних связях организма с его
естественным жизненным пространством, в котором он "дома"; а в этом
пространстве, разумеется, необходимо считаться и с другими животными и
растениями, обитающими там же. Если специальные интересы социальной ор-
ганизации не требуют тесной совместной жизни, то - по вполне понятным
причинам - наиболее благоприятным является по возможности равномерное
распределение особей вида в жизненном пространстве, в котором этот вид
может обитать. В терминах человеческой деловой жизни - если в какой-ни-
будь местности хотят обосноваться несколько врачей, или торговцев, или
механиков по ремонту велосипедов, то представители любой из этих профес-
сий поступят лучше всего, разместившись как можно дальше друг от друга.
Что какая-то часть биотопа, имеющегося в распоряжении вида, останется
неиспользованной, в то время как в другой части вид за счет избыточной
плотности населения исчерпает все ресурсы питания и будет страдать от
голода, - эта опасность проще всего устраняется тем, что животные одного
и того же вида отталкиваются друг от друга. Именно в этом, вкратце, и
состоит важнейшая видосохраняющая функция внутривидовой агрессии. Теперь
мы можем понять, почему именно оседлые коралловые рыбы так поразительно
расцвечены. На Земле мало биотопов, в которых имелось бы такое количест-
во и такое разнообразие пищи, как на коралловых рифах. Здесь вид рыбы, в
ходе эволюционного развития, может приобрести "всевозможнейшие профес-
сии". Рыба в качестве "неквалифицированного рабочего" может прекрасно
перебиваться тем, что в любом случае доступно каждой средней рыбе - охо-
титься на более мелкую, не ядовитую, не бронированную, не покрытую шипа-
ми или не защищенную еще каким-либо способом живность, которая массой
прибывает на риф из открытого моря: частью пассивно заносится ветром и
волнами в виде планктона, а частью - активно приплывает "с целью" осесть
на рифе, как это делают мириады свободно плавающих личинок всех обитаю-
щих на рифе организмов.
С другой стороны, некоторые рыбы специализируются на поедании орга-
низмов, живущих на самом рифе. Но такие организмы всегда как-то защище-
ны, и потому рыбе необходимо найти способ борьбы с их оборонительными
